- Понимаете, Мария Николаевна, - начал он осторожно, - Вы действительно серьезно больны и нуждаетесь в лечении….
- Я же говорила местным Айболитам, - нелестно отозвалась она о районных эскулапах, - а они мне – старость, старость…. Какая старость? Мне в следующем году только семьдесят шесть будет. Если бы, например, семьдесят восемь или восемьдесят лет мне было, тогда другой разговор. Тогда, конечно, старость, никуда не денешься.
- Видите ли, в чем дело, - прервал Виталик гневный монолог условно тяжелобольной, - лечение вашего недуга требует применения весьма дорогостоящих импортных препаратов, которые очень сложно приобрести. В аптеках их нет, а….
- Сколько? – деловито перебила бабка Виталика, доверительно заглядывая ему в глаза.
- Чего сколько? – не понял тот.
- Сколько стоит лекарство? Достать его, сколько стоит? Вообще, сколько все это стоит, чтобы начать лечиться?
- Не знаю…. Дорого.
- Дорого – это не цена, а прощупывание клиента на предмет наличия у него монет, - изрекла бабка монументальную истину. - Ты не сомневайся, профессор, деньжата у меня есть. Озвучь цифру.
- Ну, не знаю, - растерялся припертый к стенке Виталик. – У разных производителей цены на препараты разные.
- Ты, сынок, не сомневайся, - голос старухи стал вкрадчивый, - никто не узнает, что ты мне продал лекарство. Разговор между нами. Завтра я приду, а ты мне назовешь цену, лады?
Виталик автоматически кивнул, провожая глазами, выходящую за дверь старуху. Он ожидал всего чего угодно, но только не подобного поворота событий. Старуху, закаленную жизненными невзгодами, трудно чем-то удивить. Следовательно, цена на лекарство должна быть заоблачной. Расчет Виталик строил на том, что услышав невероятную цифру, бабка откажется от лечения, вопрос замнется сам по себе и посещения больницы надоедливой пациенткой прекратятся. Ход беспроигрышный. Однако, бабулька оказалась не из простых и расходы поддержание остатков здоровья в своем хилом теле, ее, по-видимому, не пугали.
«Ну, что ж, - разозлился Виталик, - назову сумму, от которой тебя скрючит».
Он вспомнил как один из его знакомых доставал лекарство тяжело больной матери. Занимал деньги, где и у кого только мог, поскольку названная цена для среднестатистического советского человека была неподъемной. На следующий день бабка перехватила его в коридоре и многозначительно подмигнув, повторила вчерашний вопрос. Виталик, ухмыляясь в душе, назвал сумму. Услышав космическую цифру, бабка крякнула, и даже, кажется, у нее слегка подломились ноги. Но, взяв себя в руки, тут же извлекла из кармана носовой платок и развернула его. В платке лежали аккуратно свернутые сторублевки, которые по тем временам были купюрами максимального достоинства. Бабка отсчитала нужное количество денег и сверх того положила еще двадцатку.
- Это тебе за беспокойство, - сказала она. – Когда будет?
- Через три дня, - выдохнул ошалевший от вида крупной суммы Виталик.
- Хорошо, - не добавив ни слова, старуха развернулась и засеменила в сторону выхода.
Весь день Виталик ходил как в тумане. Произошедшее с ним казалось сном, навязчивым бредом. Но, в очередной раз, нащупав в правом боковом кармане шуршащие купюры, вынужден был признать реальность происходящего. Первым порывом было вернуть деньги их владелице, ссылаясь на сложности с доставкой препарата. Мол, требовалось длительное время. А там, пока то, да се, практика закончится, и он навсегда покинет эти места. Вопрос снимется сам по себе. Но, хорошенько поразмыслив, пришел к убеждению, что предстоящее расставание с деньгами его печалит и весьма чувствительно огорчает. Надо было что-то придумать, измыслить нестандартный ход, чтобы и бабка была довольна, и он остался при деньгах, в которых, к слову сказать, испытывал крайнюю нужду. После долгих, мучительных раздумий Виталик придумал выход, устраивающий все высокие договаривающиеся стороны.
