«Стану не помолясь, выйду не благословясь, из избы не дверьми, из двора не воротами, мышьей норой,
собачьей тропой, окладным бревном, выйду на широко поле, спущусь под круту гору, войду в тёмный лес.
Ты, Ярило огненное, из крупинки деревья поднимаешь, из капельки реки делаешь, из зёрнышка амбары наполняешь.
Дай силу свою силе моей человечьей. Как из зёрнышка дуб могучий поднимается, так бы и сила моя в сорок-сороков сил обратилася.
Слово моё Сварогом дадено, Даждьбогом дозволено, Семарглом к тебе послано…».
Последним зафальцетил Гешка - «…к тебе послано!..» - и умолк, словно его заткнули или затолкнули, рявкнув в уши: «Замри же наконец!!!».
Вот это да! Сработало похлеще выстрела травмата в упор! Пробило даже этот шифер! Непосредственно от вводной прокачки и запуска в языческую стихию заговора сорока сороков у четвёрки отважных беглецов стремительно помутилось сознание. Внезапно сорвавшееся с предохранителя, воздействие староотеческих сакральных сил оказалось куда покрепче намедни испытанных Гешкой сорокоустов из семи храмов, впрочем, вероятно по-прежнему находящихся на предварительном рассмотрении действующего господа Иисуса Христа.
Как подкошенные инсургенты попадали навзничь в густую траву лесной поляны и над ними тут же взвились в небо грубо вырванные у них обломки языческих мечей, якобы некогда дарованных вещим Олегом. Они квадрокоптерами кружили над теми смельчаками, кто их потревожил, словно встрепенувшиеся грифы над свежей падалью. А потом ещё и пикировали на обнаруженную смердящую добычу.
Втыкались они строго по сакральной окружности возле каждого неофита, словно бы не в силах прорвать магический охранительный круг, который незримо означил вовремя проснувшийся господь вокруг своих чад, по овечьему недомыслию своему попавших в отчаянный переплёт. Никак он не хотел отпускать их не благословлёнными непонятно к кому. Да и недоимку за проведённое многовековое обслуживание кто платить будет?! Непорядок! А ущерб от недополученной прибыли от вас же мудаков?! А процентов за тыщу лет обслуживания по льготному тарифу сколько набежало?! А на акции по директ-мэйлу за всё это время знаете, сколько у меня всего ушло?! А инфляция сколько съела?! Кто за это всё выплачивать будет, Пушкин?! Э-э, нет! Господа хорошие, так просто вы от господа своего не уйдёте! Даже и без штанов не отпущу.
Так господь очередным перемётным шкурам фактически и молвил, до конца, в труху переломав остальные мечи у неуспокаивающихся и всё время контратакующих волхвов. Вот возместят мне все издержки – тогда и забирайте этих баранов! Из них даже шашлык теперь невкусным будет!
Волхвы, будучи не в силах преодолеть внезапное вето небесного Совета Безопасности, всё отчаянней скакали и скакали вокруг, завывая, бешено вращая очами, стуча колотушками ещё обо что-то обтянутое облезлыми шкурами. Но и эти усилия оказывались почему-то тщетными. Ни одну из окормляемых им овечек божьих великий пастырь могущественнейшей мировой религии так и не отпустил назад, на доедание к старым сакральным сущностям. Приходилось этим ветхим богам, завывая и клацая от бессилия древними беззубыми челюстями, вновь отступать назад в непроходимую чащу дремучей отечественной истории. И только мерцать оттуда, из ещё более тысячелетней тьмы завидущими своими языческими очами. Эх-х! Не успели выхватить таких поросяток! Не повезло!
В итоге главный древнеславянский бог так и не забрал несчастного Гешку к себе. Не то и вправду он снова оказался бит Христом, не то побрезговал зассатым мельдонистом, не то решил сохранить его для какого-то другого особого случая. Не исключено, что и сам зассал, поскольку Гешка к тому времени был несмываемо помечен христианскими сорокоустами, да ещё в сравнительно большом почти неотработанном количестве, а у родноверов на дух византийских захватчиков особый нюх имеется, никуда за тысячу лет не делся. Не дай Перун таким задолжать! Непримиримый взаимный счёт в таких делах никогда не обнуляется, но, напротив, только растёт. И решающая схватка у них по-прежнему впереди.
