«Жизнь - ключом!» Харьков, 1942 год
Рефлекс Тотальной Ретирады. Маятник "выжженной земли". "Солнечный дым" "цветущего сада". Золотая лихорадка новых перестройщиков. Колониально-сырьевой "Штаб К". "Частнособственнические диверсии гитлеровских оккупантов". "Новый порядок" - есть национал-социалистическая власть плюс автомобилизация всей страны. Ударим маршрутной книжкой по русскому бездорожью. Кадры решают всё! Скользящий масштаб преобразований. Гольфстриммер палящего Долга за спиной. Лакомый кусок - русская монополия. Деяния полевого Перестроечного Штаба "Митте". Индустриальный Холдинг. До Ганзы ещё далеко, но уже теплее. Новая капитализация нового экономического пространства. Переход к директивному управлению. Валютный коридор - нацистская борьба с инфляцией. В России неправильно "назначать налог на каждую душу". Общества Потребителей, Потребкооперации, Конъюнктурные Комитеты, как преобразователи распада. Биржи труда, Артели безработных. Грёзы и будни гастарбайтеров. Новая "Трансформация" русской рабсилы. Пыхтящая прилежность - оглушительная диверсия. Братва - все на угар! Коричневый пресс: новый взлёт старой номенклатуры. Мере участия - мера потребления. Материнский билль "Трёх К". Новые приключения Патента в России. Очередная "Византификация" - по старой смоленской дороге. Чтобы спастись - нужно погибнуть.
Рабочие Киева на праздничной «тусовке» с оккупантами. 1942 г.
ОШИБЛАСЬ КОМАНДНАЯ прорабская группа «Митте» упоительной осенью 1941 года. Очень ошиблась. Коммунизм сидел-таки в русских рабочих. И гораздо глубже сидел, чем можно было бы немцам предположить. Во многом это был даже не коммунизм вообще, а некое природное состояние духа здешних рабочих, страшно похожее на него. «Рабочие... были первыми среди тех, кто восстал против немцев в самом начале оккупации»
[1] (Загорулько М.М., Юденков А.Ф. Крах плана "Ольденбург"... с. 210).
Вот тут советские авторы вполне соглашались с этим давним выводом-констатацией американского матёрого «фальсификатора» истории А.Даллина. Это понятно, рабочий класс - оплот прогресса, гегемон революции, он и не мог, разумеется, иначе поступить с империалистическими хищниками, ворвавшимися на их Родину, совесть не позволила бы пролетарская.
ТОЙ ЖЕ ОБМАНЧИВОЙ ОСЕНЬЮ 1941 года, когда руководитель «Митте» генерал-лейтенант ВЕЙГАНГ благодушествовал насчёт неожиданно лёгкой перестраиваемости русских рабочих, другой высокопоставленный прораб-каратель, ОБЕРЛЕНДЕР, докладывал в Берлин: «Гораздо большей опасностью, чем активное сопротивление партизан, здесь является пассивное сопротивление - трудовой саботаж, в преодолении которого мы имеем ещё меньше шансов».
[2] (Семиряга М.И. Тюремная империя нацизма и её крах... с. 306).
6 октября 1941 года практически вместе с реляциями Оберлендера и Вейганга, на фоне разваливающегося под Москвой русского фронта, когда Гитлер в берлинском «Спортпаласте» с бешеной радостью констатировал окончательный военный разгром большевизма, именно тогда к решению русской пролетарской проблемы подключился и главнокомандующий сухопутными войсками победоносной Германии фельдмаршал Вальтер фон Браухич. Среди забот и тревог непрекращающихся сражений он нашёл время издать предназначенную к первоочередному исполнению соответствующую директиву и разослать её по всем передовым и тыловым, в том числе управленческим, военно-хозяйственным частям и подразделениям вермахта: «Нужно постоянно подчёркивать то, что Германия является только врагом большевизма, но ни в коей мере - врагом советских рабочих... Постоянно нужно вколачивать именно в головы молодых рабочих, которые склонны следовать советским приказам, что тот, кто разрушает свои машины, устраняет предпосылку для своего существования и этим практически совершает самоубийство...».
[3] (Загорулько М.М., Юденков А.Ф. Крах плана "Ольденбург"... с. 67).
Русские рабочие всегда были ребята суровые! Такими их даже оккупанты боялись
ГЕРМАНСКИЙ ФЮРЕР тоже считал тогда, что не всё ещё потеряно даже в отношении русских рабочих, а уж в остальном дело так и вовсе поправимо даже чисто техническими способами: «Мировоззренческие узы русского народа ещё не прочны. Их нужно разорвать устранением активистов». [4] (Там же. с. 193).
