***1
Сизова любила работать в тишине. Не включала радио или музыку на компе, не оставляла приглушенное изображение на экране телевизора. Все это заменяли ей мысли, медленный и безостановочный поток, перетекающих друг в друга струй. Сизова доверяла ассоциативному мышлению. В переводимые тексты она почти не вдумывалась, сначала переводила чисто механически, потом перечитывала предложение, поправляла кое-какие связки, окончания и на этом завершала с ним, переходя к следующему. С художкой она не хотела связываться, там всегда нужно мучиться над утонченностью смыслов и над нюансами коннотаций. Опять же раздражают литературные штампы, от которых никуда не деться, а вот нон-фикшн самое то.
Работала Сизова аккурат по три часа. Эта норма была ею четко и точно выверена, за это время она достаточно уставала, но в то же время не переутомлялась и не перегружала мозги. После пиканья таймера на мобильнике Сизова вставала, даже если не завершила перевод предложения, делала несколько разминочных движений и выходила на лоджию. В любую погоду. Погода не имела большого значения, поскольку лоджия была остекленной. Когда-то давно отец утеплил её, но Сизова редко пользовалась подогревом пола, а, вернее, никогда. Ни разу за все три года после развода. Отец так и не смог смириться с тем, что она фактически согласилась отдать сына мужу, который увёз его в Великобританию к своим родителям. Поэтому теперь она осталась совсем одна. Отец безвылазно жил на даче, а мать редко ее навещала, потому что до сих пор работала главным товароведом в супермаркете и уставала.
С сыном Сизова общалась по скайпу и очень радовалась его успехам в учебе. С бывшим мужем они оговаривали все, связанное с воспитанием и содержанием сына, муж посылал ей подробные отчеты. Свои личные дела они договорились никогда не обсуждать. Получалось, что Сизова все эти три года жила в разлуке со всеми тремя мужчинами своей семьи. Васильку исполнилось 10, бывшему мужу 32, отцу 65. А самой Сизовой – 30. Нормальный возраст для отдыха от семейной рутины и пустых забот. Ни тебе грязной посуды, ни беготни по магазинам или заказов доставки, ни стирки, ни школьных домашних заданий. Даже собаку отец забрал на дачу.
Такая жизнь была как раз для неё – такой себе виртуальный безмолвный сад камней для медитаций и размышлений.
Когда-то, в период страстей и сильных эмоций, которые к концу дня оставляли ее без сил, она, лежа пластом с закрытыми глазами, представляла себе спокойного и невозмутимого джентльмена из английских романов. Этот джентльмен из ее фантазий просыпался всегда в одно и то же время, брился, умывался, ел на завтрак что-то строго английское типа "овсянки, сэр" и яйца всмятку, пил кофе с молоком, одевался в строгий смокинг, кашемировое пальто и цилиндр, брал свой чёрный зонт на случай дождя и выходил из дома чётко по расписанию. И такая пунктуальность в представлении юной Киры Сизовой позволяла ему оставаться всегда невозмутимым, спокойным и свободным от страстей и волнений, которые с самого детства лихорадили жизнь самой Сизовой. Как же Кира завидовала этому джентльмену! Такое размеренное и пунктуальное существование казалось ей настоящим счастьем. Ведь невозможно было представить этого уравновешенного, молчаливого, хладнокровного и бесстрастного сэра в отчаянии, с израненной душой, в слезах и соплях. С мыслью о нём, как о своём идеале, она успокаивалась и засыпала счастливым сном, хотя даже черты его строгого английского лица представлялись ей смутно.
Вполне понятно, что первый же встреченный ею настоящий английский джентльмен сразу покорил её сердце. Это был ее однокурсник, поступивший после окончания Саутгемптонского университета в СПГу на факультет иностранных языков. Это потребовалось ему для углубленной языковой практики русской речи и совершенствования так называемого "русского английского" чтобы понимать логику российских айтишников и других российских специалистов при общении с ним на английском языке. Ведь, работая в фирме отца в свои каникулы, он сталкивался с тем, что иногда плохо понимает русских, вроде бы владеющих английским. А в его будущей деятельности айти специалиста высокого класса, постоянно сотрудничавшего с русскими, это могло стать большой проблемой.
Его звали Стивен. Он не сразу обратил внимание на Киру, она первая "приклеилась" к нему. Ведь никто в целом мире не знал о её подростковой мечте. А Стивен во всем соответствовал образу, так полюбившемуся ей. Он вел себя очень сдержанно, был молчалив и внешне спокоен, никуда и никогда не спешил и при этом не опаздывал, потому что чётко планировал своё время. Конечно, у него не имелось смокинга, а тем более, цилиндра, но, когда похолодало, он пришел в универ в тёмно-синем кашемировом пальто, что сразило её наповал.
Они поженились на третьем курсе, и у них родился Василёк. Кира не брала академ, ей во всем помогала мать и нанятая Стивеном помощница с медицинским образованием. Подруги даже устали во всем завидовать Кире, которой так повезло с мужем. А её мечта оказалась разбитой вдребезги о реальность. Кира никому об этом не рассказывала, как и о своем джентльмене, ее могли бы просто поднять на смех. Но Стивен, делая уборку в книжном шкафу, наткнулся на ее подростковый дневник и прочел в нем всё, что она скрывала от окружающих. Кира долго об этом не знала, а когда узнала, то, не посчитавшись ни с чем, подала на развод.
Их семьи решили, что Васильку будет лучше с отцом и британскими бабушкой и дедушкой. Правда, отец Киры был против, но молчал.