Вот так и закончилась первая попытка юных инсургентов, восставших против вслепую ловящего их мира. Он хоть их не успел схватить, но и давнему конкуренту добычи не отдал, обрезал первую же серьёзную возможность сделать это. Сам не гам, но и другому не дам. Так по сути и получилось, чего тут. Теперь только стало понятно, почему здесь в настолько благодатном месте в своё время даже умный каганат еврейский не прижился. Просто тут ему не Синайская пустыня оказалась. В здешних краях редкостные гадюки до сих пор водятся! Под каждой подушкой. Не то, что князю сапог – президенту туфлю прокусить могут!
Приходилось жертвам вновь столкнувшихся жестоких и непримиримых богов бежать дальше, пытаться в последний раз использовать напрасно выученные староотеческие заклятия. Теперь сделать это на главном капище страны, возле центрального сохранившегося портала связи с мирами давно отошедших отцов и дедов. Именно туда их и нацеливал Николай Илларионович, генерал-родновер, начкар самого Байконура, когда напутствовал своих новых рекрутов на поездку к приморскому языческому капищу времён князя Святослава, сохранившемуся в дремучих предгорных лесах старозаветной Тьмутаракани, основанной князем на землях разгромленного им Хазарского каганата. Мол, если уж там ничего не получится, остаётся только один способ – прорваться к законсервированному главному порталу возле старозаветного ведущего травмата страны, Царь-пушки в Кремле. К заглавному жерлу туземной вечности. Тот пробьёт все шиферы мира, составленные в кучу. Якобы где-то возле неё, той супер-пупер-пушки, главной чёрной дыры отечества, и вправду дрожит от напряжения незарастающее темечко главного языческого бога, равно противостоящего как иудеям, так и христианам, древнего жругра, отчаянно, но по-прежнему тщетно пытающегося вернуться в мир живых людей. Там, ребята, только там и ищите свой последний шанс. Не исключено, что там и спасётесь – и от иудеев, и от христиан, и от большевиков с псами-демократами, и даже от суверян. Больше нигде. Вы всегда должны помнить, в какой стране живёте. Всё решается только в одном месте, в самом-пресамом центре! Возле главной пушки.
Так генерал будто бы и высказался своим последним приверженцам, перед тем, как его якобы арестовали люди совсем другого генерала - Дукина. Врасплох застали, прощальных СМСок не успел разослать. Во всяком случае, из поля зрения отец-основатель неоязычества после приморского фиаско четвёрки посланных им юнцов действительно внезапно пропал. Целиком и полностью. Словно Конфуций в своём пруду утоп - круги за спиной не разошлись. В отличие от слухов. Вот те разошлись так разошлись! То, мол, Илларионыча как патриархов Гермогена и Тихона «живоцерковцы» втихую замордовали голодом. То бывшего начальника охранных караулов какого-то там космодрома сначала поснимали со всех должностей, лишили звания, наград и только потом примчалась заключительная скорбная весть: очередной «узник совести» случайно умер в камере предварительного заключения «Мичманской тишины». С узниками больной совести примерно так и бывает, случайно и внезапно. У прапорщиков и мичманов оставалась своя, народная версия: на деле, мол, испытаннейший агент спецслужб по кличке Тромб как всегда сработал безукоризненно. Она и пошла в народ последней, потому как выскочила из первых рук. Точнее шприца.
Ничего этого не ведающая четвёрка отважных инсургентов после капитального облома на приморском капище родноверов загрузилась обратно в вагонный плацкарт и, преисполненная отчаянной решимости и последних надежд, покатила назад к первопрестольному жерлу, к своему исчезающему шансу. Опасно грамотный Бареев пророчески каркал по Державину: «Всё вечности жерлом пожрётся И общей не уйдёт судьбы». Юные повстанцы вслед за ним понимали, что если не там, у того главного жерла отечества, то больше нигде им не прорваться, да и не скрыться наверно тоже. Одно утешало – рвать на части их будут, как Емельку, при большом стечении народа, а на миру и смерть красна. И на том спасибо.
