Белая лилия, алая роза. Часть 11

Лоран вскрикнул во сне и открыл глаза. Жанна тоже проснулась и лежала, вглядываясь в постепенно слабеющую темноту. В маленькое оконце уже брезжила тонкая полоска света.
Похоже, было уже раннее утро. За ночь комната успела сильно остыть, дрова в печке уже давно догорели.
Лоран крепко обнял её, и девушка ощутила, как сильно бьётся его сердце.
- Приснился кошмар, - отрывисто проговорил он. - Прости, Жанна, я разбудил тебя.
Жанна дотронулась до его щеки и почувствовала, что она вся мокрая от слёз.
- Мне опять приснилась Люси, - быстро прошептал Лоран. Всё его тело содрогнулось.- Опять этот жуткий тюремный двор. И Люси... она смотрит на меня... её взгляд. Я его не забуду до конца своих дней. Она стоит вдали, в своём белом платье и зовёт меня. А потом она начинает падать. Я подбегаю и успеваю подхватить её на руки. И вижу, что Люси мертва, а всё лицо залито кровью. Она вся в крови и...
- Не продолжай, Лоран, - проговорила Жанна, гладя его волосы и стараясь успокоить. - Милый мой... любимый, если бы я могла тебе хоть как-то помочь.
Облегчить твою боль.
Жанна прижалась к нему и почувствовала под ладонью на его левом боку шрам от той страшной раны.
"А сколько же таких шрамов осталось в его сердце и в душе", - подумала она. - "И заживут ли они когда-нибудь?"
- Ты и так помогла мне Жанна, - прошептал Лоран, в свою очередь проводя рукой по её волосам. - Ты мой маленький ангел-хранитель.
Прости, это минута слабости. Эти сны... я не знаю, когда они закончатся.
- Это ещё и потому, что вчера мы видели эту казнь, - Жанна замолчала, - казнь короля.
- Да, - согласился Лоран. - Боже мой. Я ведь до последнего надеялся, что это не произойдёт. Какая-то глупая слепая надежда. Но на что здесь можно рассчитывать? На что? Смертельная ловушка, из которой нет выхода.
- Да, - тихо прошептала Жанна.
Лоран почувствовал её невольную дрожь.
- Ты совсем замерзла, - проговорил он.
- Комната быстро остывает, - ответила девушка. - И дров осталось мало. Приходится экономить.
- Днём я попробую достать дрова. Да и сейчас мёрзнуть не надо, - Лоран встал и подойдя к печке, засунул в неё несколько поленьев, зажёг их.
Вскоре послышался весёлый треск и сквозь круглую дверцу печурки заиграли тёплые янтарные блики.
Лоран вернулся и сел на край кровати, повернувшись к Жанне спиной.
- Иди сюда, - позвала его девушка.
Она приподнялась на локте и дотронулась до его руки.
И вдруг плечи Лорана дрогнули. Жанна услышала, что он плачет.
- Как же я устал, - проговорил он. - Жить вот так, как загнанный зверь. Чужие документы и постоянная тревога за свою шкуру. Да ещё и тебя подвергаю смертельной опасности.
Его плечи продолжали вздрагивать. Он опустил голову на руки, спрятав лицо, стесняясь своей слабости.
Жанна приподнялась, обняла его.
Лоран обернулся к ней и тоже обнял, крепко-крепко, как-будто боялся, что девушка исчезнет.
- Не бросай меня, Жанна, - отрывисто прошептал он. - Пожалуйста, не бросай меня. Ты  - единственное, что у меня осталось в этой жизни. Ты - мой свет.
- Я люблю тебя, глупый мой, - прошептала Жанна, обнимая его и целуя. - Как ты мог подумать такое? Я никогда тебя не брошу. Я люблю тебя.

На следующий день Лорану всё-таки удалось достать немного дров. Кроме этого, он принёс для Жанны новую книгу. Это были стихи современного французского поэта Андре Шенье.
- Так интересно, Жанна - проговорил Лоран, кладя книгу на стол. - Вот, два родных брата, Андре и Мари Шенье. Андре остался роялистом. Я слышал сегодня в нашей типографии, когда речь зашла о нём. Говорят, он был против казни короля. Как и я. Как и все, преданные монархии люди, для которых её символ - белая лилия - был и навсегда останется свят. А между тем, его родной брат Мари...
Лоран умолк.
- А что его брат? - Жанна вопросительно посмотрела на Лорана. - Я слышала, что он тоже поэт.
- Да. Он поэт. Но он яростный республиканец. Пишет патриотические пьесы. И какие... Бог мой, Жанна! Сегодня я набирал одну из них. Пьеса мало того, что дурна в художественном исполнении, она ещё и безумно кровожадна. Все эти постоянно повторяющиеся призывы:
"Режьте их!
Рубите головы!
Не дайте матушке-гильотине заскучать!"

И вот я думаю, Жанна, - Лоран присел рядом, взял её ладонь в свою руку и посмотрел ей в глаза. - Я всё думаю, как два родных брата могут оказаться такими разными?
- Я... я не знаю, - тихо ответила Жанна.
И в этот момент она почему-то подумала про Рене. Ведь её родной брат тоже был яростным республиканцем. Что он сказал бы, если бы узнал о её любви к аристократу. Рене был прямой человек, который всё в мире делил на чёрное и белое. Он не любил идти на компромиссы. Да и не шёл на них никогда.
"Что бы он подумал" - еще раз мысленно спросила себя Жанна и вздрогнула.
- Что с тобой, Жанна? - с тревогой спросил Лоран.
- Да нет... нет, ничего, Лоран - стараясь  говорить спокойно, ответила девушка.
Но смятение, возникшее в её сердце, никак не уходило.

