Здравствуй, часовня! Нет, уже не здравствуешь. Людские
мольбы, содрогавшие твоё чрево, согнули тебя больше, чем всем
столетия. Отвалилась штукатурка, обнажив красный скелет кирпичей,
кое-где прикрытый зелёными космами мха. Слетевшие с петель двери
едва закрывают беззубый рот. И стоишь ты на ладонях поля,
опоясанная пыльной дорогой, пристанищем для несчастных. Иногда
кто-нибудь сметёт паутину с твоих покатых плеч, протрёт
полуослепшие глаза-окна с дождинками-слезинками, перекрестится и
уходит. Никто не хочет остаться с тобой навсегда. Зато в трудную,
горькую минуту идут, плачутся, каются и, получив прощение, опять
покидают тебя. И ты, снова забрав их негативные человеческие
эмоции, горемычная, остаёшься одна в объятиях ветра. Люди
считают, что твоё предназначение – выслушивать их жалобы. Им и в
голову не приходит, как ты устала от их эгоизма.
Ты не одинока в своём одиночестве. Я разделяю ту же участь: в
целом – нужна всем, конкретно – никому. Но я верю, что небо
сжалится над нами и пошлёт нам наших благодетелей.
