Брелоки, флешки, три диплома

    — Ладно, чел, вот как поступим тогда. Я же числился в этом колледже весь год, но ни разу не посетил и четверти от пары. Мы придем на награждение. В костюмах и цветастых галстуках-удавках, подтянем Артема. Большие пушки, все дела. Он тоже числился.

   Облаченная в зеленый анорак, схожего цвета твидовый кепарик и квадратные очки, на меня изумленно таращилась кудрявая фигура лучшего друга. Максим выглядел как работяга-еврейчик образцового колорита. Мы просиживали в «Облаках». Самый искалеченный торговый центр во всем Южном Автономном Округе. И умственно-отсталый придворный его величества - фудкорт. Неделей ранее я придавил жирнющего таракана на его блаженной спине. А теперь мы вновь были в гостях, ну, потому что добраться сюда легче легкого. Избирательное потолочное освещение, больше походившее на театральные прожекторы, с трудом позволяло играть какую-либо роль, помимо отведенной заранее, хотя и резонировало с пафосным шпионским планом, что я излагал своему другану. Эти лампы не меняли, кажется, c момента строительства. Наше прибежище.

   — Я го-оф, — с забитым бургером ртом кинул Максим.

   Следующим утром я, закованный в белоснежные латы и охмуряющую бордовую рубашку с выставленным напоказ воротником, бежал по улице, больше напоминая якудзу, скрывающегося от погони, нежели рядового школьника, будущего приготовителя напитков первой степени, что опаздывал на получение диплома о прохождении профессиональной подготовки по своей специальности. Пропотевший насквозь и неуклюжий, будто антилопа в саванне, я встретился со своим компаньоном по предстоящей авантюре у пятерочки. Так, если я был осторожным якудзой, он - старомодным мафиози из Нью-Джерси в мешковатом сером костюме, приобретенном в секонде. Величайшее дуо, некогда повидавшее виды, гнавшееся по пятам за своим автобусом, дабы все-таки успеть на награждение.

   В спешке мы прибыли раньше Артема и двинули внутрь. В тот день, помимо награждения, в колледже проходила выставка, сотканная продакт-менеджерами  и ректорами шарашек по всем законам футуристичности и молодежности, чтобы завлечь подростков в свои колледжи. По холлу курсировало ведро с болтами эпохи информационных технологий. Ни один здравомыслящий человек не назовет нашу систему образования лучшей на свете. Мне же от нее тошно. И было тошно даже при мысли о том, что я пойду и еще четыре, а то и шесть самоубийственных лет буду рано вставать по утрам и переться в какие-нибудь Фили, чтобы компостным комом получать знания. Никого не осуждаю, но мне тошно. Всюду раздавали листовки, значки, браслеты, брелоки и весь-весь прочий хлам, чтобы завлечь потенциальных абитуриентов. Нам все улыбались. Никто и не думал говорить о том, что впереди ждет сплошное и всеобъемлющее разочарование, но я держал это в голове. Следом за бесконечными раздачами, нас встретила работница колледжа:

   — Здравствуйте-здравствуйте, ребятки, вы на награждение?

   — Да, к какому нам кабинету? Подскажите пожалуйста.

   — А вам сейчас в актовый зал, церемония только началась, — приветливая, но уставшая старушка, говорила высокими нотами.

   Мы уселись в зале и, в прежнем ожидании третьего кореша, начали слушать представление. В благодарностях на сцену приглашали персонал: ректоры, директоры, заместители ректоров и директоров, заведующие курсами преподаватели, рядовые преподаватели, завучи, психологи, методисты... Ну и лебеда это все. Объявили, что колледж вошел в сотню лучших учебных заведений в Москве. Вот же оно - достижение, достойное огласки. Четверть зала упивалась аплодисментами, но большинству было насрать. Мамки отправили их на это мероприятие, да чтоб без грамотки не возвращались! Бедные люди: они болтали, играли в мобилу или просто тупили в стенку. Делали все, чтобы сбежать от топящей скукой реальности. У них был выбор, у этих утопленников - куда поплыть. Выбрать из хора и драмкружка, может быть, пойти в секцию программирования или кулинарии. Но они не могли спасти свою жизнь и выплыть на воздух, о нет. Никто и не собирался рушить бетонные оковы, заботливо залитые, словно в формочки для выпечки, их родителями прямо до их растущих коленок. Да их ведь пожрут пираньи. А если бы и раздробили, ну, эти блоки, то только лишь вместе с суставами, костями и мышцами. Даже если им и удастся добраться до берега, не склеив от кровопотери трехсотрублевые ласты, купленные на Южных Воротах или Садоводе, их жизнь никогда уже не вернется на круги своя. Система ювелирно выковывает гениев. Она же губит бесталантных подонков как я. Только мне хватило самоотверженной глупости сбежать от нее, в отличие от этих бедолаг.

   Оглядывая зал, я заметил знакомую смазливую рожу. Светлоликий и длинноволосый, Артемон пришел не в костюме, как и обычно. Его коронным оправданием на этот счет всегда являлось: «В отличие от вас, просматривая со своими детьми фотоальбомы, я смогу сказать им, что ходил так каждый день». Понимаемо. В моменты, когда он не смеялся, в его взгляде всегда чувствовалась некая степень отягощенности. Не исключаю, что это следствие отставания в развитии, которое, в свою очередь, тяготит всех его друзей не первый год. Шучу. Не обижайся. Вспыльчивый, циничный и максималистичный. Одним словом - Артем. Сейчас же в его взгляде чувствовалась как растерянность, так поиски, пока наши взоры не пересеклись. На его физиономии загорается ехидная улыбка. Он идет к нам. Костяк в сборе - камера, мотор! Представление начинается.

