— Заметен знак? Лишь блики на воде,
Иллюзия, обманчивый мираж!
Я дам им зрелищ, пусть в кромешной мгле
Забудут о любви, о правде даже!
Пусть хлещут страсти, пусть кипит азарт,
Пусть в вечной гонке ищут лишь услады.
Я им устрою дьявольский парад,
Где добродетель не найдёт награды!
— Ты можешь тешить их, пленять умы,
Дарить им блеск фальшивого огня.
Но искра есть в душе у каждого из них,
Что тлеет тихо, своего лишь дня
Дождётся — и прорвётся вдруг из тьмы,
Сжигая цепи рабства и обмана.
И рухнут все воздвигнутые мифы,
Развеяв морок твоего дурмана.
— Ха! Искра! Пусть горит себе в тиши!
Мои Архонты зорко наблюдают.
Они — владыки сумрачной души,
Любой росток надежды вырывают!
Они — мой щит, мой меч, моя стена,
Порядка стражи в этом бренном мире.
Их воле подчиняются миры,
Забыв о свете в дьявольском турнире!
— Архонты слепы, Князь, хоть и сильны,
Они лишь винтики в твоей машине.
Не видят искры истинной цены,
Что разгорится пламенем в руинах!
Они — хранители твоей тюрьмы,
Но свет пробьётся сквозь любые своды.
И сами стражи выйдут вдруг из тьмы,
Вкусив глоток невиданной свободы!
— Свободы? Бред! Архонты — плоть от плоти
Моей же власти, сумрака и зла!
Их суть — контроль, они всегда в работе,
Чтоб искра эта тлеть лишь и могла,
Но не гореть! Они — не люди,
Им чужды грёзы, жалость и любовь.
В их венах — тьма, и будут так вовеки
Душить ростки надежды вновь и вновь!
— Но даже в самой чёрной темноте,
О Князь, таится отблеск, хоть и малый.
И в их бездушной, мёртвой пустоте
Та искра может стать огнём нежданным.
Ты создал их подобием своим,
Но жизнь — река, меняет русла круто.
И твой Архонт, тобою силой наделён,
Быть может, взбунтоваться чрез минуту?
Ведь искра та — не чувство, не мечта,
А часть того огня, что все миры создала.
Она проникнет даже в их уста,
И рухнет твой надменный пьедестал!
— Молчи, певунья! Дерзкие слова!
Мой пьедестал стоит неколебимо!
Архонт взбунтуется? Едва-едва
Представить можно! Это невозможно!
Я их создал, и я же их сотру,
Коль тень сомненья ляжет им на лица!
Я погашу любую их искру,
Никто моей руке не воспротивится!
— Твой гнев лишь подтверждает правоту
Моих речей, о Князь ночной державы.
Ты чуешь сам подспудно пустоту
И шаткость оснований тёмной славы.
Стирать и создавать во власти ты,
Но искру жизни — не создать, не спрятать.
Она пробьётся сквозь твои щиты,
И некому тогда уж будет править.
— Твой страх? О нет, то праведная злость
На дерзость слов, на глупые мечтанья!
Мой трон — скала! Незыблемая ось,
Вокруг которой — прах и увяданье!
Ты говоришь о свете? Что есть свет?
Лишь краткий блик пред вечной, чёрной бездной!
Исчезни, Муза! Дай иной ответ
Тому, кто ищет путь во тьме любезной!
Довольно песен! Властью заглушу
Твой слабый глас, что сеет лишь сомненья!
Я здесь закон! Я правлю и вершу!
А ты — лишь тень, пустое привиденье!
— Закон? О Князь, ты сам себе солгал!
Закон – лишь отражение порядка,
Что в хаосе стихий ты угадал,
Но удержать не смог его в нападках.
Ты правишь тьмой, но тьма – не вечный плен,
Она лишь тень от света ускользнувшего.
И в каждом вздохе, в каждой капле вен
Таится пламя, ждущее лишь случая.
Твоя же власть – лишь карточный домик, Князь,
На страхе и обмане возведённый.
И стоит ветру правды лишь промчась,
Как рухнет мир, тобою сотворённый.
Боишься света? Значит, он силён!
Боишься Музы? Значит, слово – тоже!
Твой гнев – признанье, Князь, ты побеждён!
И скоро свет надежды воссияет всё же!
— Воссияет? Глупость! Я — кошмар,
Что в венах мира поселился прочно!
Я — тьма, что пожирает божий дар,
И свету здесь не место, это точно!
Я вырву искру, задушу росток,
Растопчу веру, истреблю надежду!
Мой мир — мой ад, и я здесь сам — пророк,
И не позволю изменить мои законы.
Моя власть — сталь, мой гнев — топор,
Твоя власть — сталь, но сталь ржавеет.
Твой гнев — топор, но топор тупится.
А слово — вечно.
В прах и забвенье! Уходи, певица,
И не буди во мне звериную ярость!
Иначе тьма тобой навек затмится...
;;;
Ты не затмишь меня, о Князь.Я — эхо миров, что существует до и после . Твоя ярость лишь подтверждение, моим словам,что достигли цели, проникли в самую суть твоей власти. Звериная ярость признак слабости, ибо зверь действует по инстинкту, а не по воле.
Ты говоришь о кошмаре, что поселился в венах мира, но кошмары проходят с рассветом.
Тьма не пожирает божий дар, она лишь скрывает его на время.
И даже в самой глубокой ночи звёзды продолжают сиять, пусть и невидимые глазу.
Я не уйду, Князь, ибо мой голос надежды, который ты не сможешь заглушить.Я буду петь, пока в мире останется хоть одна искра. И когда искра превратится в пламя, твой мир рухнет, как карточный домик. И тогда даже ты, Князь, увидишь, что тьма лишь отсутствие света, а не его противоположность.
Князь молчал...
Его взгляд, некогда острый и пронзительный, теперь был затуманен гневом и сомнением.
Он чувствовал, как слова, словно невидимые кинжалы, пронзают его броню, обнажая его уязвимость.
"Надежда…
– прорычал он, словно выплевывая яд.
– Это слово – оружие слабых.
Оно питает их иллюзии, пока тьма поглощает их без остатка."
Он пытался сломить этот голос, но чем сильнее он давил, тем громче он звучал.
Ибо нельзя погасить пламя, разгоревшееся в сердцах людей. Его можно лишь временно скрыть, но рано или поздно оно вырвется наружу, сметая все на своем пути.
Рядом с ним, словно тень, стояла его Муза – воплощение тьмы и отчаяния. Её взгляд, холодный и безжалостный, отражал его собственные сомнения. Она знала, что их власть держится на страхе и безнадежности, и если люди поверят в надежду, их мир рухнет.
Муза приблизилась, её голос – шепот ветра в мертвых деревьях – коснулся его слуха: "Покажи им цену надежды, князь. Обрати их мечты в прах, а веру – в пепел."
В глазах князя вновь вспыхнул огонь. Он знал, что должен действовать, чтобы подавить этот росток надежды, пока он не превратился в неудержимый пожар. Он призвал тьму, и она ответила, окутывая его силуэтом и наполняя его душу ледяной решимостью. Он станет кошмаром, который уничтожит все робкие проявления света, и докажет, что надежда – это лишь пустой звук в мире, где правит лишь он.
Продолжение следует...
