«Чертовщина какая-то» 2-й тур 2-я группа 1-й поединок

у парня.
- Вов-чик… Вла-ди-мир…, - залепетал парень.
- Знаешь её? – кивнул на убитую.
- Это Вика.
- Вчера возле этого дома болтались?
- Да, но мы её не трогали, - парень стал понемногу приходить в себя.
- Подозрительного ничего не заметили?
- Да, - вспомнил парень и указал на заросли акации. – Вон там какие-то бомжи стояли.
- Бомжей этих запомнил?
- Не, - но немного подумав, добавил. – Один высокий был.
- Из информационного отдела, хотят с тобой поговорить, - подбежал Вадим, протягивая следователю свой телефон.
- Ефим, интересующий вас телефон, мы засекли. Звонки идут постоянно, но «симку» заменили. Посмотрите на восток. Примерно в двух километрах от вас, что находится?
- Пионерский лагерь «Лесная сказка», - чему-то улыбнулся Ефим Зиновьевич.
- Телефон там.
- Ладно, разберемся. Григорий, поехали в «Лесную сказку», - кивнул головой следователь, пряча в карман телефон. – Вадим, Иван, вы всё доведите до конца.

Подъехавшая к воротам лагеря полицейская машина вызывала любопытство, особенно у мальчишек из младших групп. Окружив её плотным кольцом, те стали высказывать свои предположения. Ефим, улыбаясь, покачал головой, словно вспомнив своё детство. Затем приказал оперативнику:
- Гриша, сбегай к директору, объясни цель нашего визита, но поделикатней. У них в лагере должен быть психолог. Его тоже пригласи. А я посмотрю, как отряды с завтрака возвращаются, попробую что-нибудь найти.

Ефим улыбался своей обворожительной улыбкой, отвечал на приветствия, а сам старался не пропустить ни одной мелочи.
На девчонку, звонившую по телефону, обратил внимания сразу. Больно уж дорогой аппарат не сочетался с её простой внешностью. Рядом шла высокая девушка, видно подруга. В её ушах были… дорогие серёжки.

В Красном уголке, кроме оперативников, сидели: директор лагеря, психолог и воспитатель первого отряда.
- Мы расследуем преступление, - без предисловий начал разговор Ефим. – Сегодня ночью была убита и ограблена молодая женщина. Среди пропавших у неё вещей числится сотовый телефон и золотые серьги, которые сейчас находятся у девочек вашего лагеря. Как вы это объясните?
- Действительно, вчера у них этих вещей не было, - задумчиво проговорила Татьяна Васильевна, словно стараясь зацепиться за какую- то мысль.
- Остановимся на том, что эти вещи непонятным образом очутились у девочек, - продолжил следователь. – Значит, мы должны узнать, каким. Вашим воспитанницам нет четырнадцати лет, их допрос вызывает некоторые процессуальные трудности. Вас, как зовут? – обратился он к психологу.
- Екатерина Сергеевна.
- Екатерина Сергеевна, сейчас зайдут девочки, и вы просто побеседуете с ними об этом. Если мне что-то будет непонятно, я, с вашего разрешения, буду задавать им вопросы.
Воспитательница вышла и вскоре зашла с девочками.
- Садитесь! – указала им на стулья.
- Фаина, Юля, - начала психолог неуверенным голосом. – Совершено преступление. Убита молодая женщина. У неё пропали серёжки и телефон. Как они оказались у вас?
Девочки застыли… Покраснели…. Побледнели…
- Мы старую графиню вызвали, - промямлила Юля. – Она исполнила наши желания…
На губах у взрослых мелькнули улыбки. Психолог растерялась вконец.
- Девчонки, а откуда вы узнали, как вызвать графиню? - Ефим Зиновьевич взял нити разговора в свои руки.
- Мы с Юлькой дежурными были, - с облегчением вздохнула Фаина, – вытирали пыль в палате, и у нас плакат упал. А за плакатом графиня, нарисованная на стене. Оттуда ещё выпал листок бумаги с указаниями, как вызвать дух графини. Мы после отбоя и попробовали. Она явилась и спросила, что мы хотим. Я попросила серёжки, а Юля – сотовый. Утром просыпаемся, всё это у нас на тумбочке лежит.
- Ладно, проверим, - почему-то улыбнулся следователь. – Но подарки придётся отдать.
Девочки, с сожалением, положили чужие вещи на стол.
***
Едва Ефим, вернувшись в отдел, зашёл в свой кабинет, к нему бросился Вадим:
- Большинство отпечатков пальцев в машине принадлежат убитой. Остальные в картотеке не значатся.
- Из телефона и серёжек, пожалуй, тоже ничего не выжмешь, - Ефим закусил нижнюю губу, словно пытаясь ухватиться за какую-то мысль, но та, похоже, ускользнула. – Пошли, пообедаем! На сытый желудок и думается лучше.
Но пообедать им не удалось, раздался звонок дежурного по отделению:
- Ефим, ты Жирафа и Крюка знаешь?
- Ещё бы! Первый раз я их лет десять назад сажал, - он, словно ищейка, почувствовал запах дичи
- Спустись вниз! Ребята из ДПС зачем-то их привезли.

