– Кандидат Тудор, не отвлекайтесь от дела! – магистр Йонуц в своём замечании мягок. Да и вообще всё заседание он ведёт себя так, словно не на судилище мы собрались, а дружеский спор разобрать.
Вот только верить этой мягкости нельзя. Магистр Йонуц – старейший представитель Магистрата, а это звание мягкостью не заслужить, да и не продвинешься на ней ни в карьере, ни в магии.
– Прошу прощения, – я киваю смиренно и нахожу в себе силы отвести взгляд от госпожи Лукреции. С ней всё понятно, всё решено и решено не мной. Видит тьма, я не был причастен к этому решению. Она просто не устроила Магистрат, а уж чем…
Госпожа Лукреция и сейчас остаётся прежней. Она абсолютно спокойна, хотя не может не понимать к чему всё идёт, к какому позорному исходу её тащат. Откровенно говоря, само это судилище, само её заточение это уже позор. Госпожа Лукреция – верховная ведьма, искусно владеющая тёмной магией, преподававшая в великой Шоломанче под стражей! И по какому обвинению? Заговор, с целью переворота. И приспешников выбирала из учеников, то есть из тех, кто даже не показал себя ещё достойным магом!
Позор, позор…
И ложь. От первого до последнего слова, но Магистрату угодно и он, многоглавая ядовитая змея, обвивается у её жизни, ведёт к одному.
Чем ты им так навредила, госпожа? Чем ты прогневала их так, что Магистрат так решительно и скоро собирает свидетелей, щедро обещая им подачки?
Им? Да, госпожа, я всё ещё хочу сказать «им», но вернее сказать «нам», потому что я стою здесь не ради показаний в твою защиту. Я буду топить тебя так, как топили другие, как это угодно Магистрату, потому что с тобой уже всё решено, а я ещё буду жить. Ты прошлое. Ты не дашь мне будущее, а Магистрат обещает это.
– Ничего, – улыбается магистр Йонуц, – повторите ещё раз, пожалуйста, когда именно обвиняемая предложила вам вступить в ряды отступников?
Самое сложное в том, чтобы давать лживые показания – это верить в них самому. Магистр Григор предупреждал меня об этом, когда мы готовились к этому процессу, он настаивал:
– Всё должно выглядеть естественно. Мы будем задавать тебе много вопросов, много уточняющих и неудобных вопросов, а ты не должен в них путаться, понимаешь, мальчик?
И я кивал, записывал всё новые и новые детали ужасающего заговора, который должен был убить мою наставницу госпожу Лукрецию, а прежде низвергнуть её в позор. И заучивал даты, имена тех, кого решили пустить за ненадобность вместе с госпожой Лукрецией.
Жертвы, к слову, меня не удивили. Шоломанча никогда не цеплялась за жизни своих учеников – устав был такой: выживешь – достоин владеть магией, а если нет…
Тьма тебе Ничем!
Так что решение Магистрата избавиться от самых бесполезных и слабых учеников было логичным, и я даже чувствовал гордость за то, что не вошёл в их число, а стал свидетелем на столь важном деле. Но чем провинилась госпожа Лукреция?
Я пробовал спросить об этом у магистра Григора, но тот сразу оборвал:
– Тьма не любит любопытных, мальчик, Магистрату нужно, чтобы этой женщины не было в наших рядах, а большего тебе знать и не надо.
Не надо, я понимал, но не мог уйти от размышлений. У Лукреции больше власти? Чушь, она не заседает в Магистрате на постоянной основе. Лукреция обидела кого-то из учеников Шоломанчи и теперь кто-то сводит счёты? Ерунда, все, кто приводят сюда детей, сами прошли тут обучение и знают, что уроки нашей школы жрут слабость.
Слабый недостоин тьмы.
– Думаю, впервые это было сказано намёком на исходе третьей календы. Я был тогда на дополнительном занятии, госпожа Лукреция согласилась помочь мне с огненной защитой и пригласила в своё подземелье.
– Что же она сказала? – спрашивает Йонуц с благожелательным любопытством.
– Она спросила, согласен ли я с тем, что Магистрат так скрывает нашу школу и не хотел ли я когда-нибудь открыть её существование для людей, если бы у меня была такая возможность. Я сказал, что магия должна держаться в секрете от слабых. Затем она спросила, могу ли я сам о себе сказать что я слаб и кем бы хотел стать, если бы у меня была любая возможность?
– И кем же? – Магистр Дору вклинивается в допрос, опережая вопрос Йонуца. Он малообщителен и вообще никогда не выделяет никого вниманием. И я искренне не могу понять, знает ли он о сговоре Магистрата против Лукреции или нет? На его лице нет ни сочувствия к ней с недоверием, как у Григора, ни доброжелательного смятения как у Йонуца, ни праведной ярости как у магистра Бэзила…
Ничего. Камень!
– Я хотел бы стать преподавателем в Шоломанче, – в этом я не лгу. Я действительно хотел этого, пока Магистрат не сказал, что я могу подняться выше, если сделаю то, что нужно. И только мне было это предложено, как я понял, что совершенно не жажду преподавать себе подобным. Я хочу выше, дальше во тьму!
– А она? – снова Йонуц перехватывает инициативу.
– А госпожа Лукреция сказала, что я должен занять место в Магистрате, чтобы…– я изображаю смущение так, как учил Григор. Всё должно быть естественно и все вокруг – и магистры, и свидетели, и просто любопытные из наших кругов должны видеть, что мне неловко говорить такое.
– Чтобы что? Не стесняйся, мальчик, – подбадривает Йонуц и даже улыбается, говори, мол, не стыдись.