Как-то, попав на склад больницы, он обратил внимание на большое количество упаковок от различных лекарств, в том числе и импортных. Предусмотрительная сестра хозяйка хранила их в качестве вещественных доказательств правильности списания медикаментов. Отдел районного здравоохранения всегда интересовал вопрос, действительно ли лекарства израсходованы по назначению или нет. Идея родилась сама по себе. Он взял со склада несколько упаковок, а также вощеных бумажек в которые, как правило, фасовались порошки, и приобрел в местном магазине канцтоваров разноцветные мелки. Растертый на терке мел расфасовал в вощеные бумажки, набил ими упаковки, придав препарату товарный вид. Рассуждения молодого афериста сводились к следующему: мел, конечно, не вылечит бабку от недугов, но и вреда не причинит – это точно. Так что с основным лейтмотивом врачебной этики, сводящимся к двум коротким словам «не вреди» не возникало серьезных противоречий.
В оговоренное время Виталик передал старушке упаковку, сопроводив процедуру подробнейшими разъяснениями, касающимися правил приема и дозировки препарата. Если у старухи и были какие-то сомнения в отношении студента, то они тут же рассеялись. Особенно настойчиво он внушал ей, что распространяться по поводу дефицитного лекарства не стоит, поскольку хлопот потом не оберёшься. Бабка не появлялась неделю, ровно столько, сколько продолжался курс лечения. Виталик, ожидавший крупного скандала, уже на следующий день, стал успокаиваться. Но вот он снова увидел ее в своем кабинете и не узнал – спина выпрямлена, глаза сверкают, на щеках проступил бледный старческий румянец. Безоговорочная вера в импортную упаковку сделала свое дело.
- Вас не узнать, - осторожно начал он разговор, – прямо двадцать лет сбросили.
- Все благодаря тебе, сынок. А эти, - злобно обвела взором больничные стены, имея в виду местных малоквалифицированных докторов, - совсем бы залечили.
Она покопалась в кармане и извлекла на свет уже виденный им носовой платок, долго с ним возилась и, наконец, и на стол легли купюры знакомого достоинства.
- Организуй еще упаковочку, сынок. Очень уж мне это лекарство помогло. Прямо как на свет народилась.
- Его так часто принимать не рекомендуется, - возразил Виталик, подвигая купюры назад к старухе. Через месяц, два может….
- А я и буду принимать тогда, когда ты скажешь. А то вдруг - или тебя не будет, или лекарства достать не получиться, - быстро затараторила излечившаяся пациентка, возвращая купюры на прежнее место.
- Придете через неделю, - согласился Виталик, пряча деньги в карман. – Но запомните, принимать нужно только через два месяца, не раньше. По той же схеме.
- Я поняла, поняла, - закивала старуха. – Тут, понимаешь, вот какое дело вышло, - неуверенно начала она, - кума моя….
- Что кума? - насторожился Виталик.
- Болеет она, кума моя. Помог бы ты ей тоже здоровье поправить….
- Мы же договаривались, - вскипел Виталик, - не говорить никому, ни одной живой душе….
- Так тоже кума! Она мне ближе самого родного человека, - принялась скулить старуха.
- Я же не знаю, чем она больна. Вдруг ей этот препарат не поможет….
- А ты посмотри ее. Не бесплатно, конечно. Понимаем, к какому специалисту обращаемся.
- Ладно, давай куму, - видя, что спорить бесполезно согласился Виталик. - Только смотри, чтобы больше никому, ни-ни.
- Сохрани Господь, - перекрестилась старуха, быстро покидая кабинет.
За время прохождения практики, с легкой руки Марии Николаевны он облагодетельствовал двенадцать человек местных стариков, и все остались довольны эффектом от лечения. Популярность Виталика росла день ото дня, что пугало его до бескрайности. Он панически боялся, что к борцам с экономическими преступлениями или в прокуратуру просочатся сведения о его не совсем законной лечебной деятельности, и кто знает, чем может закончиться так удачно начавшаяся врачебная практика. Но все обошлось. Повезло.
Другие произведения этого автора читайте на https://anatdolzhenkov52.blogspot.com
