Николай Николаевич выходил поутру под ручку со своей женой за калитку, и медленно и, важно они вдвоём прогуливались по широким улицам до магазина, потом до берега реки и обратно.
Ежедневные прогулки с Лилией Михайловной никого не удивляли, так как за много лет все соседи привыкли к этой необычной паре и их ежедневным прогулкам.
Необычность заключалась в другом - в лесном поселке никто не одевался так, как эта пара. Во-первых, сам Николай Николаевич всегда с весны до осени носил широкополую шляпу, еще он ходил с тросточкой, за левую руку его держала жена, а правой он в такт редким шагам опирался на трость. В прохладную погоду вместо двубортного элегантного костюма, вернее поверх него, Николай Николаевич надевал светлый легкий макинтош-пальто.
Лилия Михайловна под стать мужу тоже удивляла своим убранством: на ней зачастую был надет костюм из светлой габардиновой ткани, из-под шалевого воротничка всегда выглядывала узорчатая манишка, а на голове красовалась необычная летняя вязаная шапочка с цветком над ухом, в руке она несла красивую модную сумочку. В прохладную погоду она надевала летний плащ, на шее развевался легкий газовый шарф.
Еще издалека Николай Николаевич снимал шляпу, нагибаясь в поклоне :
-Добрый день!
-Здравствуйте! Знакомые мужчины проходили мимо, не успевая иногда даже приподнять кепку. Женщины любовались журнальной модой его жены и долго обсуждали её вежливость и интеллигентность.
Подкованцевы ,такая фамилия была у этой пожилой пары, жили одни, детей или какой-нибудь дальней родни, не имели. Старожилы поговаривали, что корни их были далеко в Прибалтике, а почему они переехали в этот неблизкий суровый край, никто уже не помнил. Знали только, что сам Николай Николаевич был когда-то известным адвокатом, юристом, про его жену и вовсе ничего не было известно. Вероятно, всю жизнь она прожила с мужем домохозяйкой, так как продавцы удивлялись, как скрупулёзно и подолгу она делала закупки в продуктовом магазине, как внимательно считала стоимость покупок в зависимости от их веса.
В гости к Подкованцевым любила заходить соседка- пятилетняя Тасечка. Забравшись на необычный стул- качающееся кресло, она рассматривала огромные, до самого потолка стеллажи с книгами.
-Деда Колаевич, обращалась она к хозяину дома, а дай мне вон ту книжку и показывала на самый верх.
-Нет, Тасечка, та книжка будет тебе неинтересна, а вот эта, Николай Николаевич вытаскивал толстый иллюстрированный сборник русских сказок, в самый раз!
Тасечка долго с интересом мусолила красивые картинки, потом с кухни, откуда разносился вкусный необычный ванильный запах, приходила «Лялечка»-так Николай Николаевич называл свою жену, и втроем они садились за стол.
-Тася, поешь сначала картошку с котлеткой, обращалась к девочке хозяйка.
-Нет, Тася тянулась за вкусной булочкой, мне мама не разрешает кушать в гостях, а если я поем у Вас картошки, она сразу увидит, что у меня язык картошечный.
-А булочный язык мама у тебя не увидит?-смеялись Подкованцевы.
-Нет, серьезно отвечала девочка, я же чаем его запью.
… С годами Таисия подросла, заходила в гости уже взрослой девочкой, часто пользовалась их обширной библиотекой, мама её изредка помогала по соседству очень постаревшим Подкованцевым.
Те гуляли реже, чаще сидели летом вдвоем на скамеечке среди цветущих клумб. Все также аккуратно одеты, с тросточкой и в шляпе, снимая её издалека идущим мимо прохожим. И как прежде, эти два очень старых человека, сидя на скамейке или прогуливаясь по тротуару рядом с домом под ручку, не могли наговориться, делясь своими впечатлениями от прочитанных книг или новостей, услышанных по радио. Они говорили, говорили ...
Таисия приехала с города, где она уже жила, к родителям в гости.
-Соседку похоронили месяц назад, один старик остался- сообщила мама печальную новость. Пойдем, навестим.
Они пришли к Николаю Николаевичу. Тот сидел на кресле, потерянным взглядом казалось, смотрел сквозь стены. В доме все было без изменений, даже кофейные чашки, которые с детства помнила Таисия, стояли на столе будто не тронутые. Она даже засомневалась, кушает ли этот опустошенный, безучастный старик. Таисия взяла его за руку:
-Николай Николаевич!
Он вдруг заговорил, обращаясь к матери Таисии:
-Уважаемая! Пусто мне совсем, понимаете, совсем! Лялечки нет. Утром встану- нет никого, выйду на крыльцо-тоже тишина, вернусь в дом-пустота!
-Но у Вас же книг много и можно… попыталась сказать что-то мама.
-Нет, послушайте, я никогда не думал, что может наступить полная тишина, когда нигде, понимаете, нигде никого нет, ни живой души ,ни в доме, ни на улице, даже небо пустое…и облака... равнодушные.
Тася переглянулись с матерью.
-Я ночами думаю и так… жизнь такая, не волнуйтесь, я не сошел с ума... и не хочу сойти, просто я читал... может мне попробовать жить иначе? Мне нужна ваша помощь, посватайте мне хорошую женщину, я... попробую.
-Но у нас и нет таких, как Вы, образованных, люди все простые, от земли.
-Не знаю. Старик затих.
Через пару месяцев Таисия получила с родины письмо, в нем, в том числе были новости о Подкованцеве. Мама писала:
«Сосед наш сошелся с Галиной Петровной, хорошей пожилой женщиной, готовила вкусно, опрятная всегда, за ним хорошо смотрела. Да только увидел он меня как-то, слезы из глаз потекли, говорит : «Один я … совсем один».
Помер неделю назад. Царство ему небесное».
