— Как пора? Куда пора? — удивился Пётр.
Мужчина сидел в семейных трусах на крыльце своего дома и курил. Деревня ещё спала.
— Странный ты, Петька, — возмутился грач. — Об этом же каждая птица знает. На юг нам пора. Вот ты бы поменьше вопросов задавал. Наши уже собрались.
Пётр занервничал. Кончик его сигареты предательски заплясал.
— Но я же не птица? — с дрожью в голосе произнёс Пётр. — Да и крыльев у меня нет.
— Так и я не бегемот, — захихикал грач.
— А помнишь, как в 92-ом на уроке физики ты в окно смотрел на ворон и хотел улететь? Тебе тогда Марья Петровна сказала: — Жукорупов, хватит ворон считать. Ты сюда учиться пришёл или в окна пялиться?
— Но то было в детстве, а сейчас-то я взрослый человек, пятый десяток идёт.
— Ой, я тебя умоляю, – затрясся от смеха грач. – Да все мы дети до самой могилы.
— А где ж ты был все эти годы? Почему в детстве не прилетел?
– Зачем в детстве? — усмехнулся грач. — Как по мне, сейчас самый подходящий момент. Кредит за холодильник ты не платишь уже как полгода. Коллекторы звонят каждый божий день. Супружеский долг толком не исполняешь. У тебя даже работы постоянной нет. То в охране, то на ферме скотником подрабатываешь. В конце-то концов, ты же алкаш.
– Да уж, тут не поспоришь, — опустив взгляд, сказал Пётр. — Всё верно изложил. Жизнь моя давно в огромной чёрной дыре.
Пётр призадумался и несколько секунд молча курил.
— Но как же я полечу? А с кем Танька останется? Она же всё-таки моя супруга.
Вдруг грач запрокинул голову, раскрыл клюв и начал гоготать.
— Ишь ты, про жену вспомнил, — смеялся грач. — А как с девками кутить, так это нормально.
— Татьяна ж не знает. Не было у меня ничего серьёзного. Разве что поцелуи.
— Всё она знает, дурачок. Женщину не проведёшь. Так ты летишь или нет? Времени в обрез.
— Я высоты шибко боюсь, да и на новую работу только устроился. Как-то нехорошо получается.
— Смешной ты, Петька. Люди боятся своих мыслей, сами того не понимая, что всё это лишь иллюзия. Так что мозги мне не парь. Давай-ка руками маши и полетели. Раз‐два! раз-два! Повторяй за мной.
Жирный грач вспорхнул с забора и начал махать крыльями.
— Раз-два... Раз-два... — повторил Пётр унылым голосом и вяло взмахнул руками.
— Неудобно как-то получается. Соседи увидят. Скажут, Жукорупов совсем сбрендил.
— Давай, Петька, смелее. А про соседей не думай. Они ещё завидовать будут.
Пётр затушил сигарету, собрал волю в кулак и начал энергично махать руками.
"Что я, чёрт побери, делаю? – думал Жукорупов. — Вроде бы взрослый человек, а занимаюсь какой-то ерундой".
Наконец, его ноги оторвались от дощатого настила.
— Кажется, получилось, — волнительным голосом сказал Жукорупов. — Я лечу!
— Ну, а я тебе о чём говорил?Теперь ты, Петька, настоящий грач, а перья отрастут, не переживай. Зуб даю!
— Паспорт! — спохватился Пётр. — Дай-ка я хотя бы паспорт возьму, а то мало ли что.
— Ну какой паспорт, Петя? Там, куда мы летим, паспорта не нужны. В конце-то концов, ты грач или кто?
— Грач... — неуверенно произнёс Пётр, но, осмотрев своё костлявое тело, засомневался.
— Ну ладно тебе, привыкнешь. Все поначалу сомневаются. Давай-ка, повторяй за мной. Раз-два! раз-два!
Наконец, Пётр взлетел над огородом, но в какой-то момент на улицу выскочила сонная Татьяна в одной лишь ночнушке.
— А ну, вернись, Жукорупов! — закричала женщина. — Вернись, тебе говорю!
Её громозвучный голос эхом разнёсся по спящей деревне. На соседней улице завыли собаки.
— Прости меня, Танечка! Это мечта моя из детства. Понимаешь?
Таня заметалась по огороду.
— Заначка там в серванте под вазой! На мотор лодочный копил. Забери деньги и съезди в райцентр. Купи сумочку, которую ты хотела. Прости, мне пора!
— Ах ты, паразит! – вспыхнула Татьяна. — Ну я тебе сейчас покажу.
— Не бойся, Петька, — сказал грач. — Теперь ты птица. Тебе ничего не грозит.
Разъярённая Татьяна вырвала из гряды палку с остатками засохшей помидорной ботвы и что есть мощи, кинула эту палку в небо. Палка пролетела мимо Жукорупова и упала в заросли малины.
* * *
Самоё страшное было уже позади. Жукорупов летел над осенним полем под белыми облаками, а его пёстрые семейники трепыхались от ветра. Где-то вдалеке виднелись разноцветные крыши райцентра.
В первый раз Пётр почувствовал себя по-настоящему свободным. Кредиты, ссоры с Татьяной, беспросветное пьянство — всё это осталось внизу. Он летел навстречу восходящему солнцу и не знал, что ждёт его впереди.
— Красиво-то как! — восторженно закричал Жукорупов.
— Весь мир – иллюзия! — воскликнул рядом летящий грач. — Всё это только в твоей голове, и даже я.
Утреннее солнце оторвалось от горизонта, и большая чёрная стая постепенно растворилась в лиловой дали.
Мне нравится в живописи сюрреализм и абстракционизм, раньше не понимала эти направления, но с возрастом многое переосмыслила и теперь вникаю в суть. И в кино мне в последнее время всё чаще нравятся авангард, фантастика, арт-хаус. Вот и Ваш рассказ, Александр, вполне можно отнести к сюрреалистической прозе, где взгляд фокусируется на психологических и эмоциональных аспектах главного героя. И где читателю можно додумать в своём воображении, что же произошло.
Я думаю, что главный герой Пётр находится в коме, а его сознание создаёт все эти причудливые образы и диалоги. И даже грач это подтверждает. То, что Пётр в итоге улетает, ощущая свободу, — наталкивает на мысли о смерти главного героя. Обозначение рассвета в названии и описание утреннего солнца в конце рассказа окончательно подтвердили мои мысли. Ведь известно, что чаще всего люди умирают в 4-5 утра, потому что происходит замедление сердечной деятельности, связанное с биологическими ритмами.
Мне очень понравился рассказ, Александр. Есть у него своя перчинка.