Произведение «Маленькие эпизоды большой войны» автора Анатолий Корочанов - Комаристов - Литературный сайт Fabulae (страница 1 из 3)

[sup](Сокращенный вариант мемуаров «Воспоминания о войне»)[/sup]

Это рассказ о том, какой видел войну 1941-1945гг двенадцатилетний мальчишка...
* * *

Мне исполнилось 94 года. Многие события детских лет забыты, но я хорошо помню воскресенье 22 июня 1941 года. Тёплое, тихое солнечное утро. Мы с Гаем играли в шахматы на крыльце. Бабушка во дворе кормила кур. Тётя Катя пришла с базара. Глаза заплаканные.

— Мама! — обратилась она к бабушке, вытирая слёзы. — На базаре по радио передали, что началась война. Немцы бомбили Минск, Киев. На границе идут бои...

Я понимал, что эта новость очень расстроила её. Возможно, она думала, что теперь делать со мной и моей сестрой, старенькой мамой. Сестре исполнилось всего шесть лет. Возраст бабушки я не знал.

Мы с Гаем притихли, слушая её слова. Тётя сказала, что народ на базаре ждал выступление по радио Сталина, но он не выступил.

Началась Великая Отечественная война. Вот так окончилось наше детство. В то время на нашей улице не было ни радио, ни электричества. Новости мы узнавали на базаре, где на столбе висел хрипящий большой репродуктор, из районной газеты «Колхозная жизнь» и от соседей.

О тревожном сообщении тётя рассказала соседке, и вскоре на лавочке у нашего дома собрались старики и старушки. Тётя Катя повторила им то, что услышала по радио. Старики говорили, что Красная Армия разгромит немцев ещё на границе, вспоминали бои на Дальнем востоке, войну с Финляндией. Говорили о какой-то «линии Маннергейма». О ней я услышал впервые. Успокаивали друг друга. Обменявшись мнениями, встревоженные, молча, расходились по домам.

Когда тётя Катя сказала, что началась война, Гай побежал домой сообщить эту новость своим родным.

Все лето 1941 года жители Корочи жили в тревожном ожидании, поскольку сведения о ходе боев, продвижении немецких войск вглубь страны были противоречивыми. Ходить каждый день на базар, чтобы послушать сводку Совинформбюро, тётя не могла. Она работала в ателье портнихой. А для нас, мальчишек, это слово было новое и не очень понятное. Иногда мы с ребятами бегали на базар, и, вернувшись домой, пытались своими словами передать, что сообщило «бюро». Нам было трудно запомнить названия фронтов, городов, которые каждый день оставляли наши войска.

Лето прошло совсем иначе, чем раньше. Мы меньше болтались по городу, не бегали на речку, реже играли на улицах. Все повзрослели, помогали матерям, бабушкам. Практически всех мужчин призвали в армию. Улицы опустели, появлялись только женщины и дети.

Наш город стал прифронтовым в октябре 1941 года, когда Белгород заняли немцы. Задолго до этого жителей стали готовить к возможным боевым действиям на его территории. Возвращаясь с работы, тётя рассказывала, что в городе формируются отряды самообороны, что военкомат продолжает призывать мужчин на фронт.

В учреждениях и жилых домах стекла на окнах приказали заклеить крест-накрест полосками газет или бумаги, чтобы во время бомбёжки они не вылетели. Я помогал тете резать газету полосками, мазать их клейстером и клеить на стекла. Многие жители нашей улицы во дворах и на огородах рыли щели, где планировали прятаться во время бомбёжек города немцами. Тётя Катя решила, что копать щель мы не будем, а спрячемся в большой, накрытой толстыми брёвнами яме, куда закладывали картофель на зиму.

Было как-то тревожно, мы перестали играть с ребятами в весёлые игры и смеяться. Тётя говорила бабушке, что районные учреждения и некоторые жители города собираются в эвакуацию. Начались перебои с продовольствием. На рынке поднялись цены. Полки в магазинах опустели. Народ скупал сахар, соль, крупы, спички. Запасались керосином.

Кроме работы в ателье, тётя подрабатывала в соседнем детском доме. Учила девочек шить и рукоделию. Детей из детского дома стали готовить к эвакуации. Тёте, как сотруднице, предоставили место на повозке для отъезда в эвакуацию. Она собрала два небольших узла каких-то вещей, посадила меня на повозку и летом 1942 года мы поехали с детдомовцами на восток. Мы не могли взять с собой бабушку и сестру. Бабушка была уже старенькая и ехать никуда не хотела, а сестре было семь лет и для неё почему-то места на повозке не нашлось.

Ехали мы с тётей несколько суток, ночевали в сёлах, в сараях. Потом тётя решила, что поступили мы по отношению к бабушке и моей сестре неправильно. В городе осталась старушка и маленькая девочка. Что они будут делать? Как жить? И мы повернули обратно – погибать так всем вместе. Домой добирались пешком. На запад никто не ехал. Навстречу нам шли беженцы, войска, ехали машины, иногда танки. Лошади тащили орудия. Через два или три дня мы вернулись домой. Бабушка и сестрёнка были рады нашему возвращению. На этом наша эвакуация вглубь страны закончилась.

