Сегодня, одновременно выставляю два поединка в этой группе. Кто зашёл на этот поединок, зайдите сразу на 2-й и проголосуйте за оба поединка.
Тема – Острый сюжет. Рассказы с острым сюжетом: боевик, детектив, приключения, триллер и так далее. Главное, чтобы сюжет был острым.
Объём:
Верхний предел – 20000 знаков с пробелами
Нижний предел – 5000 знаков без пробела
Оценивать поединки может любой автор Фабулы, независимо писатель он или поэт. То есть любой автор Фабулы, независимо от того, участвует он в конкурсах или нет, может проголосовать за понравившийся рассказ. И его мнение будет учтено.
Не имеют право голосовать:
1) Гости
2) Анонимы
3) Клоны
Оценивать рассказы следует, примерно, по таким критериям.
Содержание: соответствие, сюжет, интрига, концовка. Не обращая внимания на буквы, словно вы смотрите фильм.
Повествование: стиль, герои, эмоции, ошибки. То есть, то, что зависит от автора.
Каждый голосующий имеет права каждому автору поставить 0, 1 или 2 балла, по принципу:
0 баллов – рассказ не очень;
1 балл – нормальный рассказ;
2 балла – рассказ хороший.
То есть, все возможные оценки: 2:2, 2:1, 1:2, 2:0, 0:2 1:1, 1:0, 0:1, 0:0.
Не забудьте указать в пользу какого рассказа.
За победу в поединке даётся 2 очка, за ничью – 1 очко, за проигрыш – 0 очков.
ГОЛОСОВАТЬ В СВОИХ ПОЕДИНКАХ, КОММЕНТИРОВАТЬ СВОИ ПОЕДИНКИ ДО ОБЪЯВЛЕНИЯ РЕЗУЛЬТАТА – НЕЛЬЗЯ!!!
ПОЖАЛУЙСТА, СОБЛЮДАЙТЕ ЭТО УСЛОВИЕ!!!
Итак, в этом поединке встречаются рассказы «По ту сторону» и «Чистюля».
По ту сторону
Ему опять снился сон. Жадный цокот копыт по мостовой и черные пальцы домов, торчащие прямо в безлунное небо. Морской конь гнался за Марком по темным улицам, роняя с гривы тяжелые капли. В окнах таяли чахлые огоньки, но никто не выглянул, ни поспешил на помощь. Мертвый, равнодушный город, безмолвный и безлюдный.
Привычный кошмар. Только на этот раз все было реальнее и страшнее. Ноги точно наливались свинцом, а чудовище дышало Марку прямо в ухо. «Догонит! - в панике отстукивало усталое сердце. - Уже догнал! Вот он!»
Ломкая линия далеких фонарей подсвечивала недостижимый горизонт.
Марк в ужасе распахнул глаза и несколько минут лежал неподвижно, таращась в темноту и тяжело дыша. Сон как будто не рассеивался, висел над кроватью густым облаком. Он затягивал в себя — в мрачное вязкое болото.
«Что случится, если агишка меня поймает? - в который раз спросил себя Марк. - Я больше не проснусь? Перестану дышать, захлебнусь сновидением, как холодной водой?»
Про морского коня Марк узнал от бабушки. Она была родом из Ирландии и привезла с собой множество зловещих и красивых местных легенд, которыми охотно делилась с единственным внуком. Кровавые прачки, феи, лепреконы, подменыши... Мальчик слушал ее с открытым ртом, впитывая сказки, как запретное и сокровенное знание. Наверное, потому, что рассказывала бабушка всегда в сумерках, полушепотом и только тогда, когда они оставались наедине. В то время Марку казалось, что кроме них двоих в их маленькую тайну не посвящен никто.
Из этих жутковатых историй состоял мир его детства. Конечно, позднее Марк переосмыслил их. Из леденящих душу откровений бабушкины легенды превратились в безобидный народный фольклор. И только один персонаж застрял в подсознании, как заноза, и свербил каким-то неясным страхом. Агишка — дух моря, который выходит из глубин, принимая облик вороного коня. При известной сноровке его можно оседлать — он станет прекрасным скакуном, таким, что всем на зависть. Но не дай Бог плененному монстру учуять запах соленой воды — утащит всадника на дно и сожрет. И не вырваться. Как понесет агишка, так и прилипнешь к седлу, точно на клей тебя посадили. Почему-то этот момент пугал Марка больше всего — то, как друг в мгновение ока превращается во врага. Одно дело — встретиться лицом к лицу с честным противником и совсем другое — столкнуться с предательством.