Один из задержанных был рыжим и постоянно вертел головой на длинной шее, другой, сутулый, сидел, потупив глаза. Рядом находился лейтенант из дорожно-патрульной службы.
- Привет! – поздоровался тот, и с улыбкой кивнул на задержанных. – Знакомы?
- Знакомы!
- Ефим Зиновьевич, - возмутился рыжий. – Мы что-то не поняли? Что за беспредел?
- Помолчи, Жираф! – снисходительно махнул рукой оперативник.
- Нас сегодня утром про электронные карточки убитой проинструктировали, - стал рассказывать лейтенант. - И вот полчаса назад поступил сигнал – кто-то снимает наличность. Подъезжаем – у автомата никого. Смотрим, две быстро удаляющие и очень знакомые фигуры. Дай, думаю, задержим! Они попытались оторваться. Догнали! В карманах у них сто двадцать тысяч рублей. В мусорном контейнере, недалеко от того места, где их задержали, нашли четыре электронных карточки.
- Деньги наши, выиграли в карты, - заявил Жираф и, покачав головой, добавил. – Про карточки знать ничего не знаем.
- Всё, пошли ко мне в кабинет! – следователь поблагодарил лейтенанта и подтолкнул подозреваемых.

В кабинете, рассадив их на стулья, Ефим стал, как бы внимательно рассматривать карточки на свет, рассматривая очередную, рассеяно спросил Жирафа:
- Ты что, совсем их руками не трогал?
- Я дурак что ли?
- А как в банкомат вставлял?
Задержанный вздрогнул, машинально вытер с рыжего лба пот и, придя в себя, возмущено закричал:
- Ты, начальник, меня на понт не бери! Больше я тебе слова не скажу.
- Не говори! Сейчас узнаю, какие номера купюр были в банкомате, сравню с теми, которые вы «выиграли в карты». Узнаю номер электронной карточки по которой снимали деньги, сравню с этими. Потом начну проверять ваши алиби. Жираф со мной говорить не хочет. Крюк, может ты, чего скажешь? Даю вам последний шанс для чистосердечного.
- Ведьма попутала, - пробурчал Крюк.
- Давай, всё подробно! – приказал и, повернувшись к оперативнику, добавил. – Вадим, веди протокол!
- Ну, это… Нам, это… - стал мямлить Крюк, и наконец, выдал. – Нам ведьма и приказала.
- Та-а-а-к! – покачал головой Ефим. – Опять мистика. Ну, и что она вам приказала?
- Не верите, гражданин начальник? Век воли не видать! Когда она перед нами появилась, мы даже соображать перестали. А она говорит: «Нужно убить и ограбить одну богатую молодуху. Серёжки и телефон – мне, остальное – вам». Привела нас к коттеджу и велела ждать. Подъехала машина, и из неё такая дамочка вышла. Тут ведьма приказала: «Вперёд!» Жираф со страху ту кралю по голове. А на ней золота – не меряно. В сумочке и рубли, и доллары. В машине мы даже искать не стали. Так, похватали, что под руку попалось. И тут ведьма вновь появилась и повела нас в лагерь, - Крюк улыбнулся во весь рот, - пионерский. Велела мне в окошко залезть и оставить сережки и телефон на тумбочке. Залез. А она уже там, и тумбочку мне показывает. Положил я вещи и обратно в окно. После этого мы ведьму больше не видели. У той дамочки в сумочке кредиток полно, и на каждой код написан. Видно, забыть боялась. Мы хотели по-быстрому все деньги снять, но менты… ваши сотрудники, быстрее оказались.

