Зябликова тоже постигли определённые метаморфозы. Он выпучил глаза, от чего стал похож на огромную улитку с красной повязкой «Контро...». Гориллобразному Ездоку было чем на это ответить. Он нахмурил брови, выпятил нижнюю челюсть, надул грудь и от того стал вылитой гориллой или, если угодно, Ездообразной Гориллой. Контролёру эта гримаса сильно не понравилась или ему не понравилось, что его игнорируют, или что не оплачивают проезд, или всё это вместе. Надув щёки и активно работая языком, извергнул ругательство в адрес Ездока. Назвав того не зайцем, не гориллой, даже не ездоком, а козлом. Хоть Гориллообразный Ездок никоим образом, даже самым отвратительным, не походил на это животное. Он хотел ответить. Нашёл для этого подходящее и достаточно обидное слово. Но слово это так произнесено и не было. Оно упало в глубины его мозга, тяжёлым грузом давя на память. Не придумав ничего лучше, Гориллообразный Ездок выпучил глаза. И превратился из хмурой гориллы в удивлённую сову. «Оплатите проезд», — вновь потребовал контролёр, поменяв на этот раз местами два слова. Гориллообразный Ездок, исчерпав арсенал, запел старинную, излюбленную всеми зайцами, песню про «только одну остановку» (а ему как раз одну остановку и оставалось проехать) и «я на следующей выйду» (ведь ему в самом деле на ней и надо было сойти). Зябликов, очевидно, уже слышавший эту песню и знавший, по-видимому, её слова наизусть, не стал дослушивать. Он перевёл свой вопрос в метафизическую плоскость и спросил, есть ли вообще у Ездока деньги в принципе и в наличии. На что наш гориллообразный друг смог ответить лишь скорбным пожатием низко опущенных плеч. Зябликов нажал заветную кнопку. Торжественно и с позором Гориллообразный Ездок был изгнан из автобуса. Высаженный и униженный он чувствовал себя одиноким и заброшенным и, что самое страшное, никуда не едущим. Он осмотрелся. Всё пустующее пространство вокруг было заставлено домами и перепахано улицами. Направо размещалась Гамбургская площадь, от которой отходила Софийская и Южное шоссе. Гориллообразный Ездок постоял, позевал, почесал могучую, богатую волосами голову, пошевелил её мозгами и, недолго думая, двинулся к пешеходному переходу. Переход послушно доставил его не только на другую сторону, но и к полному неслыханных чудес и несказанных удовольствий в виде алкогольных напитков ларьку. О том, что денег нет, в данный момент как-то не думалось. Как только нога его ступила на первую белеющую посреди чёрного потрескавшегося, лишь недавно положенного, асфальта, началась другая история. А эта закончилась.
Гориллобразный Ездок закончил свой путь в узкосмысловом значении на отдельно взятом отрезке пространства от одной точки до другой, шире его дорога пролегала по неведомым далям и невиданным высотам.
