кладбища, к кинотеатру. Через десять минут уже и не помнил ничем непримечательных фамилий бедных туристов, только навязчиво стучала в мозгу на мотив какой-то песенки странная музыкальная фамилия «Ти-бо-бринь-ёль, ти-бо-бринь-ёль…» Своим ничего не рассказал. И уже пора на вокзал, на наш долгожданный поезд.
Пронеслось тридцать лет. Всё реже вспоминался мне тот далекий поход. Лишь глянешь изредка старые фотки да прижмешь к животу шестиструнную радость… Эх, были времена!
И вот, как-то слышу по новостям: «…очередной день поисков исчезнувшего в северо-уральской тайге самолета «Ан-2» серовского авиаотряда не принес результатов. Поиски самолета и его пассажиров сосредоточились в районе, где в 1959 году при невыясненных обстоятельствах погибла группа туристов из Уральского политехнического института…» Что? В каком году?
Кинулся в интернет, гляжу – в тексте новостного сообщения ссылка на сайт про некую «группу Дятлова». Зашел. «Состав группы» – одна фамилия, вторая, третья… Стоп! Читаю и чувствую, как из марианских глубин подсознания маленьким пузырьком всплывает та навязчивая мелодийка из четырех нот, вновь материализуясь в совершенно конкретное имя – «Николай Тибо-Бриньоль»… Вот на чьи могилы совершенно непостижимым образом занесла меня судьба тридцать лет назад! Вот чью память я неожиданно для себя почтил накануне своего похода… И далее – сайт за сайтом, ссылка за ссылкой. Сказать, что я, изучая эту историю, «ушел из жизни» на несколько дней – значит не сказать ничего, благо, были выходные.
Несколько дней я ходил оглушенный этой леденящей душу, и, в то же время, завораживающей своей необъяснимостью историей. Одна версия произошедшего, вторая, третья… Так, это объяснено, истолковано, аргументировано, но, позвольте: тут и тут «торчит» – и очередное предположение трагического развития событий выглядит неубедительным. Масла в огонь подливала информация, что вскоре после ЧП партийное руководство свердловского обкома КПСС вообще наложило гриф секретности на материалы дела «дятловцев» на 25 лет. Выходит, меня занесло на их могилы, когда бедные туристы еще находились «под запретом»?
Чем больше я вникал в подробности, тем реальнее осознавал дьявольскую запутанность и нестыковку фактов. Скачал фотографии, которые успели «нащелкать» в том трагическом походе сами дятловцы. Они всё еще веселы, жизнерадостны и вполне уверены в себе. И совершенно не представляют, ЧТО их вскоре ожидает.
Так всё похоже на наш поход! Снаряжение, лыжи, крепления, оттопыренные тяжеленые рюкзаки. Огромная брезентовая палатка, штормовки, бахилы до колен, торчащие из-под клапана рюкзаков валенки, круглая самодельная печурка. И лица ребят, ведь мы, туристы 80-ых, по общему типажу почти не отличались от них, туристов конца 50-ых: и мы, и дятловцы были простыми советскими студентами. Портреты дятловцев – как портреты времени, открытые, светлые лица…
Но больше всех привлекла моё внимание Людочка Дубинина. Чем больше я всматривался в ее фотографии, тем больше она казалась мне похожей на нашу Иринку. У обеих отчество «Александровна», обе были четверокурсницами, обе имели младших братьев, плюс небольшое внешнее сходство. Но главное, обе погибли в походах, успев отметить в жизни только по два круглых юбилея, оказавшихся последними днями рождений. Да, летом того же года наша Иринка погибла в горной «двойке» на Кавказе, сорвавшись с ледника, правда, произошло это не в нашей команде. И в этом состоит главная обескураживающе трагическая параллель судеб обеих ровесниц-туристок.
Но если секрета в причинах гибели Иринки нет, то что прервало жизнь Людочки Дубининой, похоже, так и останется загадкой, а я не стану высказываться в пользу какого-либо предположения.
Как необъяснимы причины еще одной трагической истории, которая тоже чувствительно прошла через меня спустя четыре года после моего первого похода на Северный Урал.
В год окончания института я получил госраспределение в один сибирский НИИ. Вскоре познакомился с Серегой Буровым, распределившимся туда же. Мы договорились поселиться в одной комнате общежития. Я не ошибся в нем: интересный, дружелюбный, хозяйственный – мало-помалу завязалась хорошая дружба. Но в следующем году я женился, обзаведясь первенцем – дочкой. Нам дали комнату, а Серега остался на койко-месте.