Из-за глупой бабушкиной сказки он всю жизнь не доверял лошадям, в глубине души считая их коварными тварями. И мост через залив — хоть и вел кратчайшей дорогой к дому — был для него табу. Сама мысль о том, чтобы проехать несколько километров по узкой перемычке над лазурной бездной, вызывала тошноту и головокружение и внушала почти суеверный ужас. Так что, возвращаясь с работы, Марк всегда выбирал кружной путь, сворачивая на скоростную автомагистраль.
Что случилось в тот день и в какой момент — он так и не понял. Но стоило ему сесть за руль, чтобы ехать домой, как все пошло наперекосяк. Началось с того, что на приборной панели зажглась непонятная красная лампочка, заставив Марка нервничать и гадать, какая неполадка приключилась на сей раз с его стареньким фордом фиестой. А перед самой развилкой правую руку свела судорога, отчего руль повело в сторону и автомобиль в буквальном смысле чуть не швырнуло на мост. Марк даже вспотел от страха.
Потом — сто километров в час по автобану. Тощие березки навстречу и мелкий дождь в лобовое стекло. Не полноценные капли, а изморось, желто-песочная взвесь — из-под колес и прозрачная — с неба. Машина неслась, рассекая текучую муть, прилежно елозили по стеклу дворники, а мысли перекатывались медленно, густые, как студень, и застывали бессмысленными кусками. Некуда им податься, мыслям. Работа — дом — работа. У цирковых лошадей и то больше места для разбега. На работе — скука и мизерная зарплата. Дома усталая жена, каждый вечер одинаковая макаронная запеканка на столе, телевизор и чашка кофе. И все-таки... Марк на мгновение зажмурился. Точно теплая волна омыла сердце. Он любит Алексу, любит кофе и даже в какой-то мере запеканку. А провести вечерок перед телевизором — не такая уж и плохая идея. Жена будет суетиться, расставлять на журнальном столике вазочки с крекерами и печеньем, варить кофе в турке. Маленький каприз: Марк не признавал новомодных кофемашин. Он удобно устроится на диване с пультом в одной руке и вкусно дымящейся чашкой — в другой. Алекса укутает ему ноги пледом. Положит голову на плечо. Жизнь однообразна до одури — и это печальный факт — но иногда в ней есть что-то от счастья. От этой банальной, в общем-то, мысли, на душе стало легко.
Ему отчаянно захотелось оказаться в их уютной гостиной, сразу — в пижаме и тапочках — пролистнув скучную дорогу, как предисловие в интересной книге. Он спешил, но маленький синий фиат торопился еще больше и, обгоняя автомобиль Марка, обдал его фонтаном брызг.
Мир смазался и потек. Пару долгих секунд Марк ехал вслепую, сквозь водяной морок, скрывший дорожную разметку и встречные машины, и только раз в груди испуганно екнуло.
А может, что-то произошло, когда он выруливал к дому и под колеса вдруг нырнула непонятно откуда взявшаяся кошка. Марк резко ударил по тормозам, так, что в ушах зазвенело, а потом сидел, схватившись за голову, и оторопело смотрел, как гладкий, антрацитно блестящий зверек скрывается за соседским забором. «Черная кошка — беда на хвосте, - подумал рассеянно. - Да и черт с ней». Он мельком отметил, что вот уже наступило лето, распушилось, как павлиний хвост, а кажется, еще вчера лежал снег. И все вокруг до неприличия яркое, цветное. Мокрые алые примулы по краям газона и вечнозеленый плющ, сочный и глянцевый, словно отмытый влажным ветром.
Пока Марк парковал форд и шел к дому по гравийной дорожке, тучи разошлись и любопытное солнце заглянуло в сад. Зажгло на траве бусинки-дождинки. Точно бритвой полоснуло по верхушкам тополей. Круглое и оранжевое, как экзотический фрукт, оно уже клонилось