***1
Однажды Виталий, еще учась в старших классах гимназии, попал под внезапный ливень и погубил свой реферат, который просто размыло сильными потоками воды. Зря он написал свой черновик от руки. Он не хотел, чтобы кто-то из хитрецов взломал его личный кабинет и слил текст себе. Такое часто происходило. Умельцы сливали даже обычные вордовские файлы, забытые в корзине, чтобы не сидеть подолгу над источниками и усиленно не работать над текстом. Просто скачать что-то с интернета и слепить текст из разных кусков чужих работ уже не прокатывало. Преподаватели давно научились выявлять плагиат и определять степень уникальности текстов. Даже самое обычное цитирование "великих" не приветствовалось. Ученик должен был переосмысливать утверждения столпов мысли и выдавать собственное размышление.
Конечно, дома Виталий довольно быстро восстановил размытый текст и к часу ночи даже распечатал его. С рефератами он теперь работал на старом ноуте, не подключенном к интернету, чтобы никто не смог украсть их у него. Но ливень запомнился ему ощущениями, которые Виталий испытал. Это был почти весь спектр сильных чувств – восторга, страха, ликования и отчаянья. Всё в одном флаконе. Во время этого краткосрочного, но мощного потока воды с неба сердце Виталия молотило как сумасшедшее, хотя он просто стоял, согнувшись и пытаясь спасти тонкую папку с надписью "Дело", в которой и находились скрепленные степлером рукописные листы его работы. От всего этого остались лишь какие-то жалкие ошмётки, Виталий с ужасом смотрел на них, когда ливень окончился так же внезапно, как и начался. А потом рассмеялся, потому что ливень показался ему шутником-хулиганом, каким он и сам был всегда.
Нечто подобное он уже несколько раз испытывал снова, хотя уже без атмосферных явлений в виде потоков воды. Но чувства и телесные ощущения были почти те же – пробирающий озноб как от холодного душа, восторг и отчаянье. Только вызывал их вовсе не природный катаклизм, а вполне обычная на вид молодая особа в строгом офисном одеянии, со строгой офисной прической и макияжем, на высоких каблуках-шпильках и с маникюром на тонких пальцах. Ее появление и внезапный ливень роднило то, что оба этих явления происходили внезапно и воздействовали на Виталия почти аналогичным образом. Именно поэтому он на короткое время терял дар речи, а она уже трижды подавала на него докладную начальству о том, что он игнорирует ее вопросы.
Начальник приходил, выяснял, но к его приходу Виталий успевал выполнить то, что требовала референтша генерального.
-Почему Мимоза взъелась на тебя? – удивлялся начальник отдела. Виталий не отвечал на этот вопрос. Не мог же он рассказать про ливень и про то, что чувствует каждый раз, когда она появляется. Он работал в корпорации недавно и впервые услышал прозвище, которое сотрудники дали референтше, от своего непосредственного начальника. Хотя в ламинированном служебном списке контактов она значилась как Первый секретарь-референт ген. директора Мозес Алла Валерьевна.
Он встречал разных красоток, с одной даже мутил какое-то время, но быстро расстался, и совершенно не понимал, почему Мимоза так влияла на него. Ведь референтша явно была младше его лет на пять и внешность ее… впрочем, выглядела она вполне. Он ощущал озноб потому, что почти физически осязал ее тело, которое обнажал в своем воображении. До нее его могли возбудить какие-нибудь стройные женские ножки, если их владелица носила мини юбку, или какая-нибудь смазливая мордашка с призывным взглядом и капризными губками. Но никогда ещё и ни с кем у него не доходило до озноба и восторженного сердцебиения. Он встречал и более красивых девушек, чем Мозес, элегантных, прожжённых, изысканно небрежных. Многие из них умели возбуждать мужчин своим дерзким или игривым поведением, манерами, выражением лица, позами, голосом… Референтша им в подметки не годилась. Она носила классическую прическу с заколкой и делала сдержанный макияж, одевалась в строгие офисные юбки миди и блузки, застегнутые чуть ли не до подбородка, с манжетами на запястьях. А ступни ног ее были тонковаты, чтобы тревожить похоть.
Виталий, когда ждал своего барбера, случайно увидел на столике в холле журнал женских причесок, оставленный кем-то из девушек, ожидавших своих парней. И в этом журнале прическа референтши называлась "Ракушка французский твист". Оказывается, сделать ее самой владелице волос было не так-то просто, в журнале приводились поэтапные фото всего процесса. А Мозес всегда выглядела идеально причесанной. И это также безумно волновало и возбуждало Виталия, он ярко представлял, как тугая прическа-ракушка после снятия невидимой заколки распускается в волну длинных светлых волос.
Она не относилась к ярким блондинкам с голубыми глазами, алыми губами и алебастровой кожей лица. Мозес легко краснела, глаза ее имели цвет шоколада, а помадой она пользовалась бледно-розовой. Однако для Виталия это не имело никакого значения. Про себя он называл её рейнфол*, чтобы никто не догадался, если бы ему вдруг пришлось обмолвиться о ней, ведь мало кому из людей пришло бы на ум назвать девушку сильным дождём или попросту ливнем.
Примечание:
*Рейнфол (от англ. rainfall – ливень).
