Инга.
После зимних каникул вся моя жизнь как-то легко снова вошла в свою колею. Привычную, естественную и весьма комфортную для меня. Встречи с Олегом Малышевым на протяжении всего первого полугодия никогда не доставляли мне особой радости, но только сейчас, расставшись с ним, я до конца осознала, насколько сильно все это меня напрягало. А теперь я, наконец-то, смогла вздохнуть спокойно. Полной грудью. Не оглядываясь по сторонам.
Когда я на протяжении всех этих месяцев считалась девушкой Олега, в нашей школе не было, наверное, ни одной старшеклассницы, которая не завидовала бы мне лютой завистью и не мечтала бы оказаться на моем месте. Меня саму все это лишь раздражало, потому что я искренне не понимала, чему тут вообще можно завидовать. При этом я постоянно чувствовала какое-то внутреннее напряжение, потому что просто кожей ощущала всеобщую недоброжелательность и озлобленность против себя. Меня необычайно раздражало повышенное внимание окружающих к моей персоне; меня до нервной дрожи напрягала постоянная необходимость находиться в обществе Олега, куда-то ходить с ним, слушать его весьма далекие от реальной действительности рассуждения, всегда казавшиеся мне совершенно чуждыми и неприемлемыми.
Все-таки, - что ни говори, - а мы с ним принадлежали к двум совершенно разным параллельным мирам, у которых просто не было шанса когда-либо пересечься в какой-нибудь точке. И то, что было вполне естественным для одного, являлось абсолютно недопустимым для другого, - и наоборот. Это было очень тяжело на самом деле. Я словно не была самой собой все эти месяцы, - как некий разведчик в тылу врага, опасающийся все время сделать лишний шаг или бросить неправильный взгляд.
Но только сейчас, оставшись, наконец, одна, я до конца осознала, насколько меня все это тяготило. И была просто счастлива ощущать, что сбросила со своей шеи ярмо, придавливавшее меня к земле.
И эту неожиданную радость от вновь обретенной свободы не омрачали даже упорно ползающие по школе слухи о том, из-за чего конкретно Олег Малышев меня бросил. Среди перечисляемых любопытными и злопамятными сверстниками причин на первом месте стояла моя мнимая незапланированная беременность и последующий за ней вынужденный аборт, разумеется, а на последнем - моя бедность и низкое социальное положение моей семьи, которое не смогли вытерпеть высокопоставленные родители Олега. Слышать все это было, конечно же, не слишком приятно, но я, признаться честно, на самом деле была совершенно равнодушна ко всем этим упорно циркулирующим глупым и нелепым слухам, не без оснований полагая, что их распускает сам Олег, который просто не в силах смириться с тем, что в этом мире нашлась девушка, сумевшая остаться совершенно равнодушной к его чарам. Наверное, это действительно было так. Но мне было просто все равно. Олег Малышев ушел из моей жизни, и это было для меня самое главное. Я не испытывала ни малейших сожалений по этому поводу.
Гораздо больше меня расстраивало, - да нет, скажем честно, просто выводило из себя!.. - то, что Тимур, прекрасно, очевидно, осознававший, какие именно чувства я к нему испытываю, на протяжении последующих нескольких недель весьма удачно умудрялся меня избегать. На уроках он относился ко мне точно так же, как и ко всем остальным, ничем не выделяя, - разве что, негодяй такой, приноровился во время различных зачетов и контрольных вставать прямо за моей спиной. Что, впрочем, все равно не мешало мне довольно успешно продолжать списывать.
Причем, я даже и не сомневалась, что считающий себя таким хитрым учитель прекрасно знает об этом, - просто никак не может меня на этом поймать. Это превратилось в какое-то состязание между нами, и пока я, несомненно, одерживала победу, - да еще и с большим отрывом.
Поскольку в наглую списывать из учебника в таких условиях действительно больше не представлялось возможным, я приноровилась делать крохотные шпаргалки, которые легко можно было спрятать между пальцами. И поэтому, даже когда Тимур Александрович стоял прямо рядом со мной, я без помех умудрялась ими пользоваться. И я делала это теперь уже даже и не потому, что не хотела учить заданный материал, а просто из принципа, - чтобы лишний раз позлить вредного несговорчивого учителя и заставить его обратить на себя внимание.
Это напоминало какую-то игру в кошки-мышки. Я была уверена на все сто процентов, что Тимур прекрасно понимает, что я списываю, и его это, естественно, очень раздражает. Вероятнее всего, он осознавал и то, что я нарочно, намеренно и целенаправленно пытаюсь вывести его из себя, но не поддавался на мои провокации, - хотя я и видела, что зачастую это дается ему очень даже нелегко. Но, несмотря ни на что, его обращение ко мне неизменно оставалось вежливым и корректным. И это, в свою очередь, безумно раздражало и злило уже меня саму, мечтающую, чтобы он сбросил, наконец, эту свою дурацкую маску холодной сдержанности и показал свои истинные чувства.
