Приходит день, и мужчина начинает стесняться своего возраста. Такое бывает с мужчинами два раза в жизни — в детстве и в возрасте.
Подкрался такой день и к Феде Кукушкину. Может, непривычно запыхался он, поднимаясь по лестнице, может, женские глаза впервые скользнули по нему без интереса, только растерялся вдруг Федор. Был он на вид еще крепок и смел, но это как последние дни лета — вроде тепло и сухо, но жара уже позади. А что впереди? А тут еще как назло задурили его любимые домашние часы. Самые обычные электронные часы.
Прижавшись к столу, словно испуганная кошка, они таращились на него днем и ночью крупными зелеными зрачками с двумя немигающими точками посередине. Родом они были из небольшого магазинчика эпохи стихийного импорта, куда Кукушкин заглянул однажды из любопытства по дороге домой. Увлеченный зрелой красотой и обходительностью продавщицы, он купил у нее что-то дорогое и ненужное, а она ему за это с улыбкой вручила в подарок часы. Кукушкин часам обрадовался больше, чем покупке, и, придя домой, тут же водрузил их на стол. С детства обожавший всякие электронные штучки, он первое время при любой возможности поглядывал на них, прислушивался к дребезжащему голосу встроенного в них радио и трогал кнопки. Часы будили его утром, провожали на работу, снабжали новостями, бормотали на ночь сказки и вообще служили безотказно. Когда ночью ему случалось просыпаться, он первым делом глядел на них, а они, не мигая, на него, словно говорили: «Спи спокойно, дорогой товарищ!» Не удивительно, что часы прижились.
Однако со временем азарт новизны иссяк, а с ним и поминутное любопытство. С годами вся квартира оказалась в часах, а радио стали носить на шее вместо крестика. И теперь на любимые часы Кукушкин, как на некогда любимую жену, глядел редко.
Но вот ведь ерунда какая: глядел он редко, но метко. То есть, не глядит, не глядит, а как взглянет — видит там две пары одинаковых цифр. Например, 08:08. Или 22:22. Или 15:51. Или 03:30. Не говоря уже про четыре нуля. И ночью просыпается под такое же сочетание. Больше того, болезнь охватила другие часы, в том числе наручные. Выходило, что если им верить, то из шестидесяти минут каждого часа пятьдесят восемь — лишние! Поначалу это было забавно, затем любопытно, потом странно и, наконец, Кукушкин испугался. Он пробовал рассказать об этом близким, но его подняли на смех, а жена в качестве лекарства прописала ему чаще смотреть на часы. Что он и сделал. Действительно, какое-то время это помогало. Но потом Кукушкин расслабился, и безобразие возобновилось с новой силой. Тогда он, терпя относительное неудобство, перестал смотреть на часы, но, захваченный бурными деяниями, иногда забывался и невзначай бросал на них взгляд. В ответ часы посылали ему пламенный привет. Тут как раз подкрался тот самый день, когда Кукушкин застеснялся своего возраста, и не удивительно, что одно пристало к другому и направило его мысли в безрадостном направлении. А что может быть безрадостнее, чем мысли о неизбежном конце! Возможно, на самом деле часы намекали на что-то другое, радужное, но в голову, как обычно, лезли только плохие мысли. Наконец Федору это надоело, и он решил рассуждать здраво.
Он принял за аксиому тот факт, что безобразие это не случайное, поскольку нагло противоречит теории вероятности. Ну где, скажите, видано, чтобы событие с шансами один к шестидесяти случалось, как по заказу в шестьдесят раз чаще себя самого! А поскольку теперь в этом участвовали все часы, на какие бы он ни взглянул, из этого решительно следовало, что за ними кто-то стоит! ЗА ЧАСАМИ КТО-ТО СТОИТ! Как вам это нравится? Мало того, что такой вывод сам по себе тянет на психушку, так ведь дальше еще интереснее: с какой целью это делается? И опять ответ налицо: скорее всего ему настойчиво советуют пораскинуть мозгами. Ну, как тут не свихнуться!
Когда до Кукушкина дошел неброский идиотизм его положения, он быстро свернул изыскания и сказал себе, что ничего особенного не произошло. Он убрал со своего пути лишние часы, вызвав тем самым недовольство домочадцев, спрятал в ящик наручные, залепил темным скотчем квадратик на приборной доске автомобиля и выключил любимые настольные. О времени же стал судить по поведению окружающих.
Сперва это помогло, но чем больше он крепился, тем сильнее ему хотелось взглянуть на любимые часы. В один из вечеров, дождавшись девятичасовых новостей, Кукушкин не выдержал и запустил их. Часы открыли глаза, и дом снова наполнился зеленым временем. Федор вспомнил рецепт жены и стал чаще глядеть на часы. Только ведь это все равно, что спирт водой разбавлять: чем больше воды, тем меньше алкоголя. А, стало быть, для достижения полного душевного равновесия требовалось к одной части спирта добавлять пятьдесят девять частей воды, то есть, не сводить с часов глаз. Федору пришлось искать компромисс. В результате число комбинаций прибавилось, однако одиозные при этом никуда не исчезли и продолжали мелькать с прежней настойчивостью. Но так как других наездов со стороны часов, кроме отмеченных, не наблюдалось, то Федя Кукушкин немного успокоился и стал жить дальше. Спрятать голову в песок не получилось.
