Повадился я, сидючи на Сахалине, за водкой ходить в один дощатый магазинчик, что стоял почти на самой окраине Леонидово, возле узкоколейки. И дело было даже не в том, что там всегда был полный комплект всех советских водок, которые тогда выпускались. А именно: «Столичная», «Особая» и «сучок», то есть просто водка, вовсе без названия. Кстати, этот «сучок», по слухам произведенный из древесины, был наиболее востребованным из всего этого богатейшего спектра, так как был самым дешевым (два рубля сорок копеек) и сладковатым на вкус. Но промыслового значения не имел, потому что в открытой продаже встречался крайне редко.
Так вот, ходил я туда вовсе не из-за «богатого» ассортимента. Согласитесь, что и вам было бы приятно, если бы продавец, презрев требования всех клиентов, кидался бы обслуживать только вас. И при этом развлекал вас приятными разговорами. Обычно другие покупатели сильно возмущались, и я просил продавца обслужить их, а потом уже заняться моей особой.
Продавец быстро и небрежно удовлетворял их требования, а потом занимался мной. И я получал огромное удовольствие от бесхитростной беседы и сияния огромных глаз миндалевидной формы чистого каштанового цвета. Вы спросите, почему и отчего такой респект именно мне, скромному старшему лейтенанту морской авиации, да еще от продавца такого дефицитного и пользующегося в то время повышенным спросом товара.
Совсем забыл вам сказать, что по ту сторону прилавка находилась тоненькая и стройная фигурка девушки корейской национальности. Своей грацией и изысканностью движений она могла легко и просто посрамить приму тайландского королевского балета, а приложив минимум усилий, и весь балет в целом.
Особенно меня поражали ее необыкновенные глаза. Их своеобразный разрез нисколько не уменьшал их видимые размеры. Будет странно сказать, но, при ее-то национальности, они занимали не меньше чем пол-лица. А их агатовый блеск мог затмить любой драгоценный камень.
Суть наших бесед после нескольких слов о переменчивой погоде центрального Сахалина раньше или позже сводилась к одному: как круто повезло очередной ее подруге, что недавно вышла замуж за русского парня. Я не понимал их радости, так как знал, какого рода счастье, чаще всего, ожидало наивных кореяночек. Но в ее огромных глазах светилась такая уверенность в беспримерной удаче избранниц судьбы, что и я верил их надеждам и желал им радости в обретенных семьях. Очевидно, корейские женщины знают какой-то секрет, который усмиряет русских мужиков и делает их вполне пригодными для совместной жизни.
− А чем вам корейские парни не угодили?
− Это они такие веселые и красивые пока не женятся.
− А что потом?
− Потом они снимают с себя всю джинсу, одевают коричневый в полоску дешевый пиджак, кепочку и – в огород.
− Так это же хорошо. Заботится о семье…
− Да, это хорошо, но скучно. А с русским…с русским не соскучишься.
− Эт точно! Но и намаяться придется.
Я не понимал, для чего она ведет эти разговоры. Тех редких офицеров, которые, идя навстречу своей судьбе, женились на кореяночках, в лучшем случае ограничивали в карьерном росте до капитана, не выше. А обычно предлагали немедленно уволиться из Вооруженных Сил. Шалить с кореянками никто не рисковал. Лет пять назад нашли одного из наших на угольном складе с пробитой головой, а другого под железнодорожной насыпью с ножом в спине. С тех пор дальше разговоров дело не шло.
Мой же продавец обливался сиянием коричневого топаза всякий раз, как моя узкая и длинная фигура, слегка пригнув голову, чтобы не соприкоснуться с притолокой, появлялась в маленьком магазинчике.
Вскоре я узнал, что у Лены, так прозаично звали мою кореяночку, большая семья. Две бабушки, два дедушки, папа, мама, куча сестер и братьев. Установить, кто из них был ей родными, а кто двоюродными, было невозможно, так как Лена сама путалась. Мне же было все равно. Управляла всем их поном* прабабушка, которую слушались беспрекословно. Выяснилось также, что никто из ее родственников не имел советского подданства.
− Папа как-то принес советское гражданство и показал прабабушке. Но она посмотрела на него и сказала, что не надо. И папа отнес его назад.
− А как же вы живете на Сахалине и не имеете советского подданства?
− Не знаю. Старшие говорят, что мы, наверное, уедем отсюда в Корею. То есть те, кто не женат или не вышел замуж за русских. Те, конечно, останутся. А может, тоже уедут.
− А в какую Корею ваши хотят уехать? В Северную или в Южную?
− Конечно, в Южную! В Северную только дураки могут поехать. Прабабушка говорила, что мы еле-еле вырвались из Северной Кореи. А в Южной у нас и родственников много.
− Если бы я вышла замуж за русского, − продолжала Лена, − я была бы там, где захотел бы мой муж.
Она подарила мне сияющий взгляд ее ослепительных глаз. Взгляд, полный такой теплоты и ласки, что и до меня стало что-то доходить.
Лена также рассказала, что ее отец и два брата обрабатывают столько земли, сколько не под силу ни одному колхозу. В семье две «Волги» и несколько «Жигулей». Лену папа любит больше всех, и ее будущему мужу он обещал подарить новую «Волгу». Еще один сияющий взгляд, еще одна порция тепла и ласки, которая могла бы растопить самое черствое сердце.
А другие два брата, один родной, другой двоюродный, скоро выйдут из тюрьмы. Их туда засадили за драку, когда они покалечили русского парня за то, что он встречался с ее сестрой, а потом вдруг эти встречи прекратились. Сестра горько плакала, и братья пошли потолковать с парнем. Чем это кончилось, понятно.
Понятно стало и мне, что эти разговоры до добра не доведут. Мы с Леной стали почти друзьями. Наши разговоры становились все более и более душевными и длительными. Я не смог бы на ней жениться ни в коем случае. Я не герой, который назло обществу женится на хоть и красивой, но нелюбимой девушке. С моей карьерой тоже не все так гладко обстояло, как мне хотелось. Как бы я ни любил Дальний Восток, моя родина Запад. И потом, я уже был женат и любил свою жену.
В один из моих визитов в магазинчик зашел молодой кореец. Он ничего не купил, ничего не спросил, зато очень внимательно на меня посмотрел. Через два дня мы должны были улетать. Об этом я и сказал Лене.
− Но вы же вернетесь к весне следующего года?
− На следующий год со мной прилетит моя жена, − твердо ответил я.
− Же-е-е-на? – разочарованно протянула Лена. Померк теплый топазовый свет и два миндалевидных агата задрожали. И почти в ту же секунду:
– Вы будете еще что-то покупать?
− Да. Еще две бутылки «сучка», пожалуйста.
− Сучка больше нет. Только «Особая». Будете брать?
− Д-дда! Две бутылки, пожалуйста.
Я протянул деньги, забрал водку и вышел из магазинчика. Делать мне здесь было больше нечего.
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------
Пон* – группа корейских семей, носящих одну фамилию.
(с) Александр Шипицын
|