Но я и не стыжусь.
– Чтобы в Магистрате были, наконец, силы и разум, – заканчиваю я, и, как учил Григор, опускаю глаза.
Чтобы ложь была правдивой, надо перемешать её с правдой. У меня действительно было в этот день занятие, Лукреция помогала мне постичь огненную защиту, суть которой строилась на обращении тьмы в огненную полоску вокруг себя. У меня не получалось, огонь, казалось, обожжёт мне руки и лицо, и я каждый раз сдавал заклинание, не подпуская его к себе и не мог сосредоточиться.
– Ты боишься, – сказала тогда госпожа Лукреция, когда я с бранью в очередной раз сполз на пол, – ты боишься тьмы и не позволяешь ей помочь тебе.
– Вовсе я не боюсь, – отбивался я, хотя в тот момент почти рыдал от злости на самого себя и на неё – свидетельницу моего очередного позора.
– Боишься, – она не злилась и не ругалась, она сочувствовала, и от этого было ещё хуже. – Мне кажется, ты просто не понимаешь, что такое тьма на самом деле. Это совсем не наши подземелья и не кошмары. Это не интриги и не пороки. Тьма всего лишь переизбыток света. Давай ещё раз, только попробуй на этот раз не думать о том, что огонь тебя может обжечь. Представь, что он не жжёт, а греет и вставай...
Но кто подтвердит что было сказано кроме этого? Кто опровергнет?
– Обвиняемая, можете ли вы что-то сказать по этому поводу? – Йонуц обращается к ней и меня бросает в дрожь, когда госпожа Лукреция поднимает глаза на него, потом переводит взгляд на меня. она может обвинить меня во лжи, может сказать, что я клеветник, может потребовать выяснения правды поединком.
Впрочем, последнего Григор обещал мне не допустить.
– Нет у нее такой возможности, если она только попросит, Магистрат наложит вето.
Мне даже хотелось, если честно, чтобы она попросила, чтобы выдала свой гнев, чтобы протестовала, а она? А она смотрит спокойно и равнодушно. Смотрит мне в глаза.
– Всё так, – коротко роняет госпожа Лукреция и тон её бесцветный. Она знает, что я предаю её, я, которого она обещала выучить всем премудростям, которому пророчила большое будущее.
Но она не смогла мне его дать. Кому нужен уничтоженный покровитель? Моё счастье, что Магистрат даёт мне нового.
– Так? – Йонуц удивляется или делает вид что удивлён. – Вы признаёте, что уже тогда давали своему ученику намёки на отступление от Магистрата?
– Я подтверждаю его слова, – она недолго думает, но отвечает как и положено ведьме, выворачивается от чёткости.
Йонуц смотрит на магистров, ищет их поддержки. Едва заметный кивок – продолжаем.
– Что вы делали дальше? Как себя вели?
Магистр Григор сказал, что я должен показать себя совестливым дурачком и перейти к единственному возможному ответу, который и проведёт меня через хитрую ловушку закона: знающий о преступлении должен о нём сообщить, подозревающий преступление должен сообщить о подозрении, но я не должен стать преступником сам.
– Я решил, что это просто пустой разговор, – я пожимаю плечами, вроде бы даже удивлённый таким вопросом, – мол, про будущее и вообще…
– Повторялись ли подобные разговоры?
– Нет, не повторялись.
Они и не могли повториться. Их изначально не было на этом свете. Был только я, желающий вершин, смутных, непонятных, и она – обещавшая мне, что я достигну мастерства в искусстве чернокнижника.
– У тебя получится, – говорила она, – только перестать бояться своей силы, перестать бояться тьмы. Тьма – это только расстояние до смерти, понимаешь?
Тогда я не понимал. Сложно было постичь это, но сейчас я видел на Лукреции что такое тьма. Она уже проглядывала в её спокойных равнодушных глазах, внимательно глядевших на меня. Это был последний путь, последние шаги, я давал показания, а она соглашалась, зная, что от её слов ничего не зависит и сокращая этим бесконечное позорное для верховной ведьмы следствие.
Свет беспокоится, свет суетится, свет всегда ищет дела, а тьма ждёт неизбежного, знает, что вывернуться нельзя и можно только обернуть обстоятельства в свою пользу.
Это я и делал. Выворачивал её низвержение в своё будущее. Потому что прошлое должно уйти, прошлое не должно тянуть назад. Оно должно истлеть и дать дорогу тем, кто ещё жив.
А я жив. И я хочу жить. И хочу получить должность магистра, как это было обещано магистром Григором в обмен на показания против тебя.
– Знаете ли вы о других ваших соучениках, с которыми велись подобные разговоры? – продолжает Йонуц.
– Да, – я лгу уже привычно. Сложно только начать лгать, а дальше я уже сам представляю всё так, как будто бы это было реальностью. Вот ко мне подходит Больдо и шёпотом спрашивает, вела ли со мной беседу госпожа Лукреция?
И неважно, что в реальности я общался с Больдо от силы раза три, когда совсем уж нечем было заняться – не к чему общаться с теми, кто слабее тебя, кто не может ничем с тобой поделиться. Больдо осуждён раньше Лукреции, как и другие, слабые мои соученики. Но поделом им! Тьма и магия любит сильных.
Я вдохновенно рассказываю про Больдо, чуть задыхаясь от почти настоящего волнения рассказываю и про Киру – начинающую ведьму, которая также осуждена и в сплетённом нами лживом мире была чуть ли не главной вербовщицей учеников,
| Помогли сайту Реклама Праздники |
При цитировании ссылка на сайт обязательна. Exsodius 2008 - 2024
18+