***

Лоран шёл домой после очередного рабочего дня. Был конец февраля, и в воздухе уже чувствовалось неумолимое приближение весны. Ощущалось оно в небе, в котором вдруг, за пеленой серых тяжёлых облаков, неожиданно появлялся яркий синий просвет. В солнце, которое грело уже гораздо теплее. Да и снег уже почти весь растаял. Город просыпался от тяжёлого зимнего сна. Природа возвращалась к жизни. Но на сердце у Лорана была сейчас тревога и тяжесть. Сегодня, только выйдя из типографии и пройдя несколько шагов по улице Сент-Авуа, он стал свидетелем ареста. Задержали мужчину лет тридцати пяти. Он появился из-под арки противоположного типографии дома, в сопровождении нескольких гвардейцев. На улице сразу же столпилось несколько глазеющих зевак.
Мужчина шёл впереди, опустив голову.
Гвардеец сзади грубо толкал его в спину. Вдруг, арестованный резко остановился, сделал быстрый шаг назад и, обернувшись в сторону стоявших на обочине людей, выкрикнул эти слова.
- Да здравствует король!
Его голос звучно пронёсся, казалось, по всей Сент-Авуа.
- Да здравствует король! И королева! - выкрикнул обречённый ещё раз. А вы - будьте прокляты!
Последние слова он резко бросил в лицо конвоирующим его гвардейцам. - Народ скоро всё поймет. Не долго вам осталось терзать страну и творить беспредел.
Один из гвардейцев с силой ударил его в живот. И человек согнулся пополам, упав на колени.
- Правильно! - одобрительно выкрикнула из толпы какая-то растрепанная толстуха с корзинкой в руках. -
Пусть скорее поцелует национальную бритву. Аристо чёртов!

Остальные люди молчали.
Арестованный уже поднялся с колен и гвардейцы, грубо толкая его в спину, повели дальше по улице. На мгновение он обернулся, и Лоран встретился с ним взглядом.
"На его месте мог быть я. Должен был быть я", - вспыхнула в его голове мысль. И рассыпалась на множество разноцветных искорок, заплясавших перед глазами. Лоран глубоко вздохнул, посмотрел в сторону удаляющегося конвоя. Через пару мгновений они уже скрылись за поворотом.

На соседней улице находилась небольшая церковь.  Лоран свернул на эту улочку. Почему-то именно сейчас невыносимо захотелось зайти в неё. Но его ожидало разочарование. И эту церковь, державшуюся до последнего, всё-таки постигла печальная участь дехристианизациии. Дверь была наглухо, крест-накрест заколочена широкими досками.
А на белой стене здания красной краской была намалёвана уже известная теперь каждому парижанину крупная надпись:
"Республика, единая и неделимая."

Лоран постоял несколько мгновений, глядя на эти красные буквы. Потом повернул обратно. Из головы никак не выходил тот арестованный. И его взгляд.
Улица была почти пуста. Только навстречу шла какая-то худая женщина в черном платье. Поровнявшись с Лораном, она как-будто случайно задела его рукавом. Их глаза встретились.
- Боже мой! - приглушенным голосом воскликнула женщина. - Мой мальчик, это Вы? Лоран?
Она смотрела на него в упор. Средних лет, худенькая, у живых карих глаз мелкая сеточка морщин. Тёмно-серое платье, у воротничка которого Лоран заметил приколотую небольшую трёхцветную кокарду. Впрочем, с этими кокардами ходил сейчас весь Париж.
Он смотрел на эту женщину и не узнавал. И вдруг, когда она слабо улыбнулась и её тёмные тонкие брови приподнялись, он её узнал.
- Мадам д'Антрег, - тихо проговорил Лоран.
- Да, это я, - она слегка сжала его руку. - Я тоже не сразу узнала Вас, Лоран.
Давайте отойдем.
Она кивнула ему под невысокую арку, и они свернули во дворик.
- Здесь спокойнее, - прошептала она. - И нас никто не услышит.
- Мой мальчик, - продолжала она, с тревогой глядя в глаза Лорану. - Я не думала, что Вы живы. Мы слышали, что всю Вашу семью арестовали. Эти жуткие убийства в тюрьмах. Потом видели, что Ваш дом сожгли.
- Да, - кивнул Лоран, судорожно вздохнув.

Страшные воспоминания опять накатили на него с новой силой.
Габриэль д'Антрег была подругой его матери. Она бывала у них в гостях. И его матушка тоже наносила ей ответные визиты.
- Вы живы, Лоран, - она схватила его за руку. - Слава Господу! А что с Мари, с Вашим отцом? С Люси?
- Они все погибли, - ответил Лоран глухим бесцветным голосом, - мне одному чудом удалось спастись.
- И Люси? - со слезами спросила его мадам д'Антрег.
Лоран кивнул, чувствуя, как к горлу подкатил комок.
Он вкратце рассказал мадам д'Антрег об их аресте, смерти отца, об их нахождении в тюрьме, гибели матери и сестры. И о своём побеге и спасении.
- Мой бедный мальчик, - Габриэль погладила его по руке.
В глазах мадам д'Антрег стояли слёзы. - Бедняжка Люси... бедная... бедная Мари. Это всё просто чудовищно.
Лоран молчал. Он подумал, что надо было бы что-то ответить этой женщине. Но ни одно слово почему-то не шло на ум. Внутри была только огромная чёрная пустота.
- Мы сейчас тоже вынуждены жить под другим именем, - тихо призналась ему Габриель. - И я, и моя дочка с мужем. Но знаете что, Лоран, - она внимательно посмотрела ему в глаза, - у меня появилась мысль, как помочь вам покинуть Париж. Мы ведь и сами собираемся это сделать.
- И как же? - спросил её Лоран.

/Продолжение следует/