Репетиция

Представление едва закончилось, а уже через минуту в просторном помещении за кулисами театра, собралась добрая половина труппы. Появился ассистент режиссера Петр Савельевич.
– Коллеги, я попрошу не расходиться, поскольку некоторым из вас предстоит ещё один выход на сцену.
Среди актеров пробежал недовольный ропот.
– Тихо, тихо!.. Дело в том, что организаторы неожиданно попросили нас выступить перед зрителями в защиту семейных ценностей, в пику так сказать нетрадиционным отношениям, причём посоветовали сделать это в шутливой форме. Меня озадачила такая постановка вопроса, поскольку мы не комедийные актеры, но со спонсором не поспоришь – пришлось согласиться. На сцену выйду я и несколько моих коллег, которые в последнее время, скажем так «накосячили».
Гаврилов, Дуров, Соболев и вы Зиновий Абрамович подходите ко мне, становитесь рядом. Отрепетируем сцену.
Актёры, переговариваясь между собой, нехотя подошли.
– Признаюсь, времени на раздумья у меня не было, поэтому я решил зачитать стих, который мне вчера по секрету внучёк рассказал. И хорошо, что прочёл сначала мне, а не бабушке, иначе бы её кондратий хватил... Сочинение немного коррелирует с нашей темой, но главное – оно задорное и с юмором. Все готовы? Тогда поехали!
 Петр Савельевич широко расставил ноги и торжественно начал:
– Мы, онанисты…
Актёры прыснули от смеха.
– Во, Савельич отжигает, – прошептал Гаврилов.
Ассистент режиссера обвёл взглядом собравшихся.
– Меня радует ваша реакция, надеюсь, что и зрители улыбнутся. Однако с вашего разрешения я продолжу.
– Разрешите вопрос, – подал голос пожилой актёр Зиновий Абрамович. – Я, что-то не пойму, причём здесь онанисты, если речь идёт о сохранении семейных ценностей?
Петр Савельевич подошёл вплотную к долговязому артисту, поглядел на него снизу вверх.
– Вы что, не видите здесь логическую связь?
– Если честно – не вижу.
– Тогда я объясню… К вашему сведению этим делом занимаются в любой нормальной семье, причём большинство с юных лет. И поверьте мне, в результате семейные узы становятся только крепче. Никому же не придёт в голову после завершения упомянутого процесса, идти к любовнице, а тем более вызывать неизвестных особ по телефону­ – уже нет смысла. Поэтому польза налицо. Это я вам, как дважды женатый человек, говорю. Надеюсь, что убедил.
– Не совсем.
– Ну, это и не теорема, чтобы её доказывать… Ладно, мы отвлеклись. Внимание, начинаем сначала!
– Мы, онанисты… – Ассистент режиссера жестом указал на массовку.
– Петр Савельевич. – Вновь перебил его назойливый актер. – А можно на нас рукой не показывать. Раз мы с вами на сцене, то всем и так понятно, что мы…  за семейные ценности.
– Дорогой мой, когда вы словно застывший читаете свои монологи, это выглядит неубедительно. Я же стараюсь жестами акцентировать внимание публики на важных моментах. Вот и сейчас подчеркнул, что мы не какие-то хлюпики из лгбт, а нормальные адекватные онанисты и, что я неразлучно с вами.
– Ничего не имею против. Хотя и не совсем понятно, о чём идёт речь в этом… произведении.
– Так вы же не даёте мне сказать.
– Извините, я больше не буду. Только мне интересно, – Зиновий Абрамович сделал ехидное лицо, – откуда ваш внучёк такие стишки знает?
– Как откуда? В садике услышал. Они в этом возрасте очень любознательные. К вашему сведению это Гимн онанистов пера Владимира Маяковского. Детишки с малых лет, можно сказать с молоком матери, впитывают произведения классиков. А то, что вы этого не знаете, отнюдь не делает вам чести. Да-да, вы друг мой застряли в своем развитии, поэтому у вас и роли не идут. Ладно, хватит об этом. Собрались…
– Мы, онанисты, ребята плечисты!
Актёры набрали воздуха, выпрямили спины, кроме тщедушного Дурова.
