Где-то недели за три до Нового года стою я, аки пень в чистом поле, на самом краешке нашей губернии. Второй час ожидаю рейсовый автобус на Тулу и почем зря ругаю самого себя. А вы бы не заругались, ежели вас трясет мелкой противной дрожью от слякотной, пробирающей до хромосом, холодрыги? В такую погоду добрый хозяин собаку из дому не выгонит, а меня вот понесло чуть ли не за двести верст на разведку. Знакомый рыбачок, видите ли, соблазнил своими байками о том, что возле их деревни протекает незамерзающая речушка, где рыба круглый год прет недуром на летние поплавочные удочки. В общем, приехал я в деревню; у знакомого дом на замке, речка действительно незамерзающая. Да и когда ей замерзать-то при нынешних атмосферных катаклизмах? Стою за околицей на обочине трассы именно я и замерзаю напрочь, жую, прошу пардону, сопли, понеже заколодевшие пальцы не в состоянии удержать носовой платок. Короче, полный отпад!
-Не угостишь сигареткой-то пшеничной, браток? Не ради уважения, ради хренового положения!
Ой, мамочки родные! Чтоб тебя!... Сердце мигом проваливается куда-то в ботинок. Секунду назад горизонт в окружности был чист, словно непорочное зачатие, и… на тебе! Перед глазами мужик лет сорока пяти и почти на голову выше меня. Юркий такой – чисто мотыль на крючке. Нос с малой горбинкой, свернут набок пониже переносицы, глаза веселые. И улыбается, несмотря на сопливую окружающую среду, будто только что кошелек с толстой пачкой баксов нашел.
Достаю из наружного кармана своей «дутой», на китайском «меху» из туалетной бумаги, куртенки пачку сигарет, зажигалку.
-Вот спасибо, браток! – мужик смачно затягивается, возвращает мне сигареты: - Ух, блин, хорошо пошла! Валеркой меня кличут! – добавляет он, с силой проталкивая через ноздри густой синеватый дым.
-Меня Володькой, - невольно поддаюсь я его радостно-щенячьей напористости.
-Ни фига, блин! Считай, тезки! – он хлопает меня по плечу и хохочет заливисто, прямо-таки лучась счастьем, словно я ему брат родной, сто лет как потерявшийся и вдруг нежданно-негаданно найденный.
-Выходит так. Тезки… - отвечаю, с удивлением обнаружив, что уже не дрожу и не хлюпаю носом.
-Тебе далеко? – спрашивает мой неожиданный знакомый.
-До Тулы.
-И мне почти туда же. В Щекино вывалюсь. Вон, кажись, и наш «сарай» трюхает…
В автобусе мы разговорились о том, о сем, и поведал мне друг Валерка такую вот историю.
-Повязали меня в последний раз еще при той власти. Аккурат, знаешь, под самый ГКЧП. Семь Пасох, блин, на хвост прицепил! Ну, на зоне - скукотища, тоска голимая. И стал я в библиотеку похаживать. За колючкой библиотеки – я те дам! Куда там вашим, цивильным. И попалась мне как-то книжица про лекарственные всякие травы. Ну, блин, меня вдруг это дело зацепило за жабры, в душу торкнуло. У меня прабабка моя в травах крепко соображала. Мальцом-корытником с ней по лесам да лугам пятки до костей истер… На зоне и вспомнилось детство безгрешное… Последние три года я книжки эти травяные в прах лопатил. Ни один профессор, поди, столько не знает, чего я в своем «университете» постиг. А тут, понимаешь, Володь, до кучи накатил на меня бзик найти одну девчонку. Во втором классе я в нее втюрился. Красивая девчонка была. Прикинь, сама смугленькая, что кофе с молоком, волосы белокурые. А глазищи синие-присиние, будто васильки во ржи…
Валерка смущенно отводит в сторону глаза, замолкает, но я не даю ему времени на размышление и сомнения:
-Дальше-то что?
-Ну, короче, расклад такой. Девочку ту, Аленку, предки увезли через полгода в неизвестном направлении, и я завис на всю жизнь. На воле-то особо страдать было некогда, а вот на зонах очень меня детские воспоминания доставали. И в конце концов достали! Начал я между делом письма на волю отгонять одно за другим. Решил найти эту самую Аленку. Понятное дело, что наверняка у нее и семья своя есть, и мужик какой-никакой имеется. Короче, прикинь, съехал я с понтов своих привычных. Ну все, думаю, пора тебе, Чиж – кликуха, погоняло такое, у меня было – завязывать! Не сразу, конечно, решился. Прикидывал долго. Потом пошел к пахану: давай, мол, скликай сходку, буду отход просить.
