Произведение «Плохое расположение духа» автора Максим Гайслер

Я только что подчистую стер весь текст, что писал последние 15 минут с момента моего пробуждения. Выходит паршиво и ничего не получается. Символично, что проснулся я сегодня тоже через силу. Забвение - это очень хорошее слово, потому что практически только оно применимо к тем утрам, когда ты понимаешь, что совсем не хочется проживать грядущий день. Как правило, перед таким утром заявляется не менее дерьмовая ночка, что, подобно бывшей девушке, не оставляет после себя ничего, кроме опустошения и густого осадка. В общем-то да, с таким идиотским началом суток о счастливом утре, проводимом нормальными людьми за чашкой подслащенного кофе и плотным завтраком, речи идти и не может. Так и спишь, даже если организм этого совсем не требует, изо всех сил стараешься отключиться, провалиться в сон и забыться. Бывает же настолько погано, что нет рядом ни одной вещи, способной принести тебе малейшее удовольствие, а сон, к сожалению не полностью, но все-таки лишающий тебя мыслей - это единственное дарование, избавляющее от бремени под названием жизнь.

Однако, рано или поздно даже такая милость подходит к концу, а я остаюсь тет-а-тет со своими немногочисленными извилинами. Сначала я просто пялю в потолок, чтобы забить голову, включаю музыку, но ненароком все равно вступаю в спор с той частью себя, что лелеет: «В твоем пробуждении есть какой-то смысл». И тут мысли начинают невольно лезть в голову, столь же невольно я начинаю и искать причины для жизни. И в такой полудрёме может пройти еще час или пол, пока мозаика из всего того, что в сознании я бы прикинул за пять минут, не сложится в единую композицию, а я, на худой конец, не вспомню о своей семье, друзьях и любви. И я не из тех слащавых романтиков, что в целях утешить себя и свое окружение, напористее потока горки в аквапарке насильно вливают подобным мне людям в уши песнопения о том, как прекрасен мир, в котором мы живем и как прекрасны в нем леса, поля, горы, озера и реки. Да, безусловно, если бы я просыпался каждый день и имел честь любоваться этими лесами, полями, горами, озерами и реками, мое сетование нахождением в адекватном состоянии было бы на чуточку меньше. Просто реальность дает звучного такого леща, когда ты просыпаешься в стенах многоквартирника, а за окном лишь холодное ничего, да и вид у тебя не на романтический ансамбль стихий, а на будку центрального теплопровода, в которой живет работающий там дед, вечно замусоренную парковку и окна недавно открывшегося секонд-хенда, в которых сотни вешалок с одеждой, кажется, протянулись солдатскими строем, продавцы же в этой синтетико-гротескной армии представляются генералами, чей взгляд строго озирает каждого и следит за соблюденим общей дисциплины, а покупатели - инспекторы, высоко задрав голову шагающие меж рядов, отбирающие лучших из этого великого порукавья. Вот как посмотришь ты на все это из своего окна, тогда-то точно все эти романтистские сказки по швам затрещат. Но я не законченный пессимист и нахожу прекрасное во многом, а конкретно в том, что я могу увидеть своими глазами и в своей жизни, только не когда-то там, а сегодня. В том числе и в своих близких людях. И именно они заставляют меня встать с кровати и потянуться.

Я подхожу к зеркалу в ванной, инспектируя свой внешний вид, я улыбаюсь в зубы, даю оценку степени заросшести моего лица, если растительности много - бреюсь, щурюсь и высматриваю прыщи, продираю горло, ноги ломает, умываюсь, чищу зубы, отхаркиваю всю гадость из своего горла, трижды сморкаюсь, еще раз умываюсь и, пошатываясь, иду к себе в комнату. Иду в нее работать, играть, читать, писать, смотреть фильмы и, конечно же, общаться со своими близкими. Рано или поздно я раскачиваюсь, словно Тарзан на лианах, и к концу дня флюгером веселею. Кто-нибудь да расскажет шутку, что пробьет на смех, а потом я и сам начну постепенно забывать о невзгодах. Приятно знать, что рядом есть люди, не дающие тебе пропасть.