В карантине его проведал Эрчимэн. Харч, чай, курево принёс. Не хочется что-то кушать. Тут его вызывают в шестой отряд. Опять по новой, ну, что ты тут сделаешь!
В отряде его ждут Амбал, Трофим Стас, Воздух Сеня, Торгаш, Башмет. Подзывают Кулеша.
- Кулеш, ты что наговариваешь на людей?
- Да я не наговариваю, я говорю то, что было.
- Попов Саша звонил, за Артура говорил. Он его с детства знает, - говорят ему.
Попова Сашу тут уважают. Ходячая живая легенда. Под ним вся первая колония была. Говорят, такого смотрящего больше нет. При нём было всё тик-ток. Его слово против слова Кулеша? Что смеяться-то.
- Я разговаривал с самим Сашей Поповым. Ты вообще знаешь такого? – Трофим Стас наезжает на Кулеша.
- Конечно, знаю.
- Попов Саша за него, на кого ты говоришь терпила. Он высказывается совсем иначе.
- Ну, он просто не знает. Да и Артур, наверное, никому об этом не говорил.
Тут Артур взрывается.
- Ты что базаришь, ты за…! Жил чёртом, живи чёртом. Что у тебя из-за жлобы, что я в Бестяхе куражился, и стоял неплохо, посетила мысль схавать что ли?
Однако сейчас что-то будет.
- Ты что, во мне п… увидел что-ли? – Артур и не думает успокаиваться.
- Да, тихо, тихо, успокойтесь вы! – вмешивается Трофим.
- Ну, давай, Кулеш, сможешь доказать, доказывай, - это говорит Торгаш.
Ну, на этом пока всё. Между тем, дело уже к лету. Артур ждёт отписку, а её всё нет и нет.
20 мая 2004 года, Мохсоголлох. Из бура вышел Фома Сашка. Артур ему суть дела изложил. Старый зек всё сразу понял.
- Спокуха, всё разузнаю, разрулю. Надо тебе встретиться с Поповым Сашей. Главное, не раскисай. Правда на твоей стороне.
Пока Фома расслабляется. Трофим Стас ему отправил водку, спирт. Значит, это надолго. Артура водка даже не берёт. Возвращается в карантин.
24 мая 2004 года, Мохсоголлох. Сегодня Фома откидывается. Он – живая легенда. В 1974 году он так же откинулся с Мохсоголлоха, и в 1976-м вновь сел. Сидел он в Мохсоголлохе до 2004 года! Да он жизнь свою провёл в этом лагере. Пропустил смену эпох, время перемен, развала, хаоса, разрухи. И каково это будет из 1976 года оказаться в году 2004-м? Что должен чувствовать человек из другого времени?
У якутов сильно развито чувство солидарности по кровному родству и по месту обитания. В зоне особо выделяются касты, кланы из Мегино-Кангаласского, Вилюйского и Сунтарского улусов. У русских не так. Вольному воля, они вправе примкнуть к любым группировкам.
На проводины Фомы прибыли авторитеты разного калибра. Так провожали, что два баяна порвали. На баяне их развлекал местный талант Фонарь Вася. Он не только играет, но и поёт. Все эти дни Фома пьёт. Для него это не проводины, это прощание со своим прошлым. Вся его жизнь прошла внутри зоны. Оказаться за периметром в чуждой для него жизни смерти подобно.
- Ну, что, Саша, твои макаки приедут? Может мне своих макак привезти сюда, чтобы встретили, - спрашивает известный авторитет Сам.
- Да нет, меня уже встречают. Там всё ровно.
- Ну, давай, накачу с тобой, - Сам с Фомой по стопочке накатывают. – Не обессудь, что ненадолго забежал. Сам знаешь, движуха.
- Ну, конечно, всё нормально.
- Фомин Александр, на освобождение выходим! – вот и всё.
Момент истины – волшебные слова для каждого заключённого для Фомы, как приговор. 28 лет провёл он здесь! С ним на волю должны были отправить свои поделки: нарды, катану, ножи, чётки, кидалки.
Провожают до КПП. Вот и всё. 28 лет остаются здесь навсегда. Фома, обращаясь к ним:
- Буду, наверное, скучать по дому, по вот этой родине моей. Ну, бывайте.
Это и есть прощай навсегда. Ведь каждый, откидываясь, надеется, что сюда не вернётся. Как бы ты тут хорошо сидел, на воле лучше. Но тут особый случай. Фоме эта запоздалая воля не в радость, это точно.
Ну, а остальным сидеть дальше. Ещё долго. Вечером надо будет сделать «перекид». Это довольно сложная операция. В барачном «Блочном» сделан некий лаз. Там за «запреткой» уже человек ждёт. Тот, кто стоит на наверху на крыше, даёт знак. Если появится белая тряпочка, то всё норм, чисто. Отсюда кидают. За «запретку». С той стороны подбегает человек, взяв «посылку», убегает прочь. Дело в том, что с той стороны менты могут вмешаться. Отберут, как пить дать. Если в зоне поймают, тому, кто кинул, светит пятнадцать суток в ШИЗО.
В этот раз всё прошло гладко. Только не удалось кинуть нарды. На другой день нарды выносят через КПП «ноги», то есть, продажный мент. У него свои люди заберут.
Артур идёт в шестой отряд. С Табаги перевёлся Ботур Иван. Он в курсе, что с Артуром. Поговорили о том, о сём.
Тут кто-то ему предложил:
- Брат, сходи в столовку, забери харч. Похавали бы все вместе.
Не хватало, ему сделаться “птичкой”.
