Сегодня на работе топил за Лермонтова. Михаила Юрьевича. Просто стадо обидно. Все кругом кричат: "Пушкин! Пушкин наше всё!" А он, Александр Сергеевич, вообще Феофилактом Косичкиным был. И ничего. Никто и не заметил.
То ли дело Лермонтов - просто и со вкусом:
"-въ". Коротко и ясно. Правда тоже никто и не заметил. (Скорее всего это тенденция - никого кроме себя не замечать.)
Хотелось поставить на место всех вспоминателей Пушкина. Ткнуть незабываемым Михаилом Юрьевичем и показать, что и он тоже не забыт!
Стал вспоминать, что я знаю из Лермонтова.
Хоть что-то. В голову полезли письма Онегина, сказки о петушке и работнике Балде и всякие Сальери, Моцарты и Белкин. Вообщем, сплошной Пушкин.
Понял, что Лермонтов забыт. По крайней мере мною. Забеспокоился. Так не должно же быть!
Полез на антресоли. Достал костюм и регалии.
Одел. Задумался. Мозг включился.
И сразу "...утро осветило пушки.
И леса синие верхушки". Потом торопливо прошли Ангел с Демоном вместе с догоняющим их Валериком. И где-то в глубине памяти заточённо сидел Узник смотря сквозь решетчатое окно на белеющий вдали одинокий парус ...
По традиции подошёл к зеркалу. Порадовался, что сегодня заметил кого-то кроме себя. Вышел на миг из плена тенденций. Но ведь объективно: "И скучно и грустно. И некому руку подать...." А отражению руку-то не подашь.
Пойду в парк. Гусей дразнить. А Михаил Юрьевич поможет.
Ведь он тоже живет где-то там во мне.
Вольно или невольно.
