Моя дочка родилась в год Московской Олимпиады, когда на всех дефицитных товарах, а в дефиците тогда была минимум половина необходимых вещей, – красовался «Ласковый миша из сказочного леса», вероломно обеспечивавший олимпийскую наценку на товары. Именно так нарекли символ «Олимпиады-80» в елейной прощальной песенке, исполненной на весь мир сидевшим занозой в ушах Львом Лещенко, – Добронравов с Пахмутовой.
Для меня, как, думаю, и для очень многих москвичей, мировое спортивное событие запечатлелось двумя характерными моментами.
Первый позитивный: нас, молодую инженерию, в околоолимпиадный период то и дело за отгулы выдёргивали «дружинить» вечерами по району, то бишь бдеть за порядком. А отгулы для трудяг режимных предприятий были очень не лишними. Лишний раз можно было позволить себе съездить на рыбалку или к тёще за тридевять земель.
Второй момент был очень и очень негативным: в городе власти сокращали количество машин, и гаишники останавливали и арестовывали каждый второй проезжающий автомобиль, причём поводом могло быть даже то обстоятельство, что, торопясь на работу, водитель не успел вымыть машину. Это при том, что автомойки в те времена были наперечёт, а вымыть любимицу на проезжей части, набрав ведро воды, считалось правонарушением. Разумеется, всё коснулось и меня.
Никогда не забуду, как однажды после загородной поездки мыл отцовский Жигулёнок под окном во время какой-то годовщины Революции. Дважды отбившись обещанками от назойливых ППС-ников, кругами рыскавших по району, я всё-таки сумел закончить дело!
Это, собственно, всё, что я мог сказать о Московской Олимпиаде.
На стадионы я не ходил: что толку смотреть забеги на мою любимую стометровку, когда американцы не приехали! Борзовых-то с корнелюками я в манежах насмотрелся.
Впрочем, Олимпиада открылась только на следующий день после моей днюхи, а дочке к тому времени было уже больше полутора месяцев.
Тогда ей из игрушек требовалась разве только гирлянда пластиковых погремушек, натянутая над кроваткой, по которой она била с восторгом ручонкой игрушечного размера.
Но, как и положено, девочка росла и взрослела – и игрушки для её развития требовались всё более интеллектуальные. Даром что семья состояла из молодого инженера оборонного «почтового ящика» и ещё более молодого научного сотрудника академического института!
Это – при том, что дефицит на всё продвинутое сохранялся.
Танюхе было уже два года, когда знакомые сообщили о том, что в Ленинграде продаётся механическая игрушка, собачка «Тобик», которая работает в двух режимах.
По проводному сигналу может – или медленно идти вперевалку под жужжащий внутри моторчик – или визгливо лаять, задрав голову.
А стоит она – аж целую десятку. При моей зарплате в сто десять.
И это – только в Ленинграде!
Надо отдать питерцам должное.
После военной блокады в городе мало кто выжил из интеллигенции, которой так кичилась «северная столица» после революции. Это касалось и технической элиты.
Однако в считанные десятилетия городу удалось восстановиться и в плане искусства, и в области инженерии. Не последнюю роль здесь сыграли вернувшиеся с фронта. Ну, и свято место пусто не бывает – туда устремилось много энергичных молодых людей, воодушевлённых послевоенным подъёмом.
Не было никакой возможности съездить за игрушкой или оформить её доставку в Москву. Поезд шёл 8-9 часов, да и билеты недешёвые. А о доставках тогда и понятия не было.
И вдруг сотруднику жены назначают командировку в Град Петра!
Заканчивалась осень. Последние облетающие листья ложились на уже вставший снежный покров. Летние эмоции забывались. Как хорошо было бы сейчас порадовать дочурку, поднять настроение в семье!
Мы совещались не долго – червонец был выделен.
Неделя прошла в вожделенном нетерпении. Наконец, откомандированный вернулся в Столицу.
И вот – драгоценная коробка с суперигрушкой – в квартире!
Распаковав диковинку, мы не могли скрыть восторга.
Ничуть не сомневаясь в успехе, мы хотели устроить дочке грандиозный сюрприз, чтобы та запомнила событие на всю жизнь…
Жена вывела Танюшку из комнаты – и закрыла дверь. Вставив батарейки, я установил рыжую зверушку, пахнущую машинным маслом, головой к двери. Проверил работу.
Всё было – в шоколаде!
- Входите! – крикнул я.
Отворилась дверь – и девочка просияла, сделав шаг навстречу игрушке! Ура! Вот оно, долгожданное солнечное счастье!
Я включил на пульте первую позицию – и жужжащее неуклюжее существо заковыляло в сторону дочки. Улыбка исчезла с её лица. Я перевёл игрушку в другой режим. Собачка встала, задрала голову – и тявкнула пять раз…
Моя бедная дочурка судорожно отступила, прижалась к маминой ноге – и громко зарыдала.
Слёзы ручьями катились на пол. У мамы едва хватило сил взять извивающуюся девочку на руки, но успокоение не приходило долго…
Всё-таки питерским изготовителям начала восьмидесятых удалось создать игрушку, вызывающую у детей кратковременную иллюзию живого существа.
|
