Лиза до сих пор с содроганием вспоминала день, когда впервые столкнулась с людьми-манекенами. События потом преследовали её в кошмарах.
Восьмиклассница Лиза вбежала в кабинет классного руководителя Ольги Георгиевны. Страх высверлил дырочку в её сердце и присосался с причмокивающим звуком. Девочку трясло. Учительница дала Лизе початую бутылку минералки.
– Что случилось? – спросила она ласково. Экспрессивная девчонка была её любимицей. Ольге Георгиевне импонировали качества ученицы, за которые многие другие учителя (да и одноклассники) Лизу недолюбливали. Например, мятежный дух, эмоциональность, порой и резкость. Потому девочка и прибежала к любимой учительнице – знала, что увидит с её стороны понимание и участие. – Опять поругалась с кем-то?
– Д-д-д-да! Я превратила Мартяшину и Миронову в манекены! – выкрикнула Лиза, стуча зубами о горлышко.
Ольга Георгиевна свела брови на переносице, а челюсть её поползла вниз. Не отвисла, а начала медленно опускаться.
– Я поругалась с этими двумя предательницами, – сбивчиво рассказывала Лиза. – Они мне стали гадости всякие говорить. Я разозлилась, щёлкнула пальцами, раз… и они… и они… превратились в манекены, – слёзы брызнули из глаз девчонки. – Получается, я их уничтожила!.. Что же мне делать? – Лиза с мольбой посмотрела на Ольгу Георгиевну.
– А ты не задумывалась о том, почему у тебя часто возникают конфликты? – спросила учительница безо всякого выражения на лице. – Может, надо поискать причину в себе, Лиза?
– Чего? Вы не слышали?.. – напомнила ученица, поражённая её реакцией.
– Слово тебе не скажи – человек уже врагом становится. Подруги давние – и те вдруг тебе предательницами оказались, – Ольга Георгиевна словно действительно не слышала Лизу.
Девочка оторопело смотрела на нее.
– Начни с себя! Например, почему ты фамильярничаешь? Назвала бы подруг Аней и Алёной, может, и к тебе было бы другое отношение! Все у тебя вечно предатели, одна ты – д’Артаньян.
– Так не просто же так я злюсь и обижаюсь! Значит, повод давали!
– Может, надо поискать причину в себе, Лиза? Вот почему я таких людей за всю жизнь не встречала?
– Ольга Георгиевна, я превратила бывших подруг в манекены!
– Может, надо поискать причину в себе, Лиза?
– А, я ещё и виновата в том, что люди – предатели? Ольга Георгиевна, я подруг убила, убила! – выкрикнула Лиза, задыхаясь, из глаз снова высеклись слёзы. – Сделала вот так… – девочка щёлкнула пальцами… и учительница тоже превратилась в манекен.
Лиза истошно завизжала, закрыв лицо руками. Манекен, в который обратилась Ольга Георгиевна, всё монотонно зудел: «Может, надо поискать причину в себе, Лиза? Ты виновата! Вот почему я таких не встречала? Может, надо поискать причину в себе, Лиза? У меня такого не было».
… Лиза проснулась крича.
Её мужчина, разбуженный воплем, сел на кровати, с полминуты соображая, потом обнял возлюбленную:
– Всё хорошо, всё в порядке. Тебе, наверное, приснился кошмар! Принести водички? – заботливо спросил Олег.
– Не надо. Спасибо, – покрутила головой Лиза. – Мне никогда не видятся кошмары, только эпизоды из собственной жизни. Это куда страшнее. Например, первая встреча с ними.
– Манекены, – понимающе кивнул Олег.
– Да, – кивнула Лиза, прижимаясь к нему. – Почти пятнадцать лет прошло, а мне всё ещё страшно, когда картинки всплывают, так жутко, Олег… – она поморщилась, снова вспомнив, как понеслась прочь из школы, но остановилась на крыльце – там стояли её одноклассники. Взгляд Лизы зацепился за два манекена. В них девушка превратила немилых более подруг Аню и Алёну. Лиза не верила своим глазам. Другие ребята разговаривали с Мартяшиной и Мироновой, будто не замечая, что те ненастоящие.
