Произведение «Бесчеловечность гуманизма» автора Марк Андронников

Всю свою историю человечество, словно, мстило за что-то Природе. Как будто отплачивая беспощадностью за свою полную зависимость от неё. Наше отношение к прочим живым созданиям в высшей степени антигуманное и, если вдуматься, очень человеческое.
Христианство, сформировавшее современный цивилизованный мир, принципиально и кардинально противопоставило себя Природе. Оно узаконило окончательное отделение Человека от Природы. Следование естественному стали почитать грехом. Мудрость искали в слове, а не у мира. Христиане, объявляя войну язычеству, воевали, по сути, и против Природы, а, если быть до конца справедливым, придавали особый смысл давно уже идущему противостоянию.
Язычники в эпоху своего владычества жестоко преследовали христиан. Христиане же, придя к власти, не стали довольствоваться простым преследованием и принялись истреблять своих оппонентов. В древности жрецы были не только служителями культа, они хранили и передавали знания о Природе, о её явлениях. Наука и медицина вышла из жречества. Для христианства жрецы были самыми страшными врагами. Опустевшее место занимали проповедники. Но проповедник и жрец не одно и то же. Проповедника окружающий мир не интересует. Он не знает его. В лучшем случае может быть наделён лишь «книжными» знаниями, никогда ничему не учившими.
Без почитания людьми хотя бы отдельных её элементов Природе не выжить. Мы — большие эгоисты. Мировоззрение каждого направлено на самого себя: «Мир и Я», «Я и мир», «Моё место в этом мире». Как будто мир создан для нас и концентрируется вокруг нас. Но, если всё это действительно «наше», почему ни у кого не возникает никакой ответственности — элементарной рачительности хозяина за своё жилище? Мы же не позволяем себе плевать, мусорить, испражняться у себя дома прямо на полу. Человек относится к Природе, как избалованный ребёнок к подаренной ему игрушке — всеми способами испытывает её на прочность и не проявляет к ней интереса, покуда её не лишается. Даже если исходить из точки зрения большинства, что весь мир для нас, то тогда тем более непонятно и неадекватно наше отношение к этому самому миру. Зачем же пилить сук, на котором сидишь да к тому же сук, облитый предварительно бензином и подожжённый? А именно этим мы все старательно и последовательно занимаемся.
Отношение Человека к самому себе — это суперэгоизм, эгоизм в сотой, тысячной степени. Мы идеализируем сами себя, утверждая, что произошли от Бога, это нам нужно, чтобы самим придвинуться к вечному. «Богоподобные» люди напоминают скорее микробы-паразиты, губящие организм, что захватили. Такое ощущение, что Человек вообще не может жить, не разрушая и искажая пространство вокруг себя. Если бы мы и впрямь были так разумны, какими себя мним, то постарались хотя бы минимизировать этот вред. Приложив совсем немного усилий, мы могли бы иметь совсем другой мир. Не испоганенный настолько, не изгаженный. Геноциды и войны принято называть «зверством». Но как раз это и есть подлинное проявление человеческой натуры.
Человек не является частью чётко выстроенной системы. Он вторгался в окружающий мир жестоко и агрессивно. Уже просто опасно далее поддерживать подобное отношение. Единственными процветающими видами, помимо человека, становятся крысы и тараканы, то есть те, кто поднаторел в приспособлении к окружающим условиям, а, называя вещи своими именами — в паразитировании. Достойная компания высокоразвитым людям. А так ли мы высоки, как считаем? То, что Человек не является частью пищевой цепи, ещё не возвышает его над ней.
Через разрушение люди познавали мир. Мы и мир дикой природы всерьёз начали изучать, когда встал вопрос о её дальнейшем существовании. Законы жизни заменяли моралью. Но мораль плохая замена. Всё равно по ней жить не удаётся. Из пытки сотворили закон. Из бессилия религию. Из собственного ничтожества общество. Из сказок историю. Гуманизм — одна из форм эгоизма. Утверждать, что люди высшие существа, всё равно, что называть какую-либо нацию самой достойной из всех, а себя самого лучшим из когда-либо рождавшихся людей. Так ведь это мы и твердим о себе. Но как бы высокодуховны и культурны мы ни были, во что бы ни верили, мы по-прежнему не можем избежать зависимости от Природы. Мы её почитаем за ничто, за какую-то абстракцию, хотя в нашей жизни она значит всё. Нужна иная философия, чтобы преодолеть наши пагубные привычки. И философия эта вовсе необязательно может быть столь уж новой. Киники, даосы, дзен-буддисты имели весьма трезвое мировоззрение о месте Человека в мире. Принято считать, что мы выше животных. Придумываются разные теории, тешущие наше самомнение, в основном, к нашему разуму подводящие — единственному, чем мы действительно отличаемся. Принято считать, что животное хуже, чем человек, — этакий «недочеловек». У них мы ищем зачатки нашего поведения. А почему бы не допустить, что человек — это «недоживотное». «И обезьяна, сойдя с ума, стала человеком».
Мир, ведомый нами, пришёл к такому абсурду, что в будущем тот, кто захочет уничтожить его, будет более достоин уважения, чем тот, кто будет спасать его. Мы приведём всё к такому же финалу, как в «Острове пингвинов». Иные перспективы не просматриваются. Весь наш мир — это безумие, при чём безумие, возведённое в меру, в систему, в логику. Происходит уничтожение окружающей среды во всех её проявлениях от микроорганизмов до самой почвы, подвергающейся и истощению, и загрязнению. Выдумав преисподнюю, мы с муравьиным упорством превращаем в неё мир. Хотя при более толковом и вдумчивом применении сил мог бы выйти, если не рай, то что-то близкое к тому. Из формулы «каков мир, таковы и мы» мы делаем «каковы мы, таков и мир». И мир этот поистине ужасен.