Тем не менее, шаткое равновесие, которого он добился, позволило ему перегруппировать мысли и собраться с силами, потому что вопрос «что бы это значило» продолжал витать в воздухе. Даже во сне.
И вот однажды ему приснилось довольно простое и естественное решение: нужно задействовать встроенное в часы радио! Ведь для чего-то оно существует! Может, оно как раз для этого и предназначено! То есть, в момент совпадения цифр нужно включить приемник и слушать, что там в этот момент передают! От такой простоты Федор даже проснулся. Почему же он раньше не догадался?
Самое интересное, что он даже не спросил себя, будет ли возможное сообщение в его пользу. Ведь бывают сообщения, которые лучше не знать и бывают гадалки, к которым лучше не ходить! Но Кукушкин был так доволен прорывом, что без оглядки ринулся в образовавшийся пролом. В нечистую силу он не верил, но благосклонно относился к разговорам об инопланетянах. Кто знает, может, таким образом с ним пытаются установить контакт! Кукушкин забыл про сон и, лежа на спине, ждал первого удобного сочетания. Им должно было стать 05:50 часов утра.
За две минуты до срока Кукушкин встал с кровати и затаился возле часов. Едва нужные цифры появились на табло, как Кукушкин тут же включил радио. Оттуда полилась тихая музыка. Федор слушал, сдерживая дыхание, ожидая, что музыка вот-вот прервется и незнакомый голос объявит ему судьбу. Музыка лилась и лилась. Прошла минута, сообщение не поступило, сеанс прошел впустую. Федор был озадачен. Он снова улегся на кровать и в ожидании 06:06 стал анализировать неудачу. Как оказалось, на то могло быть минимум три причины.
Во-первых, активными могут быть только сочетания типа 05:05, а не их инверсии.
Во-вторых, приемник настроен не та ту волну. Хотя, тут же подумал Федор, те, кто ищут с ним контакта, должны это делать на любой волне.
В-третьих, музыка тоже может быть сообщением.
Итак, что касается первого, то через несколько минут он это проверит. С волной сложнее: не перебирать же их одну за другой! Это все равно, что плыть на серфинге через Тихий океан! Надо выставить какую-нибудь популярную федеральную волну и посмотреть, что будет. И уж совсем плохо с музыкой. Не на того напали. Полное отсутствие слуха. Самое большее, на что он способен — подвывать Шарику в лунную ночь.
Ближе к назначенным цифрам Федор повторил вылазку, настроился на волну и стал ждать. Часы, как шулер карты выкинули нужное время, и Федор обратился в слух. Всю драгоценную минуту дикторша тарахтела о спорте, нисколько не заботясь о том, что все ее последние известия Федор уже знает. Под конец она пожелала ему удачи, и Кукушкин уполз в постель, как поранивший лапу медведь в берлогу. В это утро он еще дважды повторил попытку и ушел на работу в полном разочаровании.
Далее был сеанс 11:11 и он тоже разочаровал Кукушкина. Когда очередная бесплодная минута истекла, Федор не стал вынимать наушник, чтобы проверить, насколько содержание внештатных минут отличается от искомых. Разницы он не нашел, поскольку ни там, ни здесь не нашел содержания. В эфире кривлялась парочка бюджетных ведущих, изо всех сил стараясь сравняться в развязности с их коммерческими собратьями. Было такое впечатление, что ведущий все время пытался залезть к партнерше под подол, а она с истерическим смехом не пускала его туда. При этом они без умолку болтали как бы про жизнь, как бы про политику, как бы про кино. Федор вздохнул и вынул наушник.
В тот день он перепробовал еще несколько станций. Он включал приемник за минуту до срока и отслеживал содержание, сверяясь с наручными часами. Результат был один и тот же, то есть, никакого результата. Ночная гипотеза терпела очевидный крах. Искать нужно было в другом месте.
Несколько дней прошли в тягостных сомнениях. Кукушкин еще пару раз попытался проверить версию с радио, но безуспешно. Тогда он окончательно ее отбросил и вернулся в режим пассивного ожидания. В свою очередь, намеки со стороны часов возобновились, подтвердив косвенным образом, что искать действительно нужно в другом месте.
На пятую или шестую ночь тотального невезения Кукушкин проснулся задолго до рассвета и лежал с закрытыми глазами, слагая версии.
«Почему, — спрашивал он себя, — цифр не было раньше? Почему они появились только теперь? Кто и о чем хочет предупредить его таким странным образом?»
Внезапно он почувствовал, что мысли его оживились, выстроились и образовали проход, в конце которого забрезжил неясный смысл. Ему вдруг почудилось, что ответ где-то рядом, можно сказать, на поверхности, что он заключается в самих цифрах, и что цифры эти обращены к нему, к его жизни, к его возрасту и к его неизбежному концу!
[justify]«А давай-ка предположим, — сказал себе Федор, — что цифры на часах — это аналоги летоисчисления. Например, сегодня у нас 2008 год, значит, это будет 20:08. Если бы часы заклинило на этих цифрах, ждать хорошего или плохого следовало бы именно в этом году. Но заклинивает на другом. Хорошо, давай вернемся в прошлый век, откуда я родом, и проследим игру цифр. Следуя указаниям часов, возьмем за точку отсчета полную симметрию — 1919 год (19:19). Что здесь