«Да я их не убивала, они и были фальшивками!» – осенило. Просто щелчок пальцами обнажил их сущность. Причём, видимо, только для самой Лизы. Другие по-прежнему видели в них одноклассниц, как и полчаса назад.
Мысли Лизы подтвердились, когда из здания школы вышел манекен Ольга Георгиевна. Ребята подвоха не заметили – попрощались с учительницей, попрятав сигареты-сигариллы.
Ольга Георгиевна повернула свое нарисованное грубыми мазками лицо к Лизе. Та поморщилась. Что хочет выразить манекен? Непонятно.
– Олег, я тогда думала, что сошла с ума, меня должны запереть в дурдоме… Подумать только – распознаю ненастоящих людей!..
Лиза осеклась, стало неловко. Это была их первая ночь познания друг друга не только душой, но и телами, а она утяжеляет атмосферу неприятными воспоминаниями!
Олег лишь тепло улыбнулся:
– Я-то тебя понимаю, Лиза, – голос его дрогнул. – Много всякого в жизни повидал, но первые встречи с неживыми, как их я называю, – ужас. Только страха я не испытывал, лишь ярость. Ты ощущала себя ненормальной, я – наоборот. Поражался: почему окружающие такие недалекие слепцы, подвоха не видят? Как я бесился! Когда работал «на дядю», когда в армии служил, а потом выяснял, что наше руководство – неживые, просто ярился, что вынужден им подчиняться! Да и сейчас…
– Как хорошо, что в моей жизни появился ты, Олежек! До этого было не с кем поделиться переживаниями – меня считали сумасшедшей, а потом выяснялось, что и они манекены! – Лиза понимала, что говорит как героиня кино. Отвыкла общаться с живыми людьми. Слова не склеивались. Впрочем, они были и не нужны.
Олег погладил её по голове.
Они ещё посюсюкали – Лиза и не знала, как это приятно: нести всякую чушь слащавым голоском, – потом уснули в обнимку.
Двое живых боялись отпустить друг друга в этом насквозь фальшивом мире.
…
Лиза зареклась влюбляться. Что там, она давно не вступала ни в какие отношения в принципе – ни в дружеские, ни в творческие тандемы, ни в сообщества. Зачем проникаться людьми, если потом они непременно начинали критиковать, конфликтовать, а потом выяснялось, что это и вовсе зловредные фальшивки? Видимо, преследовали одну цель – приблизить девушку, а потом её обжечь, разуверить в себе.
Вроде Лизе достаточно щёлкнуть пальцами в самом начале общения, дабы узнать наверняка и не рисковать душевным равновесием, только не всё так просто! Для вычисления манекенов ей требовалось впасть в особенное эмоциональное состояние. Тогда срабатывало. На начальных же этапах, когда девушка была очарована, хотела понять другого человека, его внутренний мир, не получалось.
Лиза боялась в конечном итоге выяснить, что весь этот мир – симуляция, созданная… а непонятно, увы, для чего она сделана. Вокруг – NPC-вредители, одна лишь она – настоящая. При мысли об этом девушку охватывал удушающий страх.
Всю юность Лизу изводил вопрос: ПОЧЕМУ ЕЙ ПОСТОЯННО ВСТРЕЧАЮТСЯ МАНЕКЕНЫ-ПАКОСТНИКИ? Это эксперимент? Допустим, но смысл-то какой? Фальшивки должны… что? Подвигнуть Лизу написать пронзительную музыку или гениальную книгу, стать врачом и лечить живых, просто помочь ей оценить искренние проявления, стать добрее и чище? Возникала в её буйной головушке и версия, что, может, она – некий эмиссар светлых сил, а все эти дьявольские пустышки пытаются озлобить, дабы пошатнуть веру в прекрасное?
К нынешним годам Лиза давно отмела все эти теории. Она не была ни святой, ни злодейкой, ни выдающимся талантом (эх, последнее всё-таки печально).
