Произведение « Рельсы, домик и больше ничего…» автора Владимир Александрович - Литературный сайт Fabulae (страница 2 из 2)

мечта….
...Поздним июльским вечером, когда электрички увеличили свой интервал, Василий Маркович, седой и старый, сидел на теплых досках маленького крылечка, пил крепкий чай и с умилением прислушивался к тихому шуму листвы старой, корявой березы, растущей прямо рядом с домиком. Пестрая курица, привязанная за ногу длинным шпагатом, кудахча, копалась клювом в сером песке. Изредка, она прикрывала свои глаза серыми, папирусными веками и замирала, словно прислушиваясь к чему-то.
Серебром сверкающие рельсы, извиваясь, уходили за поворот. Тишина.
Слегка попахивали мазутом разогретые за день шпалы. В фиолетово-розовых зарослях кипрейника, самозабвенно стрекотал кузнечик. На дальнем болоте, самые нетерпеливые лягушки пробовали свои силы в сольном кваканье. Большая, голубоватая стрекоза, нервно подергивая прозрачными крыльями, пролетела над самой головой старика.
Вдруг, к переезду, скрипя и громыхая на стыках рельс, подошла ручная дрезина. Четверо ребят, молодые еще, прыщеватые, какие-то дерганные, лет по шестнадцать-семнадцать, не больше, одетые в дурацкие, черные, кожаные куртки и какие-то клоунские, огромные ботинки, встали над ним.
- Дед, дай закурить.
Ухмыляясь, спросил один, явно заводила.
- Ребята, я не курю.
- Здоровье бережешь?
Явно провоцируя, вновь ухмыльнулся, обнажая подпорченные передние зубы, лидер.
- А выпить есть?
- Я и не пью - ответил Приходько.
- Да и вам не советую.
- Ты сука, внукам своим советовать можешь, а не нам.
Заводясь, брызжа слюной, заорал тот, и со всего размаха, своим странным ботинком, ударил Василия Марковича под ребра.
И тут, все они словно с цепи сорвались: удары сыпались один за другим.
Дед свалился с крыльца и все пытался прикрыть лицо от безжалостных ботинок. Но скинхеды, став кругом, словно на тренировке, весело и беззлобно работали ногами.
В фиолетовом, вечернем небе вспыхнул далекий яркий прожектор приближающегося состава.
- Хорош, пацаны, быстрее на дрезину.
Крикнул старший и по пути, убив пинком курицу, рванул к рельсам. Они быстро расселись, взявшись за рукоятку, и раскачивая ее взад и вперед, со стуком унеслись в ночную мглу.
А на окровавленном песке, возле стоящего под большой, корявой березой, маленького домика, медленно и больно умирал Каргер Михаил Самуилович.
Того самого домика, в котором на жесткой, панцирной кровати, застеленной стареньким, солдатским одеялом, под подушкой, лежал, все еще довольно увесистый сверток, с тем самым, блокадным золотом.