В подтверждение этого состояния дел можно привести некоторые определения свободы с их краткой характеристикой с нашей стороны [2, гл. 1].
Свобода – идея, отражающая такое отношение субъекта к своим действиям, при котором он является их определяющей причиной, и они непосредственно не обусловлены природными, социальными, межличностно-коммуникативными и индивидуально-родовыми факторами.
Тут свобода есть сначала идея, потом отношение и, напоследок, причина. Не слишком ли много разнородных понятий? В этом определении внешне всё кажется весьма правдоподобным, но сводится к человеку, который считается причиной свободы. Это и так понятно. Но, что же такого имеется в человеке, чтобы он стал причиной свободы, не раскрывается.
Свобода есть господство над обстоятельствами со знанием дела.
Здесь свобода – это знание, благодаря которому всё должно получиться. А если знания не помогут, то, что же, свобода исчезнет? Знание, информация – это некоторые условия для проявления свободы, но условия отнюдь не достаточные. Знание может быть и без употребления, и с неадекватным употреблением. Кроме того, в знании нет действия – само по себе оно мертво: информация без использования превращается в склад. Знание, в принципе, не может быть полным, а у человека оно в значительной степени есть дезинформация, следуя которой он приходит к краху. Тут, скорее, обстоятельства господствуют над нами, и человек – их жертва. Не зря говорят: «Многие знания – многие печали».
Свобода – это способность делать выбор на основе различения добра и зла.
Это определение свободы тоже утверждает приоритет знания для свободы, только не дела, а неких моральных категорий, что, само по себе, целая проблема. Этого до сих пор никто не знает. Для одних нечто кажется злом, для других это же – добром. Какая уж тут свобода! Такой способности ни у кого нет и быть не может хотя бы потому, что в нашем мире вся жизнь основана на противоборстве, а для человека цель, стремления его соперника никак не может быть добром и часто сулит ему гибель. Абстрактного же добра или зла не существует.
Свобода – возможность проявления субъектом своей воли на основе осознания законов развития природы и общества.
В этом определении к знанию, о котором было сказано выше, добавляется воля как некое усилие в помощь знанию. Осознать даже вроде бы правильные законы, хотя во многих случаях, законы, формулируемые ограниченными людьми, отнюдь не истина, а заблуждение, например, законы общественного развития, недостаточно для их адекватного применения. Поэтому подобное применение воли на основе законов может привести не к свободе, а к неволе, что в истории случалось слишком часто, особенно в России.
С другой стороны, если под волей понимать осознаваемое желание человека в форме побуждения к сознательному управлению своими поступками для достижения поставленных целей, совпадающих с его мотивами, или опредмеченными потребностями, а также то, что воля - продукт отчасти генетический, но относящийся к программе самосознания, отчасти воспитывающийся окружающей средой, то воля, как и знание, не может быть причиной поступков человека.
Воля – больше стимул, она побуждает человека действовать с той или иной степенью настойчивости, решительности, инициативности, но она сама по себе или в сочетании со знанием вместо свободы может отдать человека в рабство предмету или идее, к которым она заставляет его идти, воля принуждает человека совершать поступки в соответствии с выбранной целью, то есть - не свободно, а вынужденно. Не она принимает окончательные решения, она только способствует их достижению.
Воля - продукт неудовлетворенности самосознания окружением, и прямого отношения, в частности, к сознательному управлению обстоятельствами не имеет. Воля может служить в основном для преодоления препятствий по дороге к цели.
Воля есть стремление вовне, а свобода не может находиться снаружи человека – она не подарок. Воля поддерживает активность человека или подавляет ее, но не определяет. Поэтому к воле приходится добавлять свободу в качестве самоопределяющей категории в действиях человека. И опять выходит, что свобода отнюдь не совпадает ни с волей, ни со знанием и что она такое - непонятно.
Свобода есть то, что позволяет человеку в соответствии с его целями оперировать предметами внешнего мира.
В этом определении свобода уже является заместителем Бога, дозволяя человеку жить, но, так же как и Бог, является неизвестно чем. Определение тут, как таковое, отсутствует.
Свобода – наличие возможности выбора вариантов исхода события. Отсутствие выбора вариантов исхода события равносильно отсутствию свободы.