***2
Три недели упорного каждодневного труда наконец-то завершились, и Кира послала готовый файл в издательство, заказавшее перевод новой книги. Сама книга на взгляд Киры представляла собой полнейшую псевдо научную эзотерическую галиматью, но подобная "литература" имела спрос и хорошо продавалась. Поэтому Кире приходилось переводить много подобной чуши. А она мечтала о качественном тонком переводе большой и умной книги какого-нибудь известного автора. Однако издательства не хотели платить за повторные переводы того, что уже кто-то и когда перевел, пусть и не вполне на высоком уровне.
Деньги за ее работу как обычно пришли вечером. Очень кстати, потому что пришла пора платить коммуналку, а снова просить у Стивена она не хотела. Кира довольно потерла руки, снова села за ноут и оплатила нужные квитанции, а потом заказала доставку готовой еды. По телевизору шли новости – о санкциях и закрытых для полетов воздушных пространствах. Все это пугало тем, что летом Стивен не сможет привезти ей Василька.
Вдруг она услышала поворот ключа в замочной скважине входной двери и посмотрела на часы. Мать? Но она не заканчивает так рано, потому что всю последнюю неделю она и еще две сотрудницы проводили ревизию склада перед новогодними каникулами. Удивленная Кира вышла в прихожую и увидела сначала чемодан, а потом Стивена, который вносил большую дорожную сумку. Кира молча смотрела и ждала его объяснений, а он ответил:
-Дай в себя прийти после дороги.
Сразу за ним следом приехал курьер, который привез заказанную еду. Стивен получил у него пакеты, разулся и отнес их в кухню.
-Зачем ты прилетел? Почему не предупредил?
-А что, ты могла быть не одна? Прилетел по делам. Завтра в Москву уеду.
-Почему сразу туда не полетел?
-Почему, почему… Потому. Подарки привез от моих родителей. Скоро Рождество. А еще мы должны обсудить с тобой один важный вопрос, который касается Василька.
-Хорошо. Я к себе. Когда будешь готов, позови.
-Ты не будешь есть то, что курьер привез?
-Пока не буду. Съешь сам, оставь мне чего-нибудь. Немного.
-Тебя еще ветром не качает? Похудела.
-Я ухожу.
Кира закрылась в своей комнате и села на кровать. Вживую за эти три года она видела его всего три раза, когда он привозил Василька летом на дачу. Она обычно злилась в его приезды, потому что он почти не давал ей побыть с сыном наедине, все время находился где-то рядом. И постоянно норовил, как бы невзначай, прикасаться к ней. Кира смотрела на него уничтожающим взглядом, и Стивен отступал. Хотя и в первый, и во второй свой приезд заговаривал о том, чтобы им вновь сойтись. Но Кира оставалась непреклонной. Она не могла его простить. Хотя фактически сама ведь обманула его, когда ответила на его признание, что тоже любит. Дневник полностью ее изобличил.
Кира много раз его перечитывала. Там она была по-настоящему искренней, честной и даже оголённой, поскольку некоторые вещи о себе писала как битым стеклом по коже. Ей хотелось правды о своих мыслях и чувствах, без малейших уловок и приукрашиваний. И там она написала, что не чувствует никакой любви к Стивену, просто в какой-то момент ей показалось, что она любит его. О нем она написала, что он также ее не любит и не любил, и почему женился на ней, никому не известно. Наверняка сработала самая первая вспышка между ними и сумасшедший страстный секс, который вполне можно было принять за любовь.
Кира смутно помнила первые месяцы после свадьбы, но то, что она испытывала тогда, абсолютно точно никакой любовью быть не могло. Они со Стивеном ездили и выбирали мебель, покупали множество мелочей для их быта, а потом, когда выяснилось, что она беременна, они стали обустраивать детскую.
Стивен не говорил ей о любви, они просто жили и вели себя, как молодая счастливая пара, хотя Киру часто точил вопрос, любовь ли это. В ее представлении те неясные и многочисленные мимолетные ощущения, которые постоянно сменялись в ее душе на новые, не могли быть серьезным, осознанным и глубоким чувством, о котором она прочла столько книг, и о котором твердили с экранов герои большинства фильмов и сериалов.
Появление Василька затмило всё, она больше не думала ни о чём, потому что испытывала настоящее неподдельное счастье вперемешку со всеми причитающимися родительскими страхами. Она даже не поняла, как пролетели безоблачные и радостные шесть с половиной лет. За это время Кира со Стивеном окончили СПГу, он занимался разработкой мобильных приложений и все более настойчиво уговаривал Киру уехать с ним в Великобританию, где его ждала работа в фирме отца. Стивен постоянно занимался с маленьким сыном разговорным английским, а кроме этого Василёк с раннего возраста посещал языковой детский сад, и Кира признавала его успехи.
В то лето остро встал вопрос, в какую школу пойдет учиться их сын, которому весной исполнилось шесть лет. Кира и Стивен должны были принять решение до осени. Вот тогда он, разбирая книги, нашел дневник Киры и прочел его. Она поймала его на месте преступления, когда он уже перевернул последнюю страницу.
-И что ты об этом думаешь? – спросила Кира. Стивен растерянно смотрел на нее, потом стал говорить, что любовь бывает очень разной и совсем не обязательно на каждом шагу твердить о ней друг другу. Это сложное и многоплановое чувство и т.п.
Киру тогда словно ледяной водой окатило.
-Ты считаешь, что вполне можно продолжать и дальше фактически лгать друг другу? – спросила она Стивена.
-Я никогда не лгал и не лгу тебе, – ответил он.
-Зато я все эти годы лгала