– Петр Савельевич, у меня плечи узкие, я в детстве рахитом переболел. Предлагаю заменить меня нашим декоратором. В нём  силища необыкновенная! Петрович двухпудовую гирю тридцать раз выжимает, я уверен, что он достойно впишется в компанию.
– Что вы говорите, Дуров, какие гири? У него всё тело в наколках, ему только в антрактах мебель за кулисами передвигать, чем он, собственно говоря, и занимается. Вы же, друг мой, драматический актер, а потому я уверен, что эта тема вам по силам. И не надо перекладывать свою роль, на чужие, пусть даже и более мускулистые  плечи… Итак начнём сначала.
– Мы, онанисты, ребята плечисты!
Нас не заманишь титькой мясистой!
Актеры дружно повернулись в сторону грудастой гримерши, которая подкрашивала губы.
– Коллеги успокойтесь, давайте вернёмся к репетиции. Мариночка, не отвлекайте труппу.
Девица поправила причёску, поддернула грудь и виновато посмотрела на помощника режиссера:
– Петр Савельевич, а я ничего не делала.
– Я вижу. За вас природа постаралась. Не срывайте нам репетицию. Подумаешь, посмотрели ребята на ваши прелести. Ничего же у вас не убыло?
– Да я не против, пусть смотрят. Вот только Соболев как-то плохо взглянул.
– Я вообще на неё не глядел…
– Вот именно! – обиделась гримерша.
– Марина, прекращайте привередничать, а то получите взыскание... Вы куда направились?
– Ну, я же «накосячила», пойду в строй.
– В какой строй? Здесь одни онанисты стоят! Идите на своё место… Я сегодня дочитаю стих или нет?
Ассистент режиссера выдержал паузу и, чеканя слова, продекламировал:
 Мы, онанисты, ребята плечисты!
Нас не заманишь титькой мясистой!
Не совратишь нас девственной плевой!
Кончил правой, работай левой!!
Присутствующие одобрительно загудели.
– Ну, как Поликарп Матвеевич? Что скажете? – обратился Петр Савельевич  к худруку.
– В целом неплохо. К вам у меня вопросов нет, но вот, массовка, как-то неестественно выглядит. Ну, какие они онанисты? Так, сброд какой-то. Актёры зажаты, лица угрюмые. В момент вашего решительного объяснения среди них царит равнодушие, я бы даже сказал нескрываемое безразличие.
– Вы, как Станиславский, осталось только произнести «не верю!». Что же вы предлагаете?
– Конечно, это вам решать, но я бы добавил в сцену немного динамики.
– Темпераментные онанисты? Так-так, очень интересно…
– Надо, дать Гаврилову лопату, чтобы он крепко её сжал, так сказать  «мозолистой рукой» и на весу покрутил.
– Давайте я молоток вертеть буду… – выразил желание Гаврилов.
– Нет, вращением молотков займутся Соболев и Зиновий Абрамович, а вам больше лопата подходит. Ну, а Дуров, раз уж он такой немощный, обойдётся без инструмента. Пусть засунет руки в карманы, чуть не по самые локти, и придаст лицу гордое и независимое выражение.
Дуров тут же изобразил то, что от него требовалось.
– Неплохо. – Удовлетворенно кивнул худрук. – Только не стой, как пень, подвигайся… Вот так.
– Ну что ж, предложение дельное, – согласился ассистент режиссера. –  Сразу видно, что вы наш человек… Я хотел сказать: опытный театрал… Думаю, что такое выступление если и не рассмешит публику, то взбудоражит несомненно.
К сцене торопливо подошёл седовласый звукорежиссер.
– П…Петр Савельевич, – заикаясь, начал он. – Мне бы хотелось, довершить концовку, а именно после слов «работай левой» – вставить барабанную дробь!
– Вы, Демьян Иванович, просто помешались на спецэффектах. Я, конечно, понимаю, что для звукорежиссера такое в порядке вещей, но думаю, что это лишнее. Давайте поступим иначе: после фразы «работай левой» члены массовки разом начнут движение с левой ноги, и вслед за мной уйдут со сцены.
Всё, нас уже приглашают. Пошли! Не забудьте лопату с молотками…