В данном случае «бедная» свобода попадает в зависимость от выбора. Выберешь не так или не видишь выбора, значит, нет у тебя свободы? Тут свобода ставится в зависимость от внешних обстоятельств. При такой свободе человек ничем не отличался бы от компьютера, который, к тому же, лучше умеет выбирать.
Свобода есть один из видов проявления случайности, направляемой свободой воли (намеренность воли, осознанная свобода) или стохастическим законом (непредсказуемость исхода события, неосознанная свобода), то есть нечто противоположное необходимости.
Здесь свобода – ухваченный волей произвол. Если свобода - противоположность необходимости, то люди не смогли бы случайно создать целую цивилизацию и много чего в ней сделать не случайно, а осознанно и целенаправленно. Многое из того, что люди делают, исходит из их потребностей, которые возникают не произвольно. Даже желания человека не являются произвольными, а исходят из его представлений, которые формируются окружением.
Свобода есть страх, освобождающий человека от всех условностей действительности.
Данное определение сводит свободу к ничто. Человека в нем не видно. Освобождаясь от условностей, которые и представляют общественную жизнь, он освобождается от самого себя. В таком случае свобода ему ни к чему.
Свобода есть человек, свободно проецирующий себя на свободно выбранную цель.
Здесь Ж. П. Сартр сильно перегнул палку, сказав три раза про свободу, но так и не определив ее, отметив, правда, что свобода и свободный человек – одно и то же. Конечно, без человека в нашем мире свободы не существует, но что же все-таки заставляет его «проецировать себя на свободно выбранную цель». Может, это и есть свобода? На этот вопрос ответ Сартр не дал.
Любопытно, что здесь нет ни одного четкого определения свободы. Все «определители» «ходят вокруг да около». Создается ощущение, что они определяют свободу наподобие слепых, ощупывающих разные части слона: один, трогая хобот, говорит, что слон похож на змею, другой, ощупывая ногу, утверждает, что слон напоминает столб.
Все эти смутные представления о свободе указывают на то, что их авторы не знают, откуда она взялась, к чему ее можно отнести, что она есть на самом деле и каково ее предназначение.
Эта имитация поиска истинного смысла свободы напоминает нашаривание кошки в темной комнате, в которой ее нет.
В поисках свободы люди, избавляясь в жизни от одних внешних препятствий и ограничений, моментально попадают в плен к другим (и даже часто ищут этот плен, чтобы снять с себя ответственность за поступки – сектанты, партийцы, члены любых корпораций), что явственно указывает на отсутствие свободы вовне: сколько ни ищи ее там – не найдешь.
Действительно, как можно найти свободу где-то вне человека или в его физиологических особенностях, или в его психике, если она может проявляться только через его самосознание, а основа свободы заложена в голографических образованиях активного именно в противовес пассивному. Свободу сознание (активное) стремится проявлять, формируя пассивное вследствие своей активности, которая не позволяет активному остановиться, то есть превратиться в пассивное и, провалиться тем самым в небытие.
Поэтому активное (сознание в человеке) в бытии не может надолго задерживаться в тех или иных структурах, в тех или иных условиях, в том или ином порядке, следовать той или иной необходимости, оно все время стремится изменить их, но не хаотично, а целенаправленно, с пользой для себя, точнее, в формировании иных структур и отношений, что дает ей собственные изменения с накоплением соответствующего опыта в этом развитии. Это проявление активного (сознания) среди пассивного и есть первоисточник свободы, а сама активность в ее изъявлениях и действиях в человеке есть нежелание остановок, неудовлетворенность имеющимся, стремление к изменениям, новому, то есть - к развитию или иному выражению себя в этом процессе.
Такого рода сознательное проявление активного максимально возможно именно в человеке, потому что он обладает самосознанием – это и есть свобода, которую никакая необходимость ограничить не может, напротив, необходимость есть опора для свободных изъявлений человека, то есть осознанного выявления им того или иного порядка, тех или иных закономерностей. Но это требуется не само по себе и означает отнюдь не постоянное следование установившемуся порядку, а означает лишь накопление знаний и умений для установления нового порядка.
[justify]Таким образом, только необходимость, сопротивление среды дают сознанию возможность проявления своей активности через мысли, чувства и действия в преодолении этого сопротивления – в безвоздушной среде птицы
