Вы, люди, почему-то всегда настаиваете, чтобы все остальные вели себя с вами по-человечески, – с философским спокойствием заметила Лунная Мгла. – Можно подумать, от вас кто-то требует, чтобы вы вели себя как гномы, или как тролли, или как дриады! Вас послушать – все-то должны под вас подстраиваться.
Антон Орлов. Сильварийская кровь.
Тусклый дрожащий свет нарушал ощущение реальности, мешал ориентироваться, создавая впечатление, что все это - просто кошмарный сон, в котором он так и будет вечно шагать по грязному мрачному коридору, не имеющему ни начала, ни конца... На какой-то момент он настолько уверился в этом, что принялся себя щипать. Разумеется, без всякого желаемого результата. Впрочем, припомнилось ему, на самом деле щипать себя - это предрассудок, болевые ощущения тоже могут сниться, правда, обычно они слабее, чем наяву, но спящий об этом не догадывается - а щипок и наяву не очень-то болезненен... Но, если он столь логично размышляет о сне, то, наверное, все-таки не спит. Однако, что если он и впрямь уже описал по этому коридору полный круг и пошел по новой? Если выход за одной из этих одинаковых дверей... Или выхода нет вообще, тут же всплыло в голове. Да ну, бред! А разве не похоже на бред все то, что окружает его с тех пор, как он пришел в себя?
Эти мысли опутывали его липким холодным страхом, который он тщетно гнал от себя. Всему должно быть объяснение. Всему должно быть...
Да, конечно. Но кто сказал, что оно тебе понравится?
Юрий Нестеренко. Отчаяние.
Тёмная пустота, настолько тёмная, что могла рассеять любой предмет, попадающий в неё. Сама по себе. И лишь облако серо-чёрного тумана нарушала пустую черноту. Облако очень странной формы, словно бы образовывало своими краями постоянно меняющиеся лабиринты, в которых появлялась чернота, такая же, как и снаружи. Хотя нет, не такая: в ней изредка вспыхивали казавшиеся бесконечно далёкими – казавшиеся ли? – какие-то фиолетовые искры. Вспыхивали и гибли, снова и снова, образуя нечто вроде узоров, но беспорядочных. Хотя и узоры были редкостью, чаще искры вспыхивали бессистемно. Каждая сама по себе.
Время не ощущалось в этом месте совсем. Эпохи и эпохи, всех масштабов и событий, всё было тут ничем. Что секунда, что дециллион лет, всё одно, одинаково ничтожно. И даже масштабы, известные среди людей и отдельно учёных как «наблюдаемая Вселенная» у людей, тоже не имели тут значения. Из-за мизерности.
Ничего не происходило в этом месте, кроме изменения формы тумана и его бесчисленных фигур, скрывающих даже общую форму облака. Ничто не тревожило покой его. Что важнее всего, – а что может быть сколько-нибудь важным в этом месте? – чернота вокруг не тревожилась ничем. Не было в ней огоньков эфемерных звёзд, пляшущих фигурок из беспокойных галактик и их крохотных сверхскоплений.
Но этот момент был другим. Впервые за какое-то время, впервые, и так долго ожидаемо. В очень тёмно-серое облако вонзились две гибкие чёрные и растрёпанные на концах нити. Из постоянно движущихся ярко-чёрных, словно из обсидиана, точек, пляшущих в тесноте в едином и также постоянно меняющемся ритме, состояли они. И острыми оказались сотни их «растрёпанные» кончиков.
Облако дёрнулось и начало «ходить ходуном», словно пыталось сбросить непрошенного гостя и вторженца, потревожившего вечный покой царства тьмы. Тьма потревожила тьму, как не впервые было в истории вечности! Но здесь подвижная тьма вторженца была иной, чем тьма туманного облака: нити вонзились и прошли в серый туман глубоко. Показались скрытые прежде их части, атаковавший оказался одной-единственной нитью с двумя атаковавшими «кистями». Скрывавшая середину нити пустота рассеялась без следа.
Тут замерли и облако, и нить. Словно Покой с большой буквы недовольно вернулся, застудив всех и вся. Ещё несколько раз туманное облако дрогнуло, словно бы скидывало чёрную нить, но с каждым разом содрогания были всё меньше и меньше. Вот ещё пять раз, на этот раз облако заходило ходуном сильно, но затихло, как гаснет пламя в выключенной газовой печке. И вскоре изменило форму: оно стало шариком, покрытым еле видными чёрными нитями, образующими сложной формы сеть, иногда меняющуюся и пульсирующую, как живое существо. Пару раз оно после этого снова чуть дёрнулось и пыталось выпустить нечто вроде щупалец из того же чёрно-серого тумана, но «сетка» тут же вернула их обратно. Изменилась и нить с концами, отрастившими вышеупомянутую сеть. Она стала такой же чёрной и пульсирующей, вокруг неё было чёрная дымка, которая скрывала её точную форму и размер.
А вот то, что было под облаком, более примечательно. Это был чёрный, как обсидиан, объект неопределённого размера и формы вроде кучи деталей и муравейника. Висящего в чернильной пустоте, на фоне которой чернота космоса покажется ослепительно-белой. Он выбрал направление и полетел в известную ему точку.
* * *
В это же время в такой же черноте висело светло-серое облако. И оно не бездействовало.
Пробуждение Заключённого № 475238756573654475238756573654. Тюрьма режима 5 № 475238756573654475238756573654 перестала функционировать. Причина известна, нападающий применил новый метод связывания Заградителей модели 5, и он пригоден для Заградителей моделей 4 и 6. Нападающий неизвестен, освобождение заключённого повлечёт к началу Естественного пути развития в секторе № 56987986 и № 457657, что недопустимо по основному назначению Заградителей. Протоколы уничтожения 1-67798 к заключённым неприменимы из-за их неэффективности. Запускается протокол изготовления Заградителя типа 5, модификация 569856989890. Приступаем.
И такая же чёрная нить ударила по самому серому облаку, повторившему участь первого. Потом и по многим тысячам ему подобных. Связывая автоматы, которые рассчитаны на подавления любого развития в космосе.