   В сущности, аплодисменты, возгласы и повизгивания изо всех сил пытались сокрушать зал раз в минуту. В эти моменты мы начинали, подобно верховному колдуну Эрику Картману, помимо обычных криков похвалы, выкидывать заклинания:

   — Проста-а-а-а-та?

   — Жируха!

   — Мочеиспускание...

   Студенты оглядывались в недоумении. Может, им всего лишь послышалось. Но мы только начинали разгоняться.

   — Юху-у-у, ура! Уходи со сцены!! — Под громкие аплодисменты.

   — Да-а-а, пора бы на пенсию! Там больше платят!

   Наскучивало. Нам было недостаточно подобной словесной банальщины, хотя заскучавшая быдловатая публика и выражала симпатии. На сцену просто так было не пробраться, поэтому мы двинулись к тесной гримерке. Она потнилась задротами из местного оркестра. Я пробудил в себе древнее зло дипломатии:

   — Слушайте, ребят, мы здесь учимся, но не успели записаться. Пустите нас на сцену, пожалуйста, буквально на две минуты.

   — Только по предварительной записи, — гнусавил жиденький очкарик в национальном костюме.

   — Ну пожалуйста, войдите в положение. Мы даже оделись красиво, выпускаемся в этом году, нам нужно всего пару минут, только пара минут, прошу.

   — Я вас не пущу! Только по предварительной записи.

   — МУЖИК, ну пожа-луй-ста, — вмешивался Артем. Если дело доходит до гнева Артема, его невозможно остановить.

   — Все, не мешайте, мы р-р-репетируем, иначе я позову куратора!

   Мы отступились, черт с ним, пускай и дальше играет на своем кларнете, или что уж там у него. Коридоры пустовали, так что мы носились по ним туда-сюда в поисках чего-нибудь, что сможет убить поглотившее эту помойку ожидание. Мы стучались во все двери и наваливались на них, пока не дошли до уборных. Там на Артема опять нашел приступ разрушительного безрассудства, так что он начал крушить коморку уборщика: он ронял швабры, моющие средства и тряпки на пол, проливал мыло и воду, а, затем, с движениями кабана и звуками, что обычно издают орангутанги, ринулся по кабинкам, хватая рулоны туалетной бумаги, что попадались ему на глаза, бомбардируя ими из окна третьего этажа весь двор. Изображать обезьяну - вообще один из его самых излюбленных трюков. В младшей школе он лазал по стенам в кабинке мужского туалета, оставляя при этом на них следы. Настоящий эндемик.

   Итак, войдя теперь в контакт как с фауной, так и с флорой этого места, оставалось только закончить начатое. Заграбастать себе священный грааль, за которым мы наведались в этот храм пороков и ловушек. Наша шайка вернулась к холлу аккурат к концу церемонии. Конечно, учеников не вызывали ни на какую сцену, они из года в год не удостаивались даже этого за свои мучения. Пяти, да даже двух минут славы им решительно не давала иерархия из персонала и их подлиз-кларнетичков, три раза в неделю топающих на дополнительные занятия. Нет-нет, вместо этого их награждали в душных кабинетах, где обычно проходят занятия.

   Вклинившись в общий поток, неожиданным для нас образом мы оказались на мастер-классе по кулинарии, так что, обтянутые фартуками и колпаками, втихаря поджирали половину из ингредиентов, выделенных всей группе. Целью готовки было подобие сникерса, слоями уложенное в тару из пластикового стаканчика.

   — Бо-о-о, это первое, что я съел за сегодня, — удовлетворенно протянул Максим, поглощающий больше всех. Стоял полдень.

   — Мастер-класс окончен, надеемся, что вам все понравилось! — После этих слов главная кухарка открыла у своей парты пункт сбора одноразовой поварской снаряги. Но мы не собирались отдавать им еще и это. Запрятав приданые шапки под одеждой, мы сдали лишь фартуки, затем сразу прошмыгнув к выходу. Теперь нас было не остановить. Точно. Перекусив бесплатным пломбиром по пути, мы сели на лавки у заветного кабинета.

   Первым вызвали Максима, единственного из нас, по чести отходившего целый курс монтажника электро-столбов в этом колледже. Обстановка накалялась: мы с моим манерным товарищем не знали, чего ожидать. Меня позвали по имени, фамилии и отчеству. Святая троица. Я продемонстрировал секретарю директрисы свой паспорт и она принялась искать мое имя в списке. Сердце стучало чуть сильнее обычного. Она улыбнулась.

— Поздравляю. — К слову, это было единственным неформальным обращением  к студентам со стороны работников за весь год, на прощание утешая выпускников, субординация проваливалась под землю. Всего разочек.

   Мне выдали брелок с гербом колледжа, флешку на уморительно малое количество гигабайт, аттестационный лист и диплом. По центру красовался флаг необъятной. Даже не в твердой обложке, но, по крайней мере, не скупились на цветные чернила и печать. Я энергично пожал всем руки. Похожую процедуру успешно прошел и Артем.

   — Спасибо огромное! Учиться у вас было крайне увлекательно и весело! Буду к вам поступать, я не пожалел ни об одном часе, проведенном в вашем колледже! — говоря эти слова, меня переполняло злорадство.

   Гогоча, мы вышли из уважаемого и