Способности к чему-то имелись, творческие проблески случались, но Лиза, со свойственной ей честностью, вынуждена была признать – не то. Увы. Она – ординарный представитель человечества (пусть и хотела считать себя одиозной личностью, наделенной способностями и харизмой), с точки зрения Вселенной, ценности особой не представляющий. Не та личность, которая может изменить мир и стать исторической фигурой, не зажжёт сердца и не пробудит умы.
Может, происходящее – это эксперимент над кем-то другим? Лизе, как репликанту из фильма «Бегущий по лезвию», дали память и эмоции, чтобы она не ощущала себя неигровым персонажем, верила в собственную подлинность? Да ну, бред.
Экспрессивная девушка так остро чувствовала жизнь… и своё одиночество!
Окружающие считали Лизу мелочной – на ерунду обижается (как сказал один манекен – бывший мужчина, долго вползавший в доверие: «Слова тебе не скажи! А я буду говорить то, что считаю нужным! Если мне не нравится твое мышление, платье, то молчать не стану! Коль такая ранимая, то работай над собой! Если тебя колет – значит, задело. Задело – значит, правда. Меняйся, чтобы адекватно реагировать на чужое мнение!», – какие они мерзкие, эти злосчастные фальшивки, еще и пытаются обвинить в собственной гадости), другие – бесчувственной, даже беспринципной. Ах, коллегу-подругу подсидела, но ведь та была ненастоящей! Лиза быстро её раскусила. Пакостница! Правда, мелкая. Зато другие люди, коллеги и друзья, увы, нет. Верили этому манекену. Какие неестественные реплики произносила та фальшивица, взывая к справедливости! Страдалица с плохо прорисованной мордой!
Много таких «людей» было… Все против Лизы…
«Неужели я так до конца жизни и не встречу настоящую дружбу и любовь?» – часто размышляла девушка с горечью.
Она пыталась стать осознанной, пусть это и звучит банально в наше время просветленных гуру, даже, пожалуй, пошло. Тем не менее.
Как было у Сергея Довлатова?
«– Есть у тебя какие-нибудь политические идеалы?
– Не думаю.
– А какое-нибудь самое захудалое мировоззрение?
– Мировоззрения нет.
– Что же у тебя есть?
– Миросозерцание».
Лиза пестовала в себе радостные эмоции, училась наслаждаться обучением, дождиком, природой, поездками.
Применимо ещё одно выражение, набившее оскомину, – «быть в моменте». Да-да, от него визжать хочется, но что поделаешь, если это помогало взыскующей Лизиной душе получать удовольствие от жизни?
Однажды девушка встретила его. Олежека.
Как было у Беллы Ахмадулиной:
«Хотите верьте,
хотите не верьте,
Была любовь вторая
и третья.
А первую я не сразу встретила...»
В тот день она гуляла по набережной после работы и концентрировалась на кофе. М-м-м, какой чудесный вкус и дурманящий аромат! О, живительный ветерок подул… Хорошо, в такую-то жарищу! Ах, как приятно гулять часами, ощущая напряжение в ногах. Ох, и брызги с Волги долетели… Освежает как! Лиза улыбнулась… и остановилась, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд. Девушка осмотрелась. Неподалеку стоял симпатичный мужчина, смотрел на нее испытывающим взором.
Тот выпалил, говоря с самим собой:
– Неужели живая?
– Что? – удивилась Лиза, но уже ощутила, как по телу разливается тепло. Девушка поняла: он такой же. Человек!
Молодые люди стали общаться, затем и встречаться.
Лизе нравилось неспешно проходить все стадии влюблённости. Сначала – робкое светлое чувство. Не порабощающая страсть, затмевающая разум. Такая эмоция-бабочка, что села на ладонь и щекочет лапками. Пошевелишься лишний раз – спугнёшь. Потому не дышишь, любуешься узором на ее крылышках.
Была у Лизы и возможность разозлиться на мужчину и щёлкнуть пальцами. Как-то она ему позвонила, трубку взял ребёнок.
– Могу я поговорить с Олегом? – спросила девушка неуверенно.
– А они с мамой сейчас вместе! – доверительно поведал нежный детский голос. – Я передам, что ему звонили! – пообещал ребёнок.
Лиза оторопела. Выходит, Олежек женат?
Позднее он перезвонил ей, предложил
