Пространство лопнуло, и теперь вокруг Второго Пилота была лишь пустота. Его экипаж – Бортинженер и Командир – вместе с «Союзом» пропали без следа. По параболической траекторрии, с огромной скоростью, Второй Пилот уходил от Земли и Солнца. Это первое, что открылось ему за время нового отсчёта.
Смело шагнул космонавт навстречу страху. Пребывая вне земных категорий, стал он ныне легкокрыл, светозарен, за любую ниточку мог подёргать мир. «Я – человек, производитель идей вокруг себя. Возможно, моё тело мертво, возможно, это матрица тела, возможно, это тело воображено», – отринув прежнюю реальность, только так можно было жизнь и смерть переиграть.
Когда произошла катастрофа, Второй Пилот был на выходе, в пространстве. Его тело покоилось в «Орлане», ресурс у скафандра был на 6 часов. Он мог зафиксировать и передвигать себя в пространстве небольшой реактивной установкой за спиной. Но теперь он летел в неосознанную им глубину.
Всё, из чего он произошёл, пропало. Он осторожно, боясь разбить, создавал новую реальность для себя. Все свои образы в глубинах звёздных Пилот выставлял из слов – как он был рождён, обнажён и безусловен. В новом пространстве он мог находиться без скафандра, в простые одежды облечённый.
Он пересёк принципиальную черту – за ней удивительно легко начался феерический полёт. Возможно, он вспомнил искусство, которым некогда в совершенстве обладал. В этой блистательной идее, которую он наконец реализовал, космонавт выходил на свои запретные миры. В то, куда люди не званы были никогда.
Тогда пришли извне к летящему слова – и всё открылось в тех словах. Прим-ча-лись вереницы звуков – то ли из совокупности явлений, прошедших перед ним, то ли из потустороннего диалога, подслушанного им. Всё это слагалось в музыку, идущую навстречу. И ему было решать, что хочет он знать, а что не знать.
И увидел Второй Пилот перед собой пустыню – из бескрайности в бескрайность. Родились некие звуки в той пустыне – мелодия сама в себе, рассказывающая о себе. И вдруг оборвалась на взлёте – и во Вселенной раздался детский плач. Маленький мальчик звал кого-то.
Бросился космонавт на зов. А мальчик уже бежал к нему из темноты – наконец-то Второй Пилот его нашёл! Долго искал, возможно, с Земли для этого ушёл. А мальчик, плача, ухватился за его колени – так боялся потерять. Словно встретился с отцом. Малыш этот заблудший искал, кого бы ему безмерно полюбить.
В это время в иной ипостаси снился ребёнку испепелявший его сон. Как не мог он удержаться на планете и всё куда-то улетал. Как кто-то, невидимый, подстерегал его, дышал мерзко на него, а тело забирал. Как вдруг во тьму ворвалась планета света. И эта планета взяла его, укрыла. Проснулся малыш и всё рассыпалось в осколки, в беспричинность, и опять наступила немота.
Вдруг всё исчезло – и малыш улетел и он, Второй Пилот пропал, а был он теперь другой, знавший историю про сына и отца.
И тот, кто ввёл Пилота в историю эту и вывел из неё, пришёл невидимый, из-за Стены. Это была Смерть, очень древняя её идея. Не было ни следа её нигде, ни ответа, а только Стена из бескрайности в бескрайность, и он, без скафандра, в своём земном обличье, ходил вдоль Стены и не мог пробить её абсурд. И вдруг из-за Стены, буквально сквозь неё, явился человек.
Вышедший был некий старец с некой чёрной книгой в протянутых руках. «Вот ключ, – без предисловий сказал старец-странник, – где открывающий прежде будет сам открыт», – и он вложил космонавту в руки тяжёлый чёрный переплёт. И едва перешёл из рук в руки древний фолиант, как Странник исчез, из тайны в тайну перейдя.
Раскрыл Второй Пилот искавшую его книгу и увидал, что первый лист её был абсолютно чист. Он пролистал её далее. Книга была чиста до последнего листа. Тогда спросил он у Книги своё сокровенное: «Истинно ли человек умирает навсегда?» Книга ответила без промедленья: «Да». Именно это единственное слово появилось на её первой странице.
«Есть ли достойный выход из жизни человека?» – снова спросил у Книги космонавт. «Нет, ему жить, или не жить», – появилось на следующей странице.
«Но за что умирает человек?» – «Ни за что», – отвечала Книга.
«Кто придумал тогда человека?» – «Все слова о себе придумал человек».
«А захочет исчезнуть он. Что ему делать?» – «Уходить».
Тут захлопнулась сама по себе Книга и исчезла. И не удивился космонавт, ибо исход этот когда-то отыграл.
И по-прежнему перед ним простиралась Стена, делящая Вселенную на части. Но оказалось, Стену легко перешагнуть – ибо стал он иным и сверх иным, мог разгадать своё истинное «Я», но мог, безусловно, отречься от себя. Он так и не понял, как эту вселенскую Стену перешагнул.
Едва Второй Пилот оказался за Стеной, как излился к нему свет иной и начало истекать иное время. А вслед этим основам явился Золотой Зверь, но не напал на человека, а сладостно пленил. Увещевал Зверь, повелевая человеку уверовать в него: «Зачем явился, кем назовёшься – словом, безумием, или быть может ты – созревший плод?»
Увидал космонавт извергшийся на него поток огня из ничего. Громы неслыханные раздались в пустоте, а Зверя неволею он вообразил.
«Я хочу следовать своей тропой, – ответствовал он Золотому Зверю, – а имя мне – Второй Пилот».
Зверь направил вперёд своё мощное тело и Человек увидел это. Так вошли они в великолепные Чертоги – обиталище зверей.