-Отпустили?
-Ну! Кореша, они, блин, понятливые. Я ж в авторитете был. Раз прошу, значит, все – спекся, кураж потерял…
-А потом?- подгоняю я своего нежданного попутчика.
-Ну нашел я свою Алёнку. Прикинь, нашел, блин! Мать моя, царство ей небесное, помогла. Короче, освободился я уже при этой власти. С Алёнушкой-то мы еще за год до освобождения начали переписываться. На краткосрочные свиданки она ко мне приезжала. Тогда мы все и порешили. Как вышел на волю, тут и поженились – все чин чинарем. В ЗАГСе расписались, а потом в церкви повенчались. Баба, скажу тебе, стопудовая! Пойдем, говорит, ко мне на завод работать. Ну, завод так завод. Только недолго мы там продержались. И меня и ее по скоращению штатов выперли. Вот тут и решили мы с моей Аленушкой сами на себя работать. Прикинули, что власть нынче правильной стала, по двести девятой (бродяжничество и тунеядство в бывшем УК РСФСР. –В.К.) уже не садит, а наоборот поощряет частную инициативу. Поехали, короче, мы в деревню, где я когда-то на пацанке Алёнке завис, подлатали бесхозный материн дом и начали вдвоем помаленьку травы собирать, кору, ягоды всякие лесные типа шиповника и боярышника. Просекаешь, дело-то прибыльным оказалось!
Заключили договор с аптекоуправлением. Мы с женой им и чабрец, и толокнянку, и всякий разный зверобой поставляем. Все самого лучшего качества! Нам даже сверх контракта премии выдают… Вот гляжу я, Володь, на мужиков, что как привязанные по биржам труда отираются, и думаю: ну что вы за мужики такие? Не побирайтесь вы этим пособием копеечным, не унижайте себя перед чинодралами. Башкой думайте! Башка ведь не только для жратвы Господом дадена…Дело себе запросто найти можно… А ты знаешь, каким клевым щипачом я был?(карманный вор. – В.К.) Блин-душа, мало кто в этом деле меня обставить мог! – перескакивает Валерка на другую мысль.
-Снова-то не тянет?
-А кого «щипать»? Вот таких, теперешних? – обводит он глазами полупустой автобусный салон. Нормальному вору грех нищих обдирать. А до тех, что на «меринах» с «вольвами» рассекают, хрен допрыгнешь. Себе дороже. Не, блин, в натуре не тянет…-Валерка хитренько прищуривается: - А ты, я гляжу, себе на уме. Сам-то чем промышляешь?
-Пишу.
-Во, блин-душа! Журналист, что ли?
-Ну.
-Ни фига уха! Первый раз живого журналиста встретил. Сколько в клюве-то приносишь, коли не секрет конечно?
Говорю. Валерка недоверчиво, с ехидцей кривит губы и сочувственно похлопывает меня по плечу:
- Это совсем «не айс», браток, «не айс»… Во, блин, я уже почти приехал! Слушай, Володь, запиши-ка адресок. Может к лету со мной надумаешь поработать. Не пожалеешь, зуб даю! К своей картошке на икорку подзаработаешь, морду лица на природе освежишь, здоровьичка нахапаешь халявного на сто лет вперед…
-Можно я твою историю в газету дам? Конкурентов не опасаешься?
-Давай, гони! Чего мне опасаться, пуганый… Да пусть хоть вся Тула твоя за травами ударится – на всех хватит. Ты сам-то как, подумаешь над моим предложением?
-Подумаю, Валер, подумаю. На рыбалку к тебе ездить буду. Речка у вас точно не замерзает, или как?
-В натуре, не замерзает. Говорят, какие-то подземные ключи бьют. По разлому, говорят, течет. Рыбы – пропасть!
Автобус подкатывает к Щекинской автостанции, Валерка берется за поручень:
-Ну, давай, дружбан! Пока.
-Пока, друг. Алёнушке своей привет передавай.
Мой новоприобретенный друг соскакивает с подножки, оборачивается и, озорно подмигнув, протягивает мне мои сигареты и зажигалку. Я ошалело смотрю на левый рукав своей куртки. «Молния» застегнута! Валерка-то, зараза, всю дорогу не слева, а справа от меня сидел. Ну, в натуре, блин-душа, виртуоз! Я не выдерживаю и от души громко, со всей дури хохочу, пугая автобусный люд. Успокаиваюсь уже на подъезде к Туле. Вот ведь как бывает: нашел Валерка свою Аленушку. И себя, выходит, нашел. Банально? Агитка? А пусть хоть и так.
Браво автору!