В июне 1942 года по улице Дорошенко толпами шли беженцы с Украины и западных районов страны. Личных машин тогда никто не имел. Кто-то ехал на телеге, кто-то катил тачку или тележку, а кто и просто шел с мешком на плече. Детей тащили за руки, кого-то несли на руках. Стариков и больных везли на тачках. Картина была страшная. Жара стояла ужасная. Иногда через Корочу на восток гнали стада коров, коз, овец.

Во время редких налетов на город немцы бросали бомбы наугад. Недалеко от нашего дома, на краю выгона, рядом с дорогой упала большая бомба. Судя по диаметру дыры, примерно сантиметров 40-50, а может быть и больше. Бомба ушла глубоко в мягкую землю, но не взорвалась. Я с ребятами бегал смотреть «в дыру». К месту падения бомбы никто из военных не пришел, и мы быстро ушли по домам.

Часто немцы бомбили город ночью. Сбрасывали осветительные ракеты на парашютах. Становилось видно, как днём.

Однажды мы наблюдали воздушный бой над Корочей. Наши тупоносые истребители (потом я узнал, что они именовались «И-16») отчаянно сражались с немецкими «Мессершмиттами». Немцы сбили два наших самолёта. Они упали в поле за селом Бехтеевка. Часто над городом и ближайшими сёлами кружил немецкий самолёт-разведчик «фокке-вульф». Народ называл его «рама».

Со слов взрослых обстановка на фронте, становилась всё сложнее. Наши войска оставляли один город за другим. Летом 1942 года немцы были в районе Харькова и Белгорода. Сводки информбюро не внушали оптимизма народу.

В центре нашего маленького базара был небольшой универмаг. Одна бомба попала в него, когда там толкался народ. Я с ребятами в это время был на базаре. Мы с ужасом смотрели, как из развалин горящего универмага выносят трупы людей.

В наш город немцы пришли 1 июля 1942 года.    Темп продвижения их вглубь нашей страны был очень высокий. Вспомнил, что перед войной, в 1939 или 1940 году, мы смотрели фильм «Если завтра война». Красную Армию показывали сильной и непобедимой. Особенно впечатляли наши лёгкие танки, которые играючи преодолевали неглубокие рвы. Помню куплет из песни, которую мы тогда пели на уроках пения:
             В целом мире нигде нету силы такой,
            Чтобы нашу страну сокрушила.
            С нами Сталин родной, и железной рукой
            Нас к победе ведет Ворошилов!

Бои на Белгородском направлении шли непрерывно. Наши войска то шли вперед, то отступали.
Никаких боев за Корочу я не помню. После ухода наших войск в городе появились шесть или восемь немецких танков. На большой скорости они проехали по центральным улицам. Открыли огонь по домам, доехали до центра, выстрелом из танка сбили статую Ленина, стоявшую на постаменте в сквере, и вечером уехали в сторону Белгорода. Через несколько дней на постаменте в сквере кто-то поставил большой деревянный крест.

Немецких солдат мы увидели на второй день после визита танков. Они были в касках, с закатанными рукавами, коротких сапогах, с ранцами на спине, автоматами на груди. На поясе у них висели гранаты с длинными деревянными ручками и противогазы. Через два дня они из города ушли. Но появилась мотопехота на мотоциклах с колясками. Мотоциклов с пулемётами на коляске мы с ребятами насчитали примерно пятнадцать или двадцать. Мотоциклисты заняли все основные улицы и центр города. Через пару дней они тоже исчезли.

Поскольку наши войска ушли, а немцы ещё не пришли, голодающий народ, почувствовав безвластие, начал грабить магазины, склады маслозавода и плодоягодного комбината. Ребята вместе со взрослыми участвовали в этих мероприятиях. Народ называл это ёмким словом — «грабиловка».
Как я оказался у маслозавода — не помню. Все склады завода были открыты. Народ тащил мешками семена подсолнечника и жмых (макуху). Я успел взять два больших и тяжёлых круглых куска макухи и пошёл домой.

[justify]В доме напротив нас с мамой жил Николай — мой ровесник. Когда я вернулся домой, он рассказал мне, что с плодоягодного завода народ тащит бочки с повидлом, вареньем, джемом, мешки с сахаром и предложил мне отправиться туда. На складе завода мы нашли большую бочку и покатили её к дыре в заборе. В это время на территории завода появился немецкий офицер верхом на лошади. На складах было много людей, но увидев нас с Николаем, катящих бочку к забору, немец начал стрелять из пистолета в нашу сторону. Бочка была большая и тяжёлая. Спасло нас только то, что конь пугался выстрелов и не стоял на месте. Мы залегли за бочку, потом бросили её и поползли к дыре в заборе. Что было в бочке мы так и не