Рассказ «Студент» был написан Антоном Павловичем Чеховым в 1894 году
Студент духовной академии, сидя у костра, рассказывает русским женщинам-крестьянкам один из наиболее драматичных эпизодов Евангелия: как Иуда предал своего учителя, а апостол Петр, трижды отрекся от Иисуса Христа в ночь, когда он был предан в руки иудейским первосвященникам. Рассказ студента трогает истинно православных женщин до слез.
«…Иван Великопольский, студент духовной академии, сын дьячка, возвращаясь с тяги домой, шел всё время заливным лугом по тропинке…
…Поговорили. Василиса, женщина бывалая, служившая когда-то у господ в мамках, а потом няньках, выражалась деликатно, и с лица ее всё время не сходила мягкая, степенная улыбка; дочь же ее Лукерья, деревенская баба, забитая мужем, только щурилась на студента и молчала, и выражение у нее было странное, как у глухонемой…
— Если помнишь, во время тайной вечери Петр сказал Иисусу: «С тобою я готов и в темницу, и на смерть». А господь ему на это: «Говорю тебе, Петр, не пропоет сегодня петел, то есть петух, как ты трижды отречешься, что не знаешь меня». Иуда в ту же ночь поцеловал Иисуса и предал его мучителям. Он страстно, без памяти любил Иисуса, и теперь видел издали, как его били...
…Продолжая улыбаться, Василиса вдруг всхлипнула, слезы, крупные, изобильные, потекли у нее по щекам, и она заслонила рукавом лицо от огня, как бы стыдясь своих слез…
…Он оглянулся. Одинокий огонь спокойно мигал в темноте, и возле него уже не было видно людей. Студент опять подумал, что если Василиса заплакала, а ее дочь смутилась, то, очевидно, то, о чем он только что рассказывал, что происходило девятнадцать веков назад, имеет отношение к настоящему — к обеим женщинам и, вероятно, к этой пустынной деревне, к нему самому, ко всем людям...»
С той задушевной беседы у костра прошло двадцать три года.
За это время Иван Великопольский благополучно закончил духовную академию, женился и получил приход в большом и богатом селе.
К его приходу относилась и та деревенька, в которой жили его давние собеседницы-вдовы – Василиса и Лукерья.
Василиса оставалась вдовой, такой же высокой и статной, только совсем уже высохшей старухой, опиравшейся при ходьбе на клюку.
Лукерья снова вышла замуж. И родила новому мужу еще двоих детишек – сына и дочку. А старшего сына Василька от её первого мужа с ней не было, его вообще уже не было. С Кавказского фронта односельчанин прислал письмо, написанное их ротным писарем, в котором сообщал, что сына её убило под каким-то Карсом.
В этот день батюшка Иоанн, сопровождаемый пением ранних птах, пришел в свой храм и привычно готовился к утрене. Идти ему было совсем недалеко. Дом, отведенный священнику, находился сразу за местным храмом.
Однако, заслышав шум на улице, решил посмотреть, что происходит.
Выйдя на крыльцо, он остолбенел от открывшейся ему картины.
На пригорке ярко полыхал дом местного помещика. Возле дома мужички добивали кого-то, лежащего на земле, длинным дубьем. А из находящейся за домом конюшни другие мужики выводили лошадей.
Возле храма собралась толпа деревенских. Большинство - женщины. А мужики в толпе все были или пожилого возраста, или калеки-инвалиды, вернувшиеся с фронта, оставшиеся в живых после трех лет войны.
- Зачем вы пришли сюда, дети мои? Зачем дом помещичий жжете? Побойтесь Бога!
- Тебе какое дело? – раздался женский крик из толпы. - Ишь харю наел-то. А наших деток там на войне убивают! И твой Бог их не спас!
Это была Лукерья. Она же первая, с криком:
- Бей его, робяты! – кинула в отца Иоанна комок земли.
Отец Иоанн поднял руку, собираясь перекрестить толпу и увещевать разгоряченных крестьян, но не успел.
Оттолкнув Лукерью в сторону из толпы, вышел однорукий Семен. Демобилизованный фронтовик, потерявший левую руку на германском фронте. Пока Семён честно служил «за Веру, Царя и Отечество» семья его из-за отсутствия кормильца впала в нищету. Жена перебивалась случайными заработками и в их семье от голода умерло трое малых деток. Ничего не говоря Семён с хеканьем метнул вилы. Силы в оставшейся правой у инвалида оказалось достаточно.
Отца Иоанна снесло с крыльца храма, и он упал в теплую летнюю пыль, схватившись скрюченными пальцами за вонзившиеся в живот зубья. Трясущимися губами он с трудом читал какую-то молитву, но ворвавшиеся в храм крестьяне внимания на него уже не обращали.
Кинувшись искать – чего полезного для хозяйства можно прихватить.
Первым забежавший в храм Семён первым же из него и вышел, держа в руках шитое золотом одеяние священника. Сел на крыльцо, прижав ногой фелонь к ступеньке, сделал на ней несколько надрезов маленьким ножиком, вытащенным из сапога. Потом, крепкой рукой своей разорвал фелонь на несколько частей. Выбрал пару самых больших и стал ладить из получившихся кусков портянки, ловко и привычно накручивая их одной рукой.
Теряющий сознание отец Иоанн уже не видел, что происходило дальше.
Старший сын отца Иоанна учился в духовной академии поэтому дома его в это время не было.
Попадью с малыми детками сельчане и деревенские бить не стали – просто выгнали из дома, в чем были. Дом, в отличие от помещичьего, решили не жечь. Поповское имущество растащили, кто что успел схватить. Всё просто разгромили дотла. Даже ставни с дверьми поснимали.
Душу отца Иоанна вознесли на небо ангелы. Как он и хотел - прямо в рай. Однако их пения за рёвом разбушевавшейся толпы никто не услышал.
Поэтому появление и пение ангелов на крестьян никакого впечатления не произвело.
Опиравшаяся на клюку вдова Василиса жестко смотрела на умирающего священника.
Слёз на её лице не было.
© Copyright: Иван Лисс, 2025
Свидетельство о публикации №225020901070
