съедены со скоростью звука. Во дворе заливался лаем счастливый и довольный Шарик. Петька больше не обижался и не злился, а только изредка подмигивал мне, напоминая о нашей тайне.
Я тоже на него не обижалась. До конца лета было еще очень далеко. А вдруг Петька не возьмет меня больше на рыбалку, и я больше никогда не поймаю ни одного карпика. Обязательно поймаю, и тогда уж погоди же, Шарик, никакой тебе рыбки не видать, подумала я про себя, но вслух, конечно, ничего не сказала. Все, что произошло с нами на болоте мы с Петькой так никому и не рассказали, твердо держали свое детское слово: никому, ни-ни...
