КЛАДБИЩЕ, ТЕРМОСТАТ И РЕМЕНЬ
Эта история случилась в уже далекие лихие 90-е на заре моей бурной предпринимательской деятельности. Многострадальный НИИ, где мы с Другом увлеченно трудились, стал заваливаться набок, зарплаты задерживались, учёный люд потихоньку расползался: кто сваливал «за бугор», кто подавался в коммерцию. Впрочем схожая картина наблюдалась по всей стране.
У нас обоих по двое маленьких детей, неработающие жены — критичная ситуация заставляла активно шевелиться. У Друга имелась идея и некоторый опыт предпринимательства: летом он торговал шинами, правда в другом городе под руководством своего друга детства. Благодарен Другу, что в качестве компаньона он выбрал меня.
Впряглись. Идея коммерции 90-х, как правило, была нехитрой: взял товар оптом в одном месте, развез и сдал товар с накруткой в других местах. И дела пошли. Мы не филонили, вкалывали на совесть, друг другу полностью доверяли — вскоре количество развозимого по области товара выросло до объема кузова грузовика. Сперва нанимали машину, потом решили водить сами: жаль было денег на наем авто. Отучились на категорию «С», купили с рук подержанный ГАЗ-33061 с будкой. За его техническим состоянием за небольшую плату следил знакомый Автомеханик.
«Японцев» тогда еще не ввозили, поэтому наш «Газон» казался верхом совершенства отечественной автоинженерной мысли. Ну, или почти верхом. Это сейчас он вспоминается мною некой переходной стадией между телегой и автомобилем, но тогда особо выбирать было не из чего. Вождение «Газона», особенно груженого, имело свои нюансы: отсутствие гидроусилителя руля требовало немалых усилий, скорость переключалась в два такта, да еще с перегазовкой. Но особенно напрягало несовершенство системы охлаждения движка — нужно было постоянно следить за датчиком температуры. На панели имелась ручка управления заслонкой для регулирования температуры двигателя. «ЗН» и «ОО» — эту аббревиатуру я не забуду никогда. «ЗН» — ЗАКРЫТЬ заслонку, потянув ручку НА себя, если температура понижалась, и «ОО» — ОТКРЫТЬ, отжав ОТ себя, если повышалась. Постоянное слежение за термодатчиком превратилось в навязчивое действо, а куда деваться?
Летом и осенью температурные дела особо не беспокоили. Но когда пришла наша сибирская зима… Каково было завести грузовик после ночи на тридцатиградусном морозе?! Тосолом мы не пользовались, ездили на воде. Сливали ее на ночь из радиатора, тщательно продув ртом резиновые патрубки. Аккумулятор снимали и уносили домой в тепло. Ранним утром начиналось «оживление грузовика». Друг забирался под движок с паяльной лампой отогревать масло в картере, а я проливал горячей водой радиатор, носясь туда-сюда с ведрами. Однажды горячую воду отключили, пришлось кипятильником греть ее в ведрах. И не было для нас слаще звуков набиравшего обороты движка. А уж когда он, прогреваясь, ревел на полных оборотах, мы торжествовали – ура, запустили! Но и с «раскочегаренным» двигателем машина иногда не сразу могла двинуться с места: застывал задний мост.
Но мы любили наш «Газончик»-кормилец. К тому же, как говорится в пословице, «взялся за гуж — не говори, что не дюж». Оба молодые, здоровые, выпускники университета — вуза «универсального», а потому выдюживали и справлялись со всеми невзгодами. «Приказано выжить!»
В тот день приморозило крепко, но ехать надо: наши покупатели-мелкооптовики ждали товар. Обычно старались обернуться за сутки, самый последний коммерс жил в пригородном поселке, поэтому договорились с ним, что он сможет принять товар на обратном пути в любое время суток. Спасибо ему.
Стемнело, завьюжило. Ага, вот и нужный поворот с трассы! Слава Богу, почти финиш: сейчас сдадим и скорей домой! Едем дальше, за окном замелькали кресты — кладбище. Вот незадача, свернули раньше. Проехали вперед в поисках места, где можно развернуться, но быстро заметаемая снегом кладбищенская дорога кончилась. «Давай задним ходом!» — за рулем был Друг. Попятились назад, и тут машина съехала с наезженной колеи… «Газон» перекосило: правые задние колеса провалились в снег на обочине, левые повисли над дорогой. Да что б тебя!
Я вылез из кабины. Вьюга. Мороз. Ночь. Степь. Кладбище. Луна. И, до кучи, «Газон» нараскаряку. Первым желанием было поднять морду к ночному светилу и завыть. Но «Москва слезам не верит!». Сибирь — тоже. Пошел на трассу в надежде тормознуть какой-нибудь грузовик и попросить вытащить нас, горемычных. Но никто не останавливался. Почему? Правильно: вьюга, мороз, ночь, степь, непонятный поворот, лихие 90-е… Кто я такой, чего мне нужно, что там у меня за пазухой? Прости, друг, но лучше перестраховаться и проехать мимо. Что ж, понимаю...
Подмерз, ждать у моря погоды и «кораблей» становилось бессмысленно. Назад, назад к «Газону» — хоть отогреюсь в кабине. Друг тем временем, грустно вздохнул: «Бензинчика-то совсем немного осталось...» Так, стоп! Не раскисать, действовать!
Первым делом сняли с одного из ящиков деревянную крышку, положили ее на снег и стали домкратить правую сторону заднего моста. Вскоре левые колеса встали на колею — можно попробовать газануть, авось пойдет. Взревел мотор, правые колеса вхолостую закрутились в сугробе, под левыми махом образовался лёд. Да едрил твою! Нужно что-то сунуть под колеса. У нас в кузове валялись какие-то тряпки, но их мгновенно провернуло колесами — не годится!
