«Не буду подходить, - мелькнуло в голове, - а то сейчас оторвусь от мыслей – ищи их потом - свищи... Не буду!»
Но звонок повторился и второй, и третий раз.
- Как всегда! – с негодованием восклицаю я, обращаясь к мобильнику. – Как всегда, когда нужно собраться с мыслями, я нужна всем и сразу. В этот момент взгляд мой падает на дисплей телефона и я чувствую, что лицо расплывается в улыбке: Валя! Валечка Аситашвили!
Мысли о том, что я не возьму трубку, сдувает из головы ветром.
- Привет, девочка моя, - сходу начинает Валюша, - работаешь, не иначе как?
- Угу, - невесело откликаюсь я, - выходные дни, называется…
- Извини, если отвлекла от дел, - Валин голос даже окраски не меняет, - хочешь - потом поговорим? Работай.
- Ну уж нет! – мне передается её настроение. – Работа подождет. Правда, у нас ещё погода такая негодная, ни солнца, ни тепла. Депрессняк один. Рассказать тебе – и то не о чем.
- Что уж, совсем-совсем не о чем? – смеется Валюша. – Тогда про себя расскажи.
- Уф, - выдыхаю я, видя, что монитор мой погас (ну, и ладно. Пусть отдохнет, бедненький), - вряд ли тебя заинтересуют органические кислоты, которые вступают в реакцию при условии, что…
- Боже мой! – Валиному удивлению нет предела, - что ты там такое переводишь?
- Учебник по биохимии, - вяло отвечаю я, - как всякая органика и неорганика взаимодействует с внутренними органами человека, - кислоты там всякие, витамины, соединения разные, фенольные, например…
- Ужас, - смеется Валя, - задали тебе задачку.
- С тремя неизвестными, - подхватываю я, глядя в окно на дорогу.
А там сидит ворона и пытается что-то клевать. Надев очки, вижу, что это сухарь, который птица настойчиво долбит клювом.
Под конец, сообразив, что её сил не хватит на то, чтобы раздробить сухой хлеб на крошки, плутовка, оглядевшись, берет кусок в клюв и перетаскивает его в лужу. Видимо, она понимает, что в воде сухарь размокнет и его наконец-таки можно будет употребить в пищу.
Всё это я, продолжая смотреть на терпеливо выжидающую время ворону, пересказываю Валюше.
- А вороны вообще очень умные птицы, - вдруг говорит она, - ты знаешь, что их можно даже говорить научить?
- Знаю, - отзываюсь я, - читала в каком-то рассказе, правда, это давно было, ещё в детстве.
- А хочешь, я тебе расскажу историю, как Фанни с вороной подружилась? (Фанни – это Валина собака породы «йоркширский терьер»).
- Давай, - соглашаюсь я, - хоть от работы отдохну. И давно дело было?
- Да в прошлом году летом, - отвечает Валя. – Мы же гулять ходим с утречка пораньше, пока солнце ещё не такое жаркое. У нас тут недалеко пустырь есть, мы туда повадились ходить. Никто нам не мешает, Фанька носится по территории как заведенная, зато потом и мне, и ей хорошо. Приходит – и дрыхнет до обеда, я хоть дела успеваю сделать.
Я с большим трудом могу вообразить, чтобы Фанни могла помешать Валюше стирать, гладить или готовить. То, что у этой собаки неугомонный характер, это правда. Но она никому не мешает, разве что на голубей, которые опускаются на подоконник со стороны улицы, иногда лает. Но это мелочи.
Ещё хуже я представляю себе то, что в Тбилиси где-то может быть пустырь. В этом городе всё настолько ухожено, что мне кажется, там невозможно образоваться какому-то никчемному (именно так я и представляю себе пустырь) месту. Может быть, Валюша что-то другое имеет ввиду?
А она тем временем продолжает:
- Мы, как всегда шли с Фаннечкой, и вдруг мне под ноги упала шишка. Что такое? Откуда на пустыре взяться шишке? Я задрала голову, но увидела только улетающую ворону. Но ведь не могла же птица притащить шишку только для того, чтобы бросить её здесь! Да и вообще, вороны не питаются шишками. Я пожала плечами, но минут через пять ситуация повторилась. В этот раз шишка упала рядом с Фанни. Она понюхала её и вопросительно уставилась на меня: мол, что это за игрушка такая?
А дело оказалось в том, что это действительно была игрушка.
- Ну, игра такая, - поправилась Валечка, - ворона откуда-то таскала шишки и кидала, чтобы Фанни обратила на них свое внимание. Представляешь?
- Н-н-нет… - задумчиво протянула я, - но зачем?
- Да поиграть ей захотелось! - объяснила Валя, удивившись моей несообразительности. - Она потом ещё несколько раз шишки приносила и смотрела, какая у Фанни будет реакция. Только каждый раз спускалась всё ниже и ниже, чтобы собака могла её увидеть.
- И как, увидела? – поинтересовалась я.
- Естественно! – воскликнула Валюша. – Каждый раз Фаннечка принималась лаять, и, видимо, это очень забавляло серую озорницу. Она начинала каркать, и вместе у них получался неплохой дуэт.
- Да уж… - смеюсь я, - представляя Фанни и ворону, «поющих» на два голоса.
- Но это ещё не всё, - вдруг говорит Валя. – Потом игры у них изменились.
Мы же приходили на пустырь приблизительно в одно и то же время. Ворона уже ждала нас. Она делала над нами круг, а затем приземлялась на безопасное от Фанни расстояние. Пройдет-пройдёт – и оглянется: далеко ли Фанька. А та быстро игру восприняла: кидалась вперед и лаяла что есть силы. Правда ворона близко её не подпускала, чуть Фанни приближалась, она резко взмывала вверх и снова начинала кружиться, выбирая сверху местечко, где можно приземлиться и снова подразнить Фаньку.
- И долго они так играли?
- Да со счета можно было сбиться! – смеется Валюша. – Впрочем, я этот счет и не вела. Пусть бегает, резвится! Дома так не побегаешь. Мы и в этом году ходили на пустырь, но ворона больше не прилетала. Повзрослела, наверное, и мамой стала.
***
Мне кажется, что этот разговор был совсем недавно, и не верится, что между этим телефонным звонком и теперешним временем, когда я пишу эти строчки, прошло уже два года.
Равно как не верится, что нет больше с нами Валечки. И Фанни нет. Они как были всегда вместе – две неразлучницы – так и ушли вместе, даже не поняв, что покидают этот мир.
И только у меня в ушах до сих пор звучит до боли родной Валюшин голос:
- Птицы – они вообще очень умные создания. А уж вороны – так те и подавно. Вот я тебе сейчас историю расскажу…
Вечная память .