- Шутить что ли. Хочешь кушать, сходи сам, - не на того напали.
- Что, брат, западло?
- Да, конечно, заподло. И не брат ты мне.
«Брат ты мне или не брат», - вот узнаем подтекст сей песни.
- Видать, наш брат – ты мощь.
- Ты сам, как думал?! – Артур и без них, мягко говоря, не духе.
Тут Маягатта пытается разрулить ситуацию:
- Ладно, успокойтесь все. Что ссориться из-за ерунды. Я сам схожу и принесу.
Чёрные думы Артуром завладели, и вряд они скоро рассеются. Идёт во второй отряд, встречается с Ботуром Иваном.
- Я сюда пришёл не в братские игры играть. Мне срок мотать, а не братком слыть.
Ботур вызывает Охотника и отсчитывает его строго:
- На…, грузите брата? Где это видано, чтоб из-за какой-то там жратвы, бузу устраивали?
- Артур, ты тоже сразу в штыки не вставай. Всё можно словами разрулить.
Охотник молча уходит. Артур, успокоившись, звонит серьёзным людям. Там как раз был Фома Саша. Ему трубу и передают.
- Сейчас же иди к Трофиму Стасу, скажи, Фома всё разузнал, пи@дёж всё это.
- Дождёмся малявы. Только тогда тут поговорим.
- Я – Фома, моё слово против их слова! – а говорит он громко, будто тут совсем рядом. – Я сказал, и этого достаточно! Сейчас позвоню туда.
- Успокойся, что ты, не суетись, это лишне. Дождёмся малявы.
Оказалось, Фома всё так же пьёт. Это и понятно. Чтобы понять эту волю, новую реальность, нужно в себя ещё много влить. На трезвую голову выдержать весь поток нереально. Пока он сидел, мир стал настолько токсичным, враждебным и чужим, что нормальному человеку смириться сразу с этим трудно.
У Артура своя война. Для него привычная уже среда становится враждебной. Гнуть свою линию, зная, что правда за тобой, некоторым очень трудно. Правдорубов, тех, кто с сильным стержнем, кто не прогибается, не переобувается, везде не любят. Иные пёрнут, и все будут от этого в восторге, принимая сей пук за благо. Другие будут хоть трижды гениальными, про них будут думать, как будто это они обосрались. Есть такая порода людей, которой суждено быть вечно бельмом в глазу, причём, у всех. Но они всё равно будут стоять на своём, хоть от досады все вокруг обосрутся. Быть под вопросом в зоне – это пытка, и она хуже, чем ожидание приговора.
Однажды, шагая по плацу, увидел толпу. Что опять случилось? Трофим Стас, завидев Артура, подходит к нему.
- Тебя требует Макарыч.
Артур идёт к Макарычу. Там его ждут Прыгун, Улан Саша, Макарыч сам и Кулеш. К этому времени Мамонт уже откинулся.
- Здравствуй, Артур! Присаживайся. Пришла отписка за тебя. Слово за тобой. Что будешь делать с этим человеком? – Макарыч взглядом указывает на Кулеша.
Ну, вот он момент истины, но сам почему-то не очень рад. Конечно, сразу на душе полегчало. Как вы заметили, Артур себе на уме. «Всякий думающий человек знает, что он есть не то, что он говорит о себе — а то, что остаётся невысказанным. Не то, о чём умышленно умалчивается — а то, что высказать невозможно. Наши разговоры — мелкая монета, которой мы себя выкупаем. В то время, как крупная — остаётся у нас. Истинный душевный портрет остаётся сокровенным» (святитель Николай Сербский). Его другие слова «Забудь опасные слова: «Как все, так и я!»» актуальны во все времена. Быть, как все, в моменте весьма удобно. Но «все» - это не навсегда. Быть собой – вернее.
Кулешу не позавидуешь. Хотел, как лучше, для себя, естественно, получилась одна лажа. Ложь – особа слащавая, но слишком скользкая.
- Да, я признаю свою ошибку. Извини, пожалуйста, - выдавливает слова.
И всё?! Нет, не всё. Быстро же он сломался. Ещё он плачет. Вот что происходит, когда нутро пусто, ведь ложь оттуда давно выскользнула.
- Мы живём людским. Вы себя называете людьми. Зачем губить судьбу человека? Просто, давайте, с него строго спросим. Пусть остаётся среди людей, - великодушно Артур.
- Ну, ладно, - братва сама в шоке.
- Вставай! – Прыгун Кулешу.
- Может, сам хочешь с него спросить? – обращаясь к Артуру.
- Не-а, я воздержусь от этого, - Артур не палач.
Прыгун со знанием дела привычным жестом вырубает пацана. Кулеш падает замертво.
- Дай, я пробью малёк, - Артур у Макарыча.
- Конечно, на.
- Вёл образ жизни подобающе, достойно. Показывал себя с хорошей стороны. Приносил пользу общему, - зачитывается малява.
Это лучшая характеристика. Справедливость восторжествовала! Ещё с подписью многих блатных.
- Ну, всё, к тебе никаких вопросов. По жизни у тебя всё ровно. Зелёный свет! Давай, показывай, проявляй себя. Приобщайся, - Макарыч Артуру.
Это равноценно амнистии. Вперёд, Артур!
- А как будем поступать с Мамонтом? Он же освободился.
- Ну давай телефон смотрящего за улусом.
- Ну, хорошо. Может, сам займусь.
- Конечно, смотри сам.
И Артур гордо идёт обратно. Обзванивает нужных ему людей, чтобы там ломали теперь Мамонта. Это значит, Мамонта приговорили. Ему воля покажется адом.