***2
Друзья и родные в основном называли Виталия Витей. Когда он был подростком, то хотел зваться Витасом, но потом передумал и стал относиться к своему имени проще. Витя так Витя, какая разница, лишь бы звучало не так пафосно и официозно, как Виталий. Но на работе таким людям, как референт руководителя, вменялось общаться с молодыми сотрудниками по имени, а с возрастными – по имени-отчеству. Грань была очень тонкой, но преодолимой. Сорокалетних продолжали называть по имени и только на совещаниях всех уравнивали, эти мероприятия являлись официальными, и на них к сотрудникам обращались по фамилии, добавляя должность. К примеру, Виталия звали менеджер Кузнецов. А вот референтшу все называли только Алла даже на совещаниях. Во-первых, она явно еще не достигла даже 25-летнего возраста, а во-вторых, ее имя само по себе звучало официально.
Конечно, она знала, что ее прозвали Мимозой из-за фамилии и из-за того, что она часто смущалась. Гендиректор даже не скрывал, что души в ней не чает, но никто не считал это чем-то неприличным. Сотрудники не сомневались, что он какой-то ее родственник или близкий друг семьи. Именно это обстоятельство являлось для нее своеобразной охранной грамотой и защищало от приставаний и посягательств со стороны мужчин, работавших в фирме.
На очередном расширенном совещании сразу пятеро разработчиков программных продуктов представляли свои видео презентации. В их число входил и Виталий. Алла каждому из них задавала вопросы и что-то записывала. К Виталию она также подошла, но запнулась уже на первом слове. Он взглянул на нее и сказал тихо, чтобы никто, кроме нее, не услышал его:
-Сделайте вид, что так же записываете мои ответы на ваши вопросы.
Она кивнула, пометила что-то у себя и пошла к генеральному директору, который, улыбаясь, усадил ее рядом так, что всем остальным теперь видна была только ее спина и прическа-ракушка на ее голове сзади. Между тем первый докладчик вывел на экран свою презентацию и начал сообщение. Все слушали, кроме Виталия, который не мог оторвать глаз от прически референтши. Предыдущие его фантазии на тему ее волос не давали ему успокоиться, у него волновался каждый мускул, и в животе что-то пульсировало.
После первого выступления начались вопросы, потом прошли еще три доклада, наступило время Виталия. Слава богу, Алла как будто почувствовала его состояние, потому что вдруг что-то шепнула директору и быстро ушла в боковую дверь конференц-зала. Виталий вздохнул свободней и вывел на экран свой релиз.
Всё шло вполне пристойно, насчет Аллы никто ничего не понял, Виталий ответил на возникшие по теме вопросы, после чего начались обсуждения на тему перспективности каждой из разработок. Алла так и не вернулась, поэтому для Виталия все завершилось хорошо, мало того, его разработку признали лучшей.
После совещания все шумно расходились и прямиком направлялись в столовую. А Виталий то и дело оглядывался и искал глазами Аллу, но ее нигде не было видно. Но ведь она точно не просто так запнулась, когда перед презентациями подошла к нему. Эта мысль не давала теперь ему покоя.
Он никогда не отличался постоянством в отношениях с девушками. Да и отношения заводил лишь на короткое время, завершая все разом и без объяснений. И совесть его совершенно не мучила, потому что все его пассии не питали никаких иллюзий по поводу него, к тому же вполне могли не только постоять за себя, но и сцапать любого зазевавшегося плейбоя. Себя Виталий не считал плейбоем, хотя весьма трепетно относился к своему внешнему виду. Девушки сразу выделяли его, несмотря на то, что он всегда выбирал себе партнершу для интима без далеко идущих последствий. И вел себя так, что его избранницы сразу все правильно понимали.
Только лет в 15-16 он получал от девчонок письма с признаниями и даже переживал, что не может ответить им взаимностью. Но это быстро прошло. Виталий рано понял, что свобода ценнее любых отношений, потому что считал, что подавляющим большинством женщин управляет только собственнический инстинкт, который маскируется подо что угодно. Даже желание женщин иметь детей он рассматривал в том же ключе.
Сегодня он, очень довольный тем, что его проект избрали единогласно, решил прогуляться пешком, оставив машину на охраняемой парковке фирмы. Но, пройдя 50 метров, вдруг наткнулся на Аллу, сидевшую на бордюре, ограждавшем клумбу.
-Что-то случилось? – спросил ее Виталий, ощутив уже привычное волнение в ее присутствии.
-У меня сломался каблук. Я вызвала такси, – ответила Алла.
-Отмените заказ, я схожу за своей машиной и отвезу вас, куда скажете,– воскликнул Виталий.
-Не нужно, не хочу вас обременять…
-Нет уж, позвольте мне выслужиться перед референтом генерального, вдруг, премию дадут,– усмехнулся Виталий, изображая беспечность. Не ожидая возражений, он почти бегом отправился назад к парковке. Как он ни пытался, успокоиться у него не получалось. Он очень хотел пообщаться с Аллой, чтобы понять наконец-то свои ощущения.
***3
Когда Алла села в машину, напряжение Виталия еще возросло. А она сказала:
-Я не привыкла… Просто дядя уехал из офиса, не хотела его беспокоить.
-Генеральный ваш дядя?
-Да. Этот не секрет, многие знают. Давно хотела спросить, почему вы всегда так ведете себя со мной?
-Как? – удивился Виталий.
-Недолюбливаете? Я вроде бы никогда ничего против вас не имела.
-Странно, что вы воспринимаете это именно так.
-Воспринимаю что? Ваше неприятие?
-Нет у меня к вам никакого неприятия.
-Но вы… всякий раз ёжитесь в моем присутствии, словно от холода.
-Это правда, как это вы заметили, – удивился Виталий.
-Значит, я не ошиблась?
-Ошиблись, посчитав это моим неприятием. Это трудно объяснить, а еще труднее в такое поверить…
-А вы попробуйте. Может быть, я пойму.
-Хорошо. Но
