Тёплая, мягкая, пушистая пыль... Обернёшься, а на ней узор от лаптей. Всего мгновение, и он рассыпется на мельчайшие частички под деревянным колесом телеги.
Колесо оставит в пыли глубокую полосу, но и та тут же исчезнет под копытами лошади, тянущей за собой телегу, груженную доверху узлами с пожитками семьи Анук. Анук сидит на телеге, свесив ноги над дорогой. Она не замечает, как появляются и исчезают узоры в пыли. Всем её вниманием владеет новая кукла. Кукла и вправду красивая. Саюк любит свою куклу, но от новой куклы Анук трудно отвести глаза. На ней расшитый вышивкой сарафан, высокая талия перехвачена красной лентой, на голове тухья. Маленькие жестяные кружочки, нанизанные на нити, свисающие по краям головного убора куклы, подрагивают на ветру. Лица нет. Куклам не нужны лица. Бабушка говорит, что глаза - окна души, через них она может вселиться в куклу.
Солнце поднимается всё выше.
- Сегодня будет жарко. Дочка, иди сюда, садись на телегу, пусть ноги отдохнут.
Заботливые руки матери поднимают ее на телегу, убирают волосы девочки под косынку.
Мама спрыгивает с телеги, идёт рядом.
Саюк жалеет лошадь. Изо дня в день та тащится по дороге вслед за отцом, который ведет ее за уздцы.
Саюк мала, но умеет считать до двенадцати. Ровно столько у нее было подопечных цыплят. Она пересчитывала их по нескольку раз на дню. Утром, когда открывала дверь курятника и выпускала на травку. Отбившихся от стаи, находила в высокой лебеде у поленьев, или в соседнем дворе, собирала беглецов вместе, и опять пересчитывала. Жёлтые пушистые комочки в зелёной травке, подобно одуванчикам, незаметно оперились, стали белыми курочками. Мама обменяла их на горшок топлёного масла, и теперь Саюк считает рассветы, как верстовые столбы.
- Серёжка! Людям передохнуть надо, когда привал?
- Пиииить, пить хотца! - размазывает слёзы по чумазому лицу малыш, сын Илемпи.
- Серушке! Солнце уже давно перешло на другую половину неба, а мы всё едем! - доносится из хвоста колонны.
Серёжка передаёт уздечку старшему сыну, который идёт рядом с ним всю дорогу, и направляется навстречу еле двигающемуся обозу. Проводит ладонью по пыльным косичкам Саюк, достает из кармана фляжку с остатками воды и передает маме плачущего малыша.
- Доедем до места - отдохнем. Немного осталось....
Солнце клонилось к горизонту, кидая розовые тени на измождённые лица людей.
Дорожка вдруг изогнулась и скатилась под горку. Запахло травами, будто где-то приоткрыли крышку глиняного горшка с травяным настоем. Остановилась замыкающая телега, и в тишине люди услышали журчание родника, который спрятался в траве.
- Водичка, водичка, - дети, спрыгивая с телег, бежали к речке.
Серёжка улыбаясь своим мыслям, смотрел на односельчан. Пропустив перед собой всех, он подошёл к роднику, встал на колени, лицом на запад, набрал в пригоршню ледяной воды.
- Дедушка, бабушка, папа, мама, брат - пейте, родные, близкие — ешьте то, что мы едим... То, что мы пьем, вы тоже пейте... Мы сыты-и вы сыты... Пусть тяжелые песни станут лёгкими... Пусть ваши души ходят в молочном озере...Угощайтесь, не оставьте...Будьте рядом. Помогите обжиться на новом месте... Угощайтесь, не оставьте...
Проговорив вполголоса свою молитву, он достал из плечевой сумки кусок сыра, одно яйцо и ломтик хлеба и бросил в траву.
Потом он устало поднялся на ноги, повернулся к сельчанам.
- Вот мы и дома. Распрягайте коней.
Старший сын Серёжки - Сетнер и его друзья ловко стреножили распряженных лошадей, хотя в этом и не было необходимости. Кони так устали, что не могли далеко уйти.
Торопясь успеть до темноты, мужики рубили иву на шалаши. Дети сидели на телегах под присмотром Савдепи - прабабушки Анук. Она рассказывала сказку про маленькую птичку, которую приютили ёлка и сосна. Саюк любила сказки, но эту историю она слышала много раз. Тихонько спустившись с телеги, девочка побежала к матери, которая вместе с остальными женщинами косила траву, расчищая место под шалаши. Трава падала подкошено, послушно-ровно ложилась на ранее упавшую. По срезам её бежали капли и стыли, источая душистый аромат. Взвилась и жалобно закричала птица. Илемпи отложила серп, развела стебли высокой овсяницы. Гнездо с маленькими в крапинку яйцами лежало на земле.
- Двенадцать! - мгновенно сосчитала Саюк.
Перепёлка в отчаянии кинулась к земле, припадая на крыло.
- Она ранена? - вскрикнула девочка.
На ее голос обернулись мужики. Серёжка, отложив топор, подошёл к дочери.
- С ней всё в порядке. Пытается увезти нас подальше от гнезда. Оставьте ее в покое. Поставим шалаши в стороне.
Срубленные ветви очищали топорами от мелких веток, вытёсывая шесты. Толстые концы их вкапывали в землю под углом друг к другу, укладывая их по кругу другими концами друг на друга. Поверх этого каркаса набрасывали охапки скошенной травы.
После тяжёлого дня в своих шалашах падали и мгновенно засыпали люди. Сквозь небрежно накиданную траву по самому верху шалаша плыл звездный кораблик, качался на волнах неба, нырял в наплывающее облако выныривал и опять нырял. Тихо звенели его тугие паруса, Саюк стояла на его палубе, вдыхая полной грудью слабый бриз.