Что же делать? Что делать?! Бензин скоро закончится — придется сливать воду из радиатора, чтоб спасти движок. Замерзнуть, скорее всего — не замерзнем, есть что жечь, чем обогреться, однако перспектива холодной ночевки на кладбище ну никак не радовала. И машину не бросишь: внутри товар, хотя ждущий нас коммерс и вовсе вылетел из головы. И потом, с утра, если доживем, всё равно нужно будет что-то заливать в радиатор и как-то выбираться с кладбища. Остается добавить, что мобильников, как и службы СПАС, тогда еще не существовало. Оставалось только уповать на высшие силы.
А в это время на небесной тверди за нами внимательно наблюдали Создатель и Люцифер. Белое и черное. Милость и наказание. Рай и ад. Но они всегда вместе, во все времена, и, похоже, относятся друг к другу с уважением. Недаром, еще Булгаков подметил, что дьявол, принявший, в своё время, облик Воланда, заботливо отнесся и к Нему, и к певцу Его.
— Надо помочь рабам моим. Посуди сам: стараются, из кожи вон лезут, семьи кормят, — вздохнул Создатель.
— Помогай, я не возражаю. — Пожал плечами дьявол.
Кто-то будто бы повернул мою голову влево, угасающим сознанием я заметил: метрах в двадцати от нас чернела мерзлой землей свежая могила. Тут же вытряхнули из двух ящиков товар и, проваливаясь в снегу, поползли к могиле. Сгребли половину земли с печального холмика: «Прости, усопший, нас грешных!» С ограды соседней могилки сняли железную калитку.
Насыпали от души земли под левые колеса, еще и на дорожку осталось. «Ну, давай, родимый, вывози!». «Газон» затрясся всем «телом», но, почувствовав надежное сцепление с дорогой, стал потихоньку задним ходом пятиться назад к трассе. «Только, Друг, не съедь с колеи еще раз, только не съедь!» А трасса, приветливо подмигивающая нам огоньками редких проезжающих машин, всё ближе. Ура! Мы на обочине! Еще и к нашему коммерсу успеем. Нет, сперва пойду, надену спасительную калитку на оградку могилы. Ну, вперед!
* * *
— Я всё понимаю, — молвил Люцифер, — но так, согласись, Создатель, не по-божески! Да, у застрявших рабов твоих почти не было выхода, но все же… Извини, но теперь моя очередь! Моя-а-а-а!
Создатель лишь глубоко вздохнул.
Мы, тем временем, отъехали от того злополучного кладбищенского поворота.
— Слышь, что-то температура зашкалила и не падает. — озабоченно молвил Друг.
— А заслонка открыта?
— Открыта. Так и движок стукануть может…
Остановились. Чёрт побери, из огня да в полымя. Вышли, открыли капот — ремень целый.
— Слушай, — говорю. — Автомеханик как-то рассказывал про подлянку, которую может выкинуть термостат.
— Точно! Скорее всего, его, гада, перехватило, воду гоняет по малому кругу, а движок не остужается.
— Так давай вынем его к чёртовой матери! Посвети мне.
Надо сказать, пока мучились на кладбище, слово «чёрт» вообще на ум не приходило.
Сняли термостат, температура медленно, но верно поползла вниз — слава тебе, Господи!
К чести дождавшегося нас коммерса, выражать недовольство он не стал: сразу понял, что что-то случилось. Еще и покормил. Сдали товар, пересчитали бабки и… «Домо-о-о-ой! Домой!»
Отъехали, посетив заправку, пятнадцать километров. Чёрт возьми, опять температура стала подниматься! Остановились, глянули — порвался ремень! Ну… блин… Аж слезы выступили — до дому-то рукой подать. А запасного ремня нет…
— Люцифер, это уже слишком! — Создатель даже прикрикнул на него.
— Не-не, в самый раз! А ты шепни им что-нибудь — ты ж не только Создатель, но и Спаситель! — усмехнулся дьявол.
Мы, тем временем, вновь попытались кого-то остановить на трассе и вновь с тем же нулевым результатом. И тут у меня в голове словно просветлело.
— Слушай-ка, Друг! Я помню километрах в двух отсюда военная часть со звездами на воротах!
— Точно! Как-нибудь доползем до туда…
Добравшись, я отправился на КПП «помышковать»: наверняка в части имеется автопарк. И хотя «Красной» наша армия быть уже перестала, но «рабоче-крестьянской» всяко-разно осталась, а потому не может не помочь!
Дежурный КПП внимательно выслушал — мой видок не мог не вызывать сострадание. Куда-то позвонил. «Сейчас, — говорит, — офицеры уйдут, наш прапор что-нибудь придумает». — Говорю, я, мол, готов заплатить — деньги есть. — «Да не надо...»
Через полчаса пришел прапор. В руке у него был ремень.
— «Газонов» у нас в части нет, но ремень от компрессора «ЗИЛка» подойдет.
— Точно подойдет? — Я глянул на него с опаской.
— Слышь, земеля, я третий десяток пашу прапорщиком в автобате! Обижаешь!
— Извини, земляк! — мне стало неудобно.
Денег не взял. Ремень подошел. Мы тронулись домой.
— Так, Люцифер! Я побольше не позволю! Хорош! — Спаситель был в гневе.
[justify]— [i]Конечно-конечно… — он с дьявольской улыбочкой поднял руки. — Хватит с них. На