А в том, что я ему небезразлична, я уже даже и не сомневалась.
Я видела его глаза во время нашего совместного танца. Я чувствовала, что мне удалось зацепить его. И теперь нужно было только заставить его самого признать это…
* * *
Тимур.
После той злополучной вечеринки все покатилось, как снежный ком с горы. И, если я и раньше чувствовал, что совершаю ошибку, устраиваясь на работу в школу, - просто так пока сложились непреодолимые обстоятельства, - то теперь я окончательно уверился в этом.
Эта девчонка была везде. Всегда. Повсюду. На уроках за мной неотрывно следили ее сияющие любовью ярко-зеленые глаза. В коридорах она постоянно попадалась мне навстречу. Я даже и не сомневался в том, что это не случайность; что она целенаправленно пытается привлечь мое внимание. Что ж, - вынужден признаться в том, что ей удалось в этом преуспеть.
Правда, она добилась не совсем того эффекта, на который, вероятнее всего, надеялась.
Несколько раз она даже пыталась задержаться в моем кабинете после уроков, но мне пока что неизменно удавалось находить подходящий предлог для того, чтобы тут же выпроводить ее или уйти самому. Но она не сдавалась. Признаться честно, просто невероятное упорство этой девчонки уже начинало понемногу действовать мне на нервы. И я вовсе не был уверен в том, что веду себя правильно и достойно в такой сложной и нелепой ситуации.
С течением времени я уже просто начал ощущать себя дичью, вокруг которой кружит хоть и неумелый, но весьма настойчивый охотник. И это было, признаться честно, не самое приятное чувство, - особенно, если учитывать, что в роли безжалостного охотника выступала девочка-подросток, которую мне почему-то никак не удавалось поставить на место.
Всю эту невероятную ситуацию, в которую я попал, осложнял еще больше тот факт, что эта девчонка действительно была на редкость симпатичной и, к тому же, далеко не глупой. И я, помимо своей воли, даже испытывал к ней определенную симпатию, скрывать которую мне приходилось под показной холодностью, строгостью и равнодушием. Упаси Боже, это были совсем не те эмоции, которых она наивно ожидала от меня, - но где-то в глубине души я готов был признать, что, возможно, если бы мы встретились с ней где-нибудь в другом месте и при других обстоятельствах, она действительно могла бы заинтересовать меня. Тем более, что для своих пятнадцати - или сколько ей там?.. - лет она уже на редкость хорошо сформировалась, и, если не знать ее настоящий возраст, ее вполне можно было принять за взрослую девушку. Но я-то знал его. Поэтому, конечно же, ни о чем подобном не смел даже и думать. Какой бы привлекательной она ни была, - она являлась, в первую очередь, моей ученицей, а я - ее учителем, и ничего другого между нами не могло быть даже чисто теоретически. Несмотря на ее невероятную настойчивость.
Отчасти, именно из-за этой ее назойливой настойчивости, а отчасти, просто для того, чтобы доказать самому себе, что я способен противостоять чарам этой юной нимфетки, на вечеринку, посвященную восьмому марта, я решил привести свою девушку, с которой, вроде как, встречался в последнее время. Особо пылких чувств между нами никогда не было, но мы с ней вполне устраивали друг друга в постели, - к обоюдному удовольствию. А кроме того, Света, несомненно, была очень красивой и взрослой, - и я искренне надеялся, что именно это и окажется самым решающим аргументом. Девчонка увидит меня в компании моей сверстницы, гораздо больше подходящей мне по всем параметрам, и оставит, наконец, в покое, поняв, что ловить ей здесь нечего.
Я знал, что просто обязан положить всему этому конец, - пока дело действительно не зашло слишком далеко, и один из нас не натворил глупостей.
* * *
Инга.
Мне хотелось просто разреветься в голос, и я с трудом умудрялась сдерживаться и даже делать вид, что веселюсь. Появление Тимура с девушкой на нашей школьной вечеринке стало для меня шоком. Да, мне с самого начала все говорили об этом, - и Ира, и мама, - но, признаться честно, до этого дня я практически как-то и не задумывалась о том, что у этого мужчины есть другая жизнь, за стенами школы. И там, в этой самой другой жизни, вне всякого сомнения, есть место и женщинам. Но я не желала думать об этом.
Он был моим Тимуром, - человеком, в которого я была влюблена. И поэтому я даже и мысли не
