Лавка времени

Доктор Михаил Орлов, один из ведущих египтологов страны, шёл по промозглым улицам, вжимаясь в поднятый воротник пальто. Осень, хлёсткая и безжалостная, обжигала лицо мелкими каплями дождя. Дни, сливающиеся в рутину, казались лишёнными не только солнца, но и смысла. Михаилу было пятьдесят два года. Он чувствовал себя древнее статуй, каждый день встречавших его в музее.
Сегодня он решил прогуляться пешком после долгого дня работы над экспозицией. Музей готовился к открытию новой выставки, посвящённой Древнему Египту, и Михаил гордился тем, что именно его исследования лягут в основу экспонатов. Но гордость не грела. Под тяжестью музейной тишины он всё чаще ощущал пустоту, которая заползала в мысли, будто песок через щели саркофага.


Кризис: нереализованные возможности

Михаил не был женат. Он и сам не заметил, как годы пролетели, унося с собой возможности, казавшиеся вечными. Когда-то думал, что ещё успеет. Семья, дети, путешествия ради удовольствия, а не ради раскопок. Оправдывался перед собой: "Позже, позже, после следующей экспедиции, после следующей статьи". Но "позже" не наступило.
Он избегал зеркал. В них он видел мужчину с усталым лицом и морщинами, которые уже не скрыть. Тело больше не было молодым, а энергия, когда-то бывшая бесконечной, испарялась, как вода под солнцем.
Человеческая близость стала абстрактным понятием. Друзья отдалились, семьи он так и не создал и, запертый в мире древностей, терял связь с реальностью.
"Я никогда не жил", — иногда думал Михаил, глядя на свои книги.


 Лавка, где время дышит иначе

На углу улицы учёный заметил странную вывеску: "Лавка времени". Её точно не было здесь раньше. За стеклом витрины, покрытой пылью, виднелись мягкие отблески свечей и полки, заполненные часами, книгами, какими-то фигурками. Михаил замедлил шаг. Лавка манила и звала.
Внутри было тепло. Воздух напоминал пустынный — густой, обволакивающий. Полки, отягощённые странными предметами, уходили в бесконечную перспективу. На стенах висели часы: одни шли вперёд, другие назад, а стрелки некоторых вращались в хаотичном ритме. Свет исходил от свечей, внутри которых будто бы мерцали крошечные сцены из разных жизней.
— Добрый вечер, доктор Орлов, — раздался голос из темноты.
Михаил вздрогнул. Из-за стеллажей появился человек… если его можно было назвать человеком. Глаза сверкали, словно зеркала, отражая Михаила искажённым образом.
— Кто вы? И откуда вы знаете, кто я?
— Я — собиратель. И я знаю вас, как знаю всех, кто приходит сюда. Вы ведь ищете не ответы. Вы ищете жизнь, доктор Орлов.
Михаил хотел возразить, но что-то в голосе этого человека — Собирателя, как он назвался, — заставило замолчать.



 Видения упущенных радостей

Собиратель провёл Орлова к одной из свечей. Пламя плясало, и Михаил, наклонившись ближе, увидел… себя. Молодого, босого, бегущего по горячему песку. Он слышал смех, чувствовал жар солнца на коже. Рядом бежала девушка, смеясь и оглядываясь на него. Это было воспоминание… или мечта?
— Это ваша жизнь, доктор Орлов. Та, которой вы никогда не жили, но всегда жаждали.
Пламя мигнуло, и появилась новая сцена: Михаил танцевал на шумной площади под звуки тамбуринов. Руки обнимали незнакомую женщину, её глаза блестели от смеха. Это было так реально, что он ощутил солёный вкус её кожи.
— И эта жизнь ещё возможна? — хрипло спросил он.
— Всё возможно. Но у всего есть цена.


 Сделка

Собиратель взял с полки песочные часы.
— Вы можете прожить эти моменты. Испытать радость, которая сделает вас живым. Но для этого вы должны отдать что-то взамен.
— Что?
— Ваше прошлое. Все ваши знания, вашу любовь к науке. Ваша страсть к Египту станет пылью, развеянной ветром.
Михаил замер. Наука была его смыслом, его утешением, его богом. Но вместе с тем наука была его клеткой. Что стоила вся наука по сравнению с тем, чтобы снова почувствовать себя живым?


 Выбор

Михаил взял песочные часы в руки. В них застыли песчинки, и он мог поклясться, что каждая из них была его воспоминанием.
Он вспомнил музей. Статуэтку богини Хатхор, которую однажды нашёл в древнем храме. Богиня Хатхор символизировала радость жизни. Тогда он смотрел на статуэтку с восторгом учёного, но сейчас почувствовал, что никогда не понимал её истинного смысла.
— Нет, — промолвил он. — Я не могу отдать то, что делало меня мной.
Собиратель молчал. 
Песочные часы в руках Михаила разбились, а осколки растаяли, как утренний туман.


 Тайна богини

Орлов вышел из лавки. На улице светило заходящее солнце. Свежий после дождя воздух касался лица.
Михаил вернулся в музей. Мягкий свет ламп заливал тихие залы, и от него древние артефакты казались ещё загадочнее. Подошёл к витрине, где стояла богиня Хатхор — статуэтка, найденная им много лет назад на раскопках в Луксоре.
Фигура богини была изящной, лицо — спокойным и доброжелательным. В руках она держала систр — музыкальный инструмент и символ радости, любви и изобилия. Михаила вдруг осенило: это  — не просто вещь. Это — отражение того, что он искал всю жизнь.
Вспомнил, что видел себя в лавке молодым, бегущим босиком по песку, и понял, что не это — его настоящее желание. Радость — не в том, чтобы вернуть прошлое или стать кем-то другим. Радость — в способности видеть красоту в том, что окружает сейчас и что происходит сейчас: в бесценных артефактах, в открытиях, в том моменте, когда пальцы касаются древнего камня и когда слышишь шёпот истории.
Михаил улыбнулся, впервые за долгое время по-настоящему.
— Ты всегда знала, — шепнул он статуэтке, словно она могла слышать.
Протянул руку и провёл пальцем по её древней поверхности. Казалось, Хатхор тоже улыбнулась в ответ. С плеч спал груз, словно невидимая тяжесть времени покинула Михаила.
Лавка исчезла, но в памяти остались мерцающие свечи, шёпоты и песочные часы. И теперь Михаил знал: жить — значит видеть смысл в каждом мгновении, даже если это мгновение проходит среди каменных истуканов.
"Тайна богини" заключалась не в древней магии, а в вечной мудрости: радость жизни всегда рядом, стоит лишь протянуть руку.