И не зря. Рудольфус как-то повёл рукой над какой-то палочкой, которую извлёк из кармана и та, вдруг стала чёрным пушистым котёнком и тут же мяукнула с королевской капризностью.
– Это ночной кот, – объяснил Рудольфус, пока Каталина ахала и охала от восхищения. – Он состоит из магических остатков. Ему не нужно питания или сна, хотя он делает вид что это не так. Ему нужно внимание. Он любит играть. И совершенно не кусается.
Каталина уже и забыла про меня, про Рудольфуса – про всё! Чёрный пушистый котёнок, чуть-чуть подёрнутый дымкой, завладел её вниманием…
– Идём, – позвал Рудольфус и я бросила эту расчёску, плевать!
– Красивая магия, – я начала первой, когда мы спустились по лестнице на улицу, коротко минув местную стражу из числа соратников Рудольфуса.
– Ей не стоит забывать магию. Ночной кот формируется из магии, и, чем больше ты играешь с ним, тем больше он отдаёт себя. Ну как бы линяет, что ли. Только не шерстью, а магией. Неприкаянным он не даст магии, но вот ощущение бодрости, защиту от болезней… идеальный питомец, только всё время пытается подрать что-нибудь.
– Красиво, – одобрила я, – к тому же, девочка одинока.
– Ты про нее или себя? – хмыкнул Рудольфус, – ладно, не отвечай. Я шучу. Хотя, наверное, не стоит.
Я молчала. Не знаю, зачем он меня хотел позвать, для каких таких обсуждений? Но едва ли речь шла о ночных котах.
– Тьма! – Рудольфус взглянул на меня искоса, словно был недоволен, но трудно было сказать – мной, собой, целым миром? – Я совсем разучился вести дружеские беседы. Не знаю как подобраться к главному.
– Что такое? – в этом и была разгадка. В неком «главном».
– Профессор Карлини мёртв, – глаза де Рэ сверкнули недобро, мрачно, но он опередил моё возмущённое предположение: – его убила мадам Франческа.
Мир качнулся и совсем спятил. Карлини? Франческа? Это что, шутка? Профессор Карлини, конечно, поганец, но смерти ему я всё же не желала бы всерьёз. И Франческа?..
Нет, этого не могло быть! У меня даже в голове не укладывалось, не говоря уже о вере в сказанное. Они столько лет работали под крышей одной Академии, они были на одной стороне, и тут – убила? Да это меня убило!
– Ка-ак? – у меня не сходилось. Даже представить нечто подобное было выше моих сил.
– Яд, – просто ответил Рудольфус.
– Как? – мой голос окреп, но мысли путались, ослабевая.
– Я не знаю куда она его подлила, но теперь его голос в Совете принадлежит ей. Она выступает за радикальные меры, и…
Он не понимал моего изумления. Не понимал моего шока. Чёрствый, далёкий от магии разрушитель! Или нет – далёкий от человечности, слишком близкий к магии?
Я запуталась, затрясла головой, не сходилось! Не сходилось!
– Магрит, – позвал Рудольфус так тихо и спокойно, что я вздрогнула от такой неожиданности как от удара. – Магрит, она защищает мир магии. Карлини был слишком уж, как бы это сказать…
– Замолчи! – я выкрикнула ему в лицо это слово как приказ, и только потом, когда звук стих, осеклась, испуганно глядя на него. – Я…простите.
– Прощу, – спокойно ответил Рудольфус, – в последний раз. больше не искушай судьбу. Но я могу понять, Магрит, правда, могу. Я знаю твою биографию. Я знаю, что профессор Карлини был тем, кто заставил тебя хорошо учиться, чтоб не вылететь из Академии, знаю, что он дал тебе крышу над головой и должность, что он пытался быть тебе наставником. Но между наставником и учеником бывают разногласия. Он размяк, очень размяк. Это его сгубило. Он любил загребать жар чужими руками, и для этого благодарные и обязанные ему маги и ведьмы прекрасно подходили. В моей жизни тоже был такой человек, Магрит.
Я молчала. Меня накрывало усталостью и ненавистью одновременно. Хотелось действовать, действовать против Рудолфьуса и Франчески, и хотелось спать, закрыть глаза и пусть всё закончится как закончится, но уже без меня!
Я хочу жить. Просто жить, радоваться своей магии. Хочу держать агентство и использовать свою магию на пользу людям, зарабатывать, строить жизнь. И я бы забрала Каталину с собой. Я нашла место подле себя для Габи, для девчонки уж точно найду. Но Габи я не сберегла, и Каталина мне дана в искупление.
А всё остальное… что мне остальное?!
– Я был потомком де Рэ, это накладывало на меня отпечаток. Все, абсолютно все, кто помнил моего предка, относились ко мне лучше, чем следовало бы, – Рудольфус не замечал моего состояния, впрочем, что он мог заметить? Полумрак разделял наши жизни вечной чертой непроглядного непонимания. – Я был избалован, это правда. Избалован вниманием. И только один маг, старый друг моего отца, был ко мне суров. Я его ненавидел. Тьма, как я его ненавидел!
– Почему? – молчание отлепилось от меня, оставив липкую горечь и опустошение, и больше, чем на вопрос меня пока не хватало.