В начале апреля следующего года четверо друзей (Серега, Андрей Шестаков, Миша Горбатенко и Саша Кривопалов) решили съездить отдохнуть и полазить по скалам Зубьев, недалеко от нас, в Горной Шории. Остановились они в маленьком таежном зимовье. Увлекавшийся туризмом
Горбатенко, выпускник Томского мединститута, тоже был молодым специалистом нашего года распределения. Кривопалов занимался альпинизмом – суровый с виду, немногословный, он с семьей жил в общаге на нашем этаже. [/justify]
Проведя на природе несколько дней и налазившись всласть, друзья стали планировать возвращение домой, нужно лишь было сходить к скалам, снять страховочные веревки. За ними, где-то в районе обеда, отправились Кривопалов и Горбатенко. До скал было недалеко, к ним вела набитая лыжня. Но ушедшие всё не возвращались. Начало смеркаться, Серега и Андрей стали беспокоиться, однако им и в голову не приходило, что опытный турист Горбатенко и альпинист-разрядник Кривопалов способны заблудиться.
Навалилась темень. Оставшиеся поняли: что-то случилось, так долго ходить просто невозможно. Но с неба посыпались обильные снежные хлопья, идти в ночь было небезопасно, и они остались. Снег валил всю ночь. Когда на следующее утро рассвело, Сергей с Андреем, наспех перекусив, встали на лыжи. Добравшись до скал, они увидели, что веревки сняты, следов вокруг нет. Покрутились в округе – всё безрезультатно, а снегопад всё не прекращался. Сомнений не оставалось: произошло что-то непредвиденное, нужно срочно двигать в Междуреченск, обращаться к спасателям.
Спасотряд обнаружил Кривопалова и Горбатенко на второй день после начала поисков, в двух шагах от тропы, километрах в двух от избушки – вытаяла рука одного из несчастных. Миша лежал на наломанном и наспех кинутом на снег еловом лапнике, прикрыв локтем глаза, а Кривопалов полусидел-полулежал рядом с ним прямо на снегу. Рядом валялся его рюкзак с веревками. Создалось впечатление, что он сорвал их в крайней спешке и тромбовал в рюкзаке вперемежку со снегом чуть ли не ногой. Хотя друзья-альпинисты вспоминали его большим аккуратистом: для него грамотно сбухтить и бережно уложить веревки всегда было делом принципа, частью альпинистской этики. Присутствия следов посторонних людей или диких животных обнаружено не было. Как и следов насильственной смерти на телах: вскрытие констатировало классическую смерть от переохлаждения, хотя в ту злосчастную ночь температура опускалась всего-то до минус шести. Поэтому и «дело» заводить не стали.
Все мы терялись в догадках: что же произошло? Буров с Шестаковым тоже ничего не могли объяснить: накануне, дескать, все было в полном порядке, ничего и близко не предвещало трагедии. Некоторую ясность внес друг Горбатенко Леша Волков. Он рассказал историю, которая случилась с Мишей еще в студенчестве. Горбатенко был родом из таежного городка Боготола, что в Красноярском крае, и обожал ходить в одиночку в тайгу. И вдруг однажды у него отказали ноги – пришлось три дня поддерживать костер, благо под рукой были кое-какие продукты, котелок с водой. Ноги «включились» также внезапно, как и «выключились». Горбатенко обследовался, однако ничего не выявилось, врачи только разводили руками: вроде всё в норме. Миша запомнился мне длинным, немного нескладным парнем. Возможно, современные методы диагностики позволили бы что-то выявить, но тогда, тридцать лет назад... Я не сомневался: тот случай был свидетельством какого-то скрытого системного сбоя организма.
Поэтому мы предположили следующий ход событий. Ребята прошли пару километров, Горбатенко занедужилось. Прихватило так же внезапно, как тогда в тайге. «Ну, что, может быть, обратно вернемся? Ты как?» – «Терпимо. Да чего возвращаться-то, время терять? Ты сходи, я тут подожду» – «Ну, ладно, давай, я тебе лапничка подстелю, чтоб удобней было, я быстро…». Напомню, стоял погожий апрельский денек – солнышко, капель, устойчивый плюс. И Миша остался. А Кривопалов спешил. Он так торопился, срывая и сматывая веревки, впихивая их в рюкзак, что в нем оказалось полно снега. И скорее, скорее к Мишке. Вернулся, а он спит, развалившись на лапнике и заслонившись от света рукой. «Вот и я! Пошли! Ты что, уснул? Миш! Э, слышишь?! Миша-а-а!..»
