Учения закончились, мы грузим технику под палящим августовским солнцем. У вокзала что-то жуёт верблюд. Мы от скуки наловили змей. Говорят, что они ядовитые, их много.
Шмель сделал себе ремешок для часов. Так себе поделка.
На полигоне нас сменяют немцы из ГДР - они члены Варшавского договора, это наш ответ НАТО. С ними еще парни из Чехословакии. Вся техника новая, неизвестные БТРы на шесть колес, дурацкие пирожки вместо пилоток на немцах. На чехах кепки, как наша эксперименталка-афганка.
Немцы боятся змей и меняют на них свои значки и сигареты. Чехам надо тарантулов. Тоже сами их ловить боятся. Еще их и убить просят - дикие люди! Они их эпоксидкой заливают и делают сувениры. Мы делаем вылазку в степь и после обмена уже меняемся между собой.
Опять построение. Самый старший полковник. Бодро докладывает о успешном боевом слаживании, удачных пусках ракет, умелое выдвижение в зону стрельб, врёт. Мы уже знаем, что в районе цели из четырех наших ракет нашли только две, а две улетели в неизвестном направлении. Целый полк мотострелков три дня цепью ходил, не нашли.
Через пару дней эшелон трогается, мимо проплывает вывеска "Капустин Яр". Солнце нагрело вагон как сковородку. Наши лица как лица узбеков на рынке. Домой, тьфу-ты, в Новосиб! Домой только осенью, а может даже зимой. У нас в батальоне связи в октябре только из хозроты домой уходят, остальные тянут лямку до декабря.
В открытые окна врывается робкий ветерок. Поехали!
Третий день за окном тянется степь. Глазу не за что зацепиться. Внезапно осознаю, что я горец. По жизни, по рождению.
Под стук колес накатывают воспоминания... .
Я стою на верхней площадке Чертового городища. Мишка Проничев меня подбадривает:
-Не ссы, похороним если что!
Спускаться вниз без обвязки гораздо страшнее, у меня ледышка застыла в груди. Но больше тянуть нельзя, Миша объявит, что я не готов и отдаст спуск другому, а я потом буду жалеть и до конца дня оттачивать спортивный спуск на детском маршруте. Ну уж нет.
Натягиваю верёвку наклоняя тело в бездну, деревянно перебираю ногами, сосредотачиваюсь на скальной поверхности. Чуть ослабляю верёвку в правой руке. Пошел. Страх отступает, иду уверенно без рывков, веревка успокаивающе трёт плечо и спину. До земли два метра, расслабляюсь, остаётся короткий участок с отрицательным уклоном. Проваливаюсь правой ногой в пустоту и с разворотом срываюсь со скалы. По ходу задеваю каской торчащую каменную шишку.
Миша выглядывает из-за каменного карниза:
- Живой?
- На земле! -придаю своему голосу уверенности, мечтаю, чтобы Мишка не заметил моей ошибки у земли.
А он всё видит:
- Балбес!
Я отхожу от скалы, чтобы меня было видно.
Мишка командует:
-Следующий!
... Эшелон останавливается, противно свистят колодки тормозов, кто-то кричит:
-Ахтюбинск!
Да мы по другой ветке возвращаемся! Надо сходить до аппаратной, как там наши арбузы. Но из вагонов не выпускают.
Ближе к вечеру состав трогается. По крыше вагонов иду в сторону платформ, две крыши пассажирских, две товарных, потом наши платформы. Вагоны не спеша катят по сумеркам. На этом участке нет контактной сети и идти можно в полный рост. Представляю себя киношным неуловимым. Идти совсем не страшно, совсем по другому этот процесс представлял. А вот дальше совсем уже не весело.
-Стой кто идет! Стой стрелять буду!
Пытаюсь торговаться:
-Арбуз хочешь?
В карауле ракетчик с СКСом и штыком:
-Два арбуза хочу!
Вот барыга. Ну, по другому-то никак!
В два вещмешка кладу два арбуза. Большие, еле влезают. Два отдаю караульному барыге. Бегу по крышам вагонов, ветер в лицо! Пацаны разочарованно встречают:
-А что так мало?
Нашли грузовика... . Идите сами если мало.