«Видишь реки огненные? – спросил у человека Зверь. И тот действительно увидел текущий вдали огонь. – Это ты видишь то, что в состоянии приять. Но ослеплён твой будет взор, как и разум, потоком истинного света и огня».
Космонавт осмотрелся – вокруг было красиво, беспредельно. Чертоги насыщены ярким чистым светом. Никто не нарушал гармонии девственных палат.
«Здесь зарождается Свет – он же источник источник Тайн», – пояснил ему Золотой Зверь.
«Вот тело его, а вот моё, – подумал человек, – но кто из нас воображён?» Думал он далее о звере: «Это, от каких же страстей такая мощь? Это, из какого же разума такой исход?» И только подумал это, как обернулся Зверь и наложил свою печать. Тело космонавта отныне было соизмеримо с мощью всей планеты. Вспомнил он самое потаённое: стать вольной планетой, уйти в свободный мир. Захотелось ему безумствовать, крушить без предела всё вокруг, но тотчас осознал, что предрешено ему остаться человеком навсегда – и пошёл, ничего не прося у Золотого Зверя. Так и ушёл из Чертогов, не желая плениться Зверем, обернуться навечно от людей.
Тогда раскрылась Второму Пилоту Бегущая Волна. Принесла она на своих крыльях-ритмах голоса пропавших людей, клёкот волшебных птиц, гудение белых парусов. Увидел он экипаж одного такого парусного корабля: играл оркестр на палубе его, а на мостике стоял певец-капитан. Затерян был в бликах бескрайнего океана тот корабль.
Видел он далее: как в обнажённой Вселенной, на бесконечной плоскости её, кто-то ходил и рисовал. Видел, как создавались творения титанов – одним ударом болида из небес. Видел Древних Немых – и кто их видел, тот и знал. Проплыли мимо существа бесцветные, он чувствовал их цепкий взгляд, но быстро отошёл. Всегда боялись их смертные – для этих призраков не существовала святость тайн.
И вышел к летящему автомат, железный человек. Тело его было создано людьми по высшим технологиям, лико представлялось чашей антенны для дальней связи.
«Я – Удалённый Агент, посланник Братства межпланетных станций. Хочешь, я проведу тебя в первобытные глубины?» – открылся он Второму Пилоту
Пошли они далее вдвоём. Видели сфинксов на страже пустоты, видели пирамиды, воздвигнутые кем-то, заброшенные в немыслимые времена. Видели скопища дворцов, сооружённых изо льда. Но всё было пусто от людей. Пировали здесь извечные боги, люди могли лишь созерцать. Тихо прошествовали смертные, смотря на запретное издалека. Ярость и смех богов боялись разбудить.
Как существо, порождённое искусством, Удалённый Агент был всё ведающим, всё пронзавшим существом. Вывел он космонавта к явлению невиданному среди людей: рукам, живущим самим по себе. Руки эти вдруг проявились в пустоте – играя во что-то, перекладывая нечто из одной руки в другую.
Удалённый Агент человеку пояснил: «Руки – это Хозяин, а нечто – это пыль, пребывавшая здесь с создания миров. Возьми её, слепи желанное, своё».
Космонавт протянул руки вперёд, а Хозяин пошёл ему навстречу. Соприкоснулись танцующие пальцы обоих, взял в руки ком слипшейся пыли человек, однако в сомнении сказал:
«Но это просто грязь. Возможно ли что-то слепить из нечистого, грязи?»
«Это исходное, материя от звёзд, – увещевал ведущий человека, – ты пришёл, ты вторгся в ход светил, так исполняй сокровенное, своё».
Взял космонавт ком первобытный, и руки его, отрешившись от него, стали что-то создавать. Спрашивал сам себя при этом человек: «Что я жажду, кем мне быть, что мои руки знают про меня?»
Вот и вышло: круглый овал лица (его представление о красоте), алые губы, мелкие зубки, вздорный нос. Затем слепилось изгибающееся тело. Вышло нечто свершённое, завершённое, облачённое в белые покровы. Сам загадал себе тайну, и сам её раскрыл. Платье сделал фасона незатейливо простого. Руки, ноги были наполовину обнажены. Это незавершённое обнажение должно было что-то означать. Рукам и ногам ещё предстояло вступить в бой. Руки способны были делать жесты зовущие и отвергающие. Ноги могли намекнуть, а могли закрыть историю, едва её начав.
Выдохнул он на тело и его долгожданная игрушка ожила. Заиграло красками, мимикой её лицо. Наконец открылись глаза и впервые запечатлели этот мир.
«Кто ты?» – спросил Второй Пилот.
«Я – девушка, я – создание твоё».
«Откуда ты знаешь про меня?» – он был удивлён её словами.
«Я замысел твой, от плоти плоть. А пришла я любить тебя, оберегать».
Взял он девушку за руку. Как легко было касание её! Подумал: «Я буду молиться на неё, и буду сражаться за неё. И буду прославлен и убит. Да, стоило ради этого лететь за миллиарды миль!»
Что-то происходило с лицом её. Его преображали загадки, краски и слова. Оно уже пошло прочь от исходного. А он его уже не узнавал. Но вот это лицо взглянуло на него – звёзды слились в две серебряные стайки. Вот оно удивлённо распахнулось – и открылись все двери для него. Вот оно рассмеялось – и всё превратилось в фарс.
Стал подбирать создатель запечатывающее слово. Имя, тающее на языке. Имя из самых тонких звуков. Имя от откровения. А слово пришло само, соприкоснувшись с языком – Литиция. Так облеклось создание в свой окончательный покров.
Встала девушка рядом с ним и пошли они, как единый человек. Она взяла его за руку, было это второе их касание – через пленяющее осязание, через сплетение их гибких
