Чем отличается пьяный поэт от, например, пьяного сантехника? Сантехник, когда напьется, ругается матом, а поэт читает стихи. Во всяком случае, Чучо делал именно так. В родной деревне его уважали и считали местной знаменитостью, хотя у него не было ни одного изданного сборника стихов, а вот хамон, произведенный на его ферме отправлялся к столу испанского короля. Но разве этим кого-то удивишь в стране, где в каждом доме делают уникальный окорок по рецепту любимого прапрадедушки.
Вот и Бенита полюбила Чучо вовсе не за хамон, а за сонеты в стиле Петрарки, которые он нашептывал ей с первого дня их знакомства в прекрасном городе Мадриде. Бенита училась там в актерской школе, была неописуема красива и притягивала парней, как холодец притягивает хрен или горчицу.
Приблизительно так рассказывал мне эту историю почтенный дон Амброзио - торговец колбас из Валенсии. Вместе мы отправились на ферму Чучо, чтобы купить там эту чертову поросячью ножку. Сама я не очень разбираюсь в хамоне. Ну окорок и окорок, жуется плохо, в зубах застревает. Толи дело испанская сыровяленая колбаса чоризо! Да я готова душу продать за палку чоризо, особенно если она с паприкой, с чесноком и острым красным перцем. Спасибо дону Амброзио, подсказал, куда ехать за мясными деликатесами, согласился сопроводить. Сама я точно заблудилась бы в степях Иберии и сгинула там навсегда с задней конечностью свиньи под мышкой.
Но вернемся к нашей влюбленной парочке. С Бенитой все более-менее ясно, а вот Чучо любил свою Лауру так искренне, так нежно, что, когда ему пришло из дома письмо «папа тяжело болен, работать некому, возвращайся», парень не раздумывая предложил Бените ехать с ним, причем, в качестве законной жены и хозяйки его бескрайних владений.
В Испании каждая девушка в душе немного Кармэн. Вот и Бенита хотела петь и танцевать, играть в театре и сводить с ума мужчин. Перспектива стать свинаркой в глуши ее никак не прельщала. В общем, как сказал один советский поэт: любовная лодка разбилась о быт. Сошлись на том, что Чучо пока поедет один, быстренько там что-нибудь придумает и вернется в их любовную гавань, как только сможет.
- Представляете, Роза, иберийские свиньи встретили Чучо с большой радостью, будто почувствовали — вот он наш новый хозяин, - не жалел красок для этой любовной истории дон Амброзио.
А мне и представлять не надо было, уже минут пять как за нашим автобусом со всех копыт, задрав хвостики, бежали два счастливых поросенка, словно две собачонки. Это означало, что мы добрались до владений Чучо. Вскоре к нам вышел сам хозяин. Ну что вам сказать... Дура эта Бенита, за таким мужиком я пошла бы и на край света.
Выпив с дороги холодного белого вина, мы отправились в загон знакомиться со свиньями. Да, черная иберийская свинья – это вам не какая-нибудь хрюшка из Жмеринки. Сразу видно - животное благородных кровей, обитающее в условиях курортного климата Средиземноморья. Даже желуди иберийки едят не целиком, а только сердцевину, а скорлупки выплевывают. За свиньями нужен особый уход. Утро для них начинается с длительной пробежки. Ею же они и заканчивают день. Обязательным для свинок является послеобеденный сон. У каждого элитного стада есть свой опытный диетолог и инструктор по физподготовке.
Чучо заботился о своих свиньях не покладая рук, от зари до зари. Ну, скажите, до Бениты ли ему было? Письма от любимого приходили все реже и реже, и было в них все меньше сонетов, и все больше рассказов об опоросе, потеющих свиных ножках и африканской чуме. Встревоженная такими метаморфозами Бенита, решила навестить любимого.
Чучо был на седьмом небе от счастья, показывал ей стройные ряды свиных тушек, заколол на радостях кабанчика и даже написал новый сонет, но Бенита день ото дня только мрачнела и через неделю укатила назад в свою театральную школу, подальше от свиных рыл. Она все поняла. А вскоре от мадридских друзей Чучо пришло известие: сердце красавицы склонно к измене. Чучо, как настоящий испанский мачо, взял длинный нож и сказал, что должен отлучиться на пару дней. Но через сутки вернулся. Нужно было приступать к засолке свиных ножек. Ведь вырастить свинью — это только полдела. Далее надо превращать ее в хамон.
После того, как я основательно затарилась свиными конечностями и, конечно же, любимой чоризо, молодой хозяин устроил нам дегустацию прямо во дворике усадьбы под тенистым платаном.
- Сначала сделай глоток благородного красного вина, - дон Амброзио взялся за воспитание моих рецепторов, - затем возьми ломтик ветчины… Руками бери! Клади его в рот. Теперь очередь за оливкой, вымоченной в вине, еще один кусочек хамона и опять глоток вина. Все. Потом повтори.
И я повторяла, то с инжиром, потом с ароматной дыней, слегка присыпанной черным перцем, и опять с оливкой.
Чучо сидел рядом грустный-прегрустный, хамона почти не ел, пил вино, потом перешел на агуардиенте (испанская водка), прочитал мне пару своих сонетов, но поняв, что я не сильна в испанском, попросил прощения и удалился в совершенно разобранном виде.
- Все еще страдает, - вздохнул ему вслед дон Амброзио. – Особенно, когда видит красивых женщин.
- Жениться ему надо, - вздохнула в ответ я.