– Он сказал, что я ничего не сделал, – ответил де Рэ весело, но веселость была обманчивой. Даже сейчас, годы спустя, поселившееся в нём смятение, не отпускало его. – Сказал, что никаких моих усилий в том, чтобы родиться от рода де Рэ нет. И я ничего не стою по одному факту рождения. А теперь представь – все смотрят на меня с умилением и потворствуют, и только один смеётся и говорит, что я – ничто. Как думаешь, кого я больше помню? Лица тех, кто был близок к моей семье, стёрты. Но лицо того мага…
Рудольфус осёкся, видимо, не хотел очень уж откровенничать.
– Словом, я его ненавидел. Ненависть притягивала меня к нему. Я хотел, чтобы он гордился мной. Так получилось, что я выбрал в наставники того, кто свернул мне корону. Понимаешь? Отец злился. Но он любил меня, жалел, баловал. А тот нет. Я хотел быть воином. И тут здрасьте – случилось – перемирие!
Слова Рудольфуса окрасились болью. Она была так сильна, что даже меня задело его отчаянием.
– И мы, стоящие между истинной силой и миром людей, стоящие высшими существами, вдруг заключаем мир! И заискиваем. Как же! пустите наших ведьм в свои города, разрешите нашим магам на вас работать! – Рудольфус выругался длинно и страшно, и я вжалась в темноту, радуясь, что не вижу его лица. Спасибо луне за то, что не освещала нас. Спасибо полумраку за то, что не пугал меня.
– Это не было равенством, – продолжал де Рэ, – это было позором. Но я бы это ещё, наверное, стерпел. Но знаешь, что сказал мой наставник? Он сказал, что давно ждал мира и славит его приход… да, Магрит, в тот момент я его возненавидел снова. И разочаровался.
– Ты убил его? – вопрос сорвался быстрее, чем я успела одуматься.
– Убил, – Рудольфус не стал скрывать. – И пошёл иной дорогой. У меня мало сторонников, но много артефактов. И я не переживаю. Сторонники будут. Я не боюсь даже смерти. Если Совет, этот миролюбивый, преклоняющийся перед людской падалью Совет найдёт способ убить меня, то… маги просто увидят – их последний воин, последний, кто боролся за величие магов, был предан магами. Война будет и без меня.
Он умолк, тяжело дышал. Монолог – страстный и яростный дался ему нелегко. А может виновата была душная ночь, в которой меня пробрал озноб?
– Я не хочу войны, – прошептала я. Говорить в полный голос было страшно. Мне вообще вдруг стало страшно рядом с этим магом. Он был безумен. Он был жив идеей. И отравлен ею точно так как, наверное, и был отравлен Карлини.
– А чего ты хочешь? – спросил Рудольфус. Спокойный рассудительный тон вернулся к нему мгновенно.
– Жить, – призналась я, – по-старому. И девочку забрать.
– Ей не быть ведьмой!
– Но она может быть счастлива. И я могу быть спокойна.
Рудольфус де Рэ стоял напротив меня. его лицо было скрыто в полумраке, но я чувствовала о чём он думает: как ответить мне? Я нужна ему – я специалист по проклятиям. И ещё – я была в Академии, я много знаю про её входы и выходы. И ещё…
– Я предлагаю вернуть величие магии, – напомнил де Рэ. Он не был зол, он размышлял, и снова – как бы сам с собою, точно искал – где же он ошибся?
– Но мне не нужно величие! – я даже обозлилась. Как он не может понять? Не все живут во имя высших идей. Даже ведьмы не живут высшим. Напротив – мы живём комфортом. Мне комфортно в той, прежней жизни. Мне не нужно воевать и быть великой. Я не хочу! Я хочу жить и выбирать ремонт для стен Агентства!
Да, я точно знаю и чувствую это…
– Что ж, – голос Рудольфуса приобрел странную хрипотцу, точно голос предавал его, – может быть, ты счастливая ведьма, Магрит. Давай с тобой договоримся?
Снова? Сколько на мне договоров? Но я заставила себя молчать.
– Я предлагаю тебе сделку. Да, именно сделку. Обычную, рядовую. Ты поможешь мне, а я отпущу тебя с девчонкой и живи как хочешь – хоть среди людей, хоть среди магов – мне всё равно, не потревожу.
Подвох! Однозначно подвох – ладони заранее заледенели, задрожали от дурного предчувствия.
– Расскажи всё, что знаешь про Совет, Франческу и Академию. Как туда попасть, чьи дети там учатся, и каковы они в учёбе? Ты ведь и преподавала там некоторое время, если мне память не изменяет?
Расскажи! Вот так просто? И что потом? Что?
– Что будет? – голос охрип, был чужим, я бы себя со стороны не узнала. – Со всеми?
– Тебе-то что? – поинтересовался Рудольфус, – тебя это больше не коснётся. У тебя будет прежняя жизнь. Ну почти – девочку забирай и ладно, мне она тут не сдалась.
Как близка, как желанна жизнь! Как сладок обман. Расскажи и иди на все четыре стороны! Расскажи и иди прочь, забытая и свободная? Ну уж нет. Не верю. Клятва всегда имеет лазейку. Даже если он мне тут обещать будет свободу, это не значит, что его соратники или кто-нибудь ещё не доберутся до меня. до нас с Каталиной.
И что будет с Академией? Он хочет добраться до учеников? Зачем? Переманить детей на свою сторону? Речами? Силой? Артефактами какого-нибудь подчинения?
[justify] Я ненавижу выбирать, это вечное сомнение, вечный вопрос – правильно ли? Но сейчас вдруг в голове прояснилось и ответ –