Так это было в действительности или нет – уже никто никогда не узнает. Но других вариантов просто не возникает. И если с Горбатенко можно хоть что-то более-менее правдоподобное предположить, то, что потом случилось с Кривопаловым, не укладывается в уме. Без сомнения, парень, поняв, что друг умер, находился в состоянии крайнего потрясения. Но дальше-то что? «Снесло крышу», сел в снег и замерз «за компанию»? Ведь чтоб погибнуть, нужно было постараться: на нем был горный пуховик, а ночью не опускалось даже до десяти мороза. И это днем, рядом с тропой, недалеко от избушки! Что-то другое просто не приходит в голову. Или довелось столкнуться с тем, чего ни я, ни кто-то другой даже не можем предположить? Так и остались рядом на снегу два товарища – Кривопалов и Горбатенко.
Написал и опешил от открытия еще одной мистической параллели: первыми из погибших дятловцев обнаружили двоих лежавших друг подле друга у кедра туристов со схожими фамилиями – Кривонищенко и Дорошенко. Они же, похоже, и погибли тогда первыми…
И заключительный аккорд в дьявольской череде тех мистических событий и совпадений. Через несколько месяцев после трагической истории на Зубьях, в августе, находясь в отпуске, мой друг Сережа Буров пропал… Вышел вечером из ресторана со своим другом и его подругой, пошел прогуляться, пообещав другу вернуться к нему переночевать (тот хотел проводить свою девушку), и больше его никто никогда не видел…
Но и это не всё...
Не успел опубликовать Притчу, как не стало «дятловца» Юрия Юдина. Того самого, кто последним видел дятловцев живыми. «Эх, не повезло! – думал, наверное, расстроенный студент Юрка, глядя им вслед. – Счастливчики!» Столько готовиться, добраться до отправной точки маршрута и отказаться от участия по состоянию здоровья: застудил седалищный нерв, когда ехали по морозу три часа в кузове грузовика, и нога постоянно болела.
«Вот повезло! – выдохнули все, когда стало известно о трагедии. – Счастливчик!» На Юру даже пожелал глянуть первый секретарь Свердловского обкома партии Кириленко. А еще допросы оглушенного известием о гибели друзей-туристов Юры следователями и прокурором, опознание погибших и их вещей. Врагу не пожелаешь.
Вот и прожил Юрий Юдин жизнь, вспоминая о случившемся. Рассказывал, что часто видел дятловцев во сне живыми и здоровыми, поющими с ним песни. Он не раз бывал на месте их гибели, установил там с другими туристами мемориальную плиту. Меня тронуло известие, что похоронили Юру вместе с дятловцами: такова была его воля. Не одно десятилетие он пытался докопаться до причин гибели друзей, но так ничего и
«Привет, оружие»
Юмор и лёгкость: Рассказ построен на комическом конфликте — абсурдной ситуации с увольнением героя и фантастическим магазином мистического оружия. Забавная идея ассортимента «Привет оружия».
Интересная фантастическая завязка: Уникальный концепт межпространственного продавца оружия.
Живой язык: Ситуации и диалоги легко воспринимаются благодаря простому и эмоциональному языку.
«Притча про туристов»
Мистическая атмосфера: Рассказ создаёт напряжение и тревогу благодаря сочетанию реальных событий (гибель группы Дятлова) и вымышленной истории о таинственной смерти туристов. Использование исторических параллелей и реальных трагедий добавляет глубины и вызывает эмоциональный отклик.
Философская подоплёка: Рассказ поднимает вопросы случайности, судьбы и необъяснимых закономерностей.
Литературная композиция: История структурирована как цепь воспоминаний, которая постепенно обретает всё более зловещий тон.
«Привет, оружие» — это сатирическое произведение с элементами мистики. Оно легко читается и запоминается, но не оставляет глубокого впечатления. Его слабость — в недостатке напряжённости и философской основы.
«Притча про туристов» глубже и мрачнее. Она погружает в атмосферу мистического ужаса и философских раздумий, хотя может показаться перегруженной деталями.