- Василий, на тебя надежда только! Выручай!
- Дык… - Василий Игнатьевич зыркнул на меня поверх очков. - Ты же меня, старшой, вместе с Катюхой в отставку отправил.
- Так уж заведено, Василий. Правила уж сотни три годков никто не менял.
- Так-таки не менял? А в прошлом разе мы с Катькой на себе мешки ворочали. Иль забыл?
Сколько сотен лет прошло, уже и не вспомню. А было дело… Рассекали мы небеса со Снегуркой на тройке белоснежных рысаков, дарили людям радость, веселье. Но… Влюбилась моя внучка и растаяла в одночасье. Один я остался, затосковал. С тех самых пор поселился в глуши, отошёл от дел. И придумал каждый год подряжать вместо себя простых людей, но установил правила. Мороз со Снегуркой, что заместо нас будут подарки развозить, да люд честной веселить, должны в родстве состоять, как дед и внучка. Волшебной силой их наделяю лишь один день в году - в Новогоднюю ночь, но падки люди на чудеса. Посему: договор на десяток лет, ни годиком боле, а коли Снегурку кто замуж возьмёт, то и конец договору.
Тройка моя: Январь - коренной, Декабрь и Февраль - пристяжные, теперь в виде мозаики хранится. И под рукой всегда, и экономия: прожорливы больно коняги мои, весь год овсом отборным потчевал. А теперь проще простого - собрал мозаику, в ладоши хлопнул, и готова упряжка. Покормил, напоил и с седоками в путь отправил.
В прошлом году закончился десятилетний договор Василия Игнатьевича и его внучки Кати. Новых кандидатов на роли Деда Мороза и Снегурочки я ещё не подыскал, а тут вышла заминка - пропал кусочек мозаики. И ведь как назло с самыми звонкими бубенцами в дуге, а без него картинка-то и не складывается. Пришлось пойти на нарушение: продлить договор на год и уболтать своих подопечных разнести подарки на своих двоих: новенькие это вряд ли осилили бы. А кусочек мозаики нашёлся позже у меня в рукавице. Вот такие дела.
- Угораздило же меня наступить на одни и те же грабли второй раз! Мозаику на стол вывалил, стал собирать, а там опять недостача. Подрядить не успел никого. Выручай, Василий!
- Не выйдет, старшой, - покачал головой Василий Игнатьевич. - Замуж выскочила Катюха. Почитай год её не видел. Дык… Опять договор нарушать будем?
- Форс-мажор, Василий! И прости уж - опять пешкодралом! Я тебе чайку прихватил, для бодрости, так сказать!
- Ну не знаю… - Василий Игнатьевич озорно усмехнулся и погладил седую окладистую бороду. - Катюха не откажется ли котули твои таскать?
- Ты меня, Василий, совсем за дурачка держишь? Будто не заметил я, что она годков себе изрядно подскинула.
- Глазастый ты больно, старшой. Ну, так всё по честному, по договору. Иль не твои слова, что, мол, проси, что хочешь?
- Мои.
- А ещё Катюха про этот… Как его… - Василий Игнатьевич почесал в затылке. - Имидж! Во! Какая из меня, говорит, Снегурка, ежели мне под тридцатник. Да не тушуйся, старшой! Как пить дать согласится Катька, любит она с детишками хороводы водить, своих-то Бог пока не дал.
- Тогда, бывай здоров, Василий. До завтра.
- И тебе не хворать, старшой.
Валенки-спороступы - удобная вещица, всего шажок, другой, и я в своей избушке. Главное - не промахнуться мимо двери, успеть их вовремя скинуть. Завтра точно в таких же Василию и Катюхе ой как придётся побегать.
Я заварил чай, хлопнул в ладоши и прислонил ухо к чашке. Чаёк знатный, Василий Игнатьевич не устоит, наверняка уже чаёвничает, а тут уж я и послушаю, о чём он с внучкой калякает. Поди по телефону уже названивает. Точнёхонько: как в воду смотрел!
- Я в прошлый раз мозаику старшому в рукавицу подкинул, а другую-то снова прибрал. Однако дедок наш из ума, чай, не выжил, сообразит, что к чему, если опять подброшу. В следующий раз не прокатит уже. Ты, Катюха, правнуков мне проси, не будь дурёхой. Заждался я. - наставлял внучку Василий Игнатьевич.
- Спасибо, деда! А уж я-то как заждалась! - Узнал я голос Катерины.
Падки люди на чудеса, ох и падки! Ничего: пусть порадуются, что обманули старика. Невдомёк им, что я заприметил-таки, как дед Василий умыкнул очередной кусочек мозаики, но промолчал: моим конягам тоже отдых нужен. А Василий Игнатьевич и Катюха отработают сполна и на совесть. Не впервой, уж в этом-то я уверен. Тем более, есть за что!