НЕМЕЦКИЙ УПРАВЛЯЮЩИЙ металлургическим комбинатом в Днепродзержинске, не забывший-таки родной фатерлянд, в ноябре 1942 года доносил в Берлин: «Большевики дали новому поколению очень хорошее школьное образование. Это новое поколение не только может читать, но и совсем основательно изучило геометрию, алгебру. С ними трудно сговориться. Работа проводится под большим давлением», [5] (Там же. с. 213).
Бургомистр Таганрога Ходаевский в распоряжении № 27 от 20 сентября 1942 года примерно так же высказался о непредсказуемом поведении «образованной русской молодёжи», с которой действительно трудно договориться: «С приходом в Таганрог германских войск особенно резко обнаружилась некультурность в поведении русской молодёжи, в большинстве незнакомой с элементарными правилами вежливости». Далее бургомистр сетовал на «клубное воспитание» молодёжи, которая и теперь по привычке ходила толпами по тротуарам, не уступала дорогу женщинам, старикам и «чинам Германской Армии, не исключая офицеров», кричала и толкалась. После чего бургомистр принимал решительные меры: грозно запрещал русской молодёжи ходить дружинами по улицам и обижать германских офицеров. Ходаевский велел ей непременно становиться культурной, не относиться непочтительно и к другим представителям германских властей, а заодно, на всякий случай, и к русским старикам и женщинам.
В первую очередь запрет налагался на то, что особенно раздражало оккупантов: «Хождение по тротуарам рядами, взявшись за руки». К русскому молодняку, не собиравшемуся прекращать хулиганства, расстраивать немецких офицеров и совершать тому подобные «некультурные выходки», применялось серьёзное наказание - штраф в 500 рублей.
[6] (Таганрогский филиал ГАРО. Р - 513, оп. 1, д. 14, л. 22).
Молодёжь оккупанты развлекали как могли. г.Таганрог, 1942 г.
Немецкая Перестройка России сильно разочаровывала прежде всего самих немцев. Она раскрывала глаза наивным, пришлым реформаторам на перестраиваемых, на тех, с кем они связались себе на голову.
В июне 1943 года оккупационная газета «Донецкий вестник» (издавалась она в Сталино) подвела такие закономерные итоги внедрения у русских рабочих «нового мышления»: «Трудящийся Донбасса быстро приспособился, все ходы и выходы нашёл, немцев обманывать научился, от нового порядка всё, что возможно, взять норовит, ничего взамен новому обществу не даёт, гражданского долга не понимает. Жалуется на трудности ежечасно, громко ругается и недовольство выражает».
[7] (Загорулько М.М., Юденков А.Ф. Крах плана "Ольденбург"... с. 223).
Это же он ещё не в подполье, не в партизанах, не в открытых, злостных саботажниках. А просто так, природный, на воле. На глазах линяющий в уже замотивированного железного, несгибаемого «сусика» с трофейным автоматом в руке и отечественным топором за поясом, от которого спастись даже в принципе - «не есть возможно». Вот когда она только проявила себя, пошла впрок великая большевистская культурная революция, для чего на самом деле сгодились фабзавучи, рабфаки и прочая правильная, пролетарская алгебра. Вот работа скотников-селекционеров высшего класса! А не этих арийских «вест-арбайтеров»... понаехавших тут в чужой монастырь со своим уставом, да ещё с умными рожами. Многое из этого теоретически как будто всё же предусматривалось нацистами ещё до вторжения в Россию и начала реформ - и по «культурно-воспитательной части». Ведь сами же себя предостерегали от очень многих опасностей. Да почему-то не зацепились как надо и на чём надо, даже на самом для них убойном.
Немцы ещё хотели таким что-то объяснить?!..
20 ИЮНЯ 1941 года рейхсминистерством был издан своеобразный ЭТНОГРАФИЧЕСКИЙ ПУТЕВОДИТЕЛЬ по русским городам и весям (из 13-ти инструкций для практических функционеров по перестраиванию России): «...Тон городскому населению задаёт великоросс, народный характер которого гораздо более чужд немецкому, чем обычно принято считать. Наиболее заметны следующие качества великоросса: недоверчивость, терпение, отсутствие имеющегося у нордической расы личного своеобразия каждого отдельного человека, оживлённая разговорчивость и быстрое изменение настроения от одной крайности к другой. Вопреки своему, часто большому личному мужеству, он всегда боится ответственности. Под надзором в большинстве случаев прилежный работник. Он очень склонен к тому, чтобы оставить работу при всяком подходящем случае и его поэтому не без основания третируют как ленивого. Сильнейшей воле русский охотно подчиняется».
[8] (Цит. по ст. Худолеев Б. Тайна папки " Н ". - Наш современник, 1991, № 12, с. 141).
ОДНАКО ВОТ и при «сильнейшей воле» толковые городские труженики хоть вроде и не оставляли работу, особо не ленились на глазах у сурового начальства, и считай, что не саботировали, а в действительности всё выходило так, что лучше бы и не брались ни за что. Дешевле бы стало. Непрестанно и будто невзначай у них