Когда подозреваемых увели, следователь, уставившись в одну точку, надолго задумался.
- Ты, что, Ефим, такой недовольный! – оторвал его от раздумья оперативник. – Дело-то раскрыто.
- Да, Вадим, дело вроде раскрыто, но что начальству докладывать будем? Не про призрак же старой графини.
- О-о! – покачал головой оперативник, но подумав, предложил. - Про эту графиню начальству знать не надо. Крюку с Жирафом прикажем, чтобы про ведьму ничего не говорили. Если лишнего вякнут, мы их надолго в «психушку» определим. Они это и сами понять должны.
- Им долгий срок светит. Всё равно, про ведьму заговорят, не у нас, так на суде, - тут Ефим улыбнулся, махнул рукой. – Ладно, придумаю, что начальству доложить. Пошли обедать!
***
Фаина красила стену, а Юля размешивала краску. Пожилая заведующая лагерным хозяйством, тётя Катя, стояла рядом. Смотрела за работой девочек и вспоминала:
- Никто не верит, а эта графиня каждую четверть века на свет белый возвращается. Когда я молодая была, здесь вожатая погибла. Милиция говорит, что пьяные хулиганы. Может, это и так. Но тех хулиганов она подговорила, - женщина кивнула на, не до конца закрашенный образ. – А ещё до этого, лет за тридцать, недалеко от лагеря молодая женщина погибла. Думаю, и это её рук дело. Зря вы, девочки, с ней связались. Не делайте больше ничего подобного!
Фаина дошла до лица графини, и тут ей показалось, что хозяйка дома улыбнулась. От страха девочка стала всё быстрее и быстрее водить кисточкой.
Лицо графини исчезло.
Но навсегда ли?



Ненужный

"Дорогой дневник, мне не описать в двух строчках своё бытие. Когда я был человеком, то жизнь казалась мне иной, совершенно беззаботной. Но в то же время мне было нелегко... Вроде бы я был освобождён от всяких обязательств ввиду того, что я младший сын короля, однако я чувствовал себя подавленным... На ба́ллах и всяких церемониях, что проходили в нашем дворце, я не был счастлив! Пока все пели и плясали, я стоял в стороне и внимал происходящее.
Я являлся достаточно зажатым человеком. Вроде бы мне и не было дела до дам и товарищей, — я был сам по себе, ни от кого не зависящий, — но в то же время моя "независимость" — отговорка, по причине которой я не контактировал с обществом. Не знаю, почему так получилось; не люблю быть на публике, не хочу быть знаменитым...
Пока все радовались жизни, я не хотел ничего делать... Особенно выражено это было в пубертатном периоде. Я был...не то, чтобы депрессивным, но грустным и отчаявшимся, так как по натуре реалист. Поэтому держался подальше от ровесников и остальных людей, лишь изредка выходя в общество. Исключение, конечно, моя семья. Как никак, они моя кровь, хотя для них я был никем...

Часто думал о жизни в подростковые годы. И нет, я не только о жизни страны задумывался — аналогично я размышлял о настоящем и будущем всего мира! О, каким я был философом!.. Мои мысли надо было фиксировать!.. Но да ладно, опустим это. В общем, я много думал о бытие. Со временем тяга к философии утихла, и я погрузился в каноничность тщетности бытия...
Казалось бы, я же королевский ребёнок, какие у меня вообще могут быть проблемы? Но на деле я никогда не осознавал власть и не пользовался преимуществом своего положения над другими. Для меня был некий парадокс — почему именно я родился в королевской семье? Отчего не сирота, что чистит ботинки, лишь бы заработать, так как его родители получают не больше него? Кто проклял душу, что не вселилась в моё тело?! За что только я должен внимать всю суть и нюансы этой чёртовой жизни?! И, самое главное, какого хрена именно я об этом думаю?!!! Я интересовался у всех знакомых: родственников, прислуг, солдат, но ни один не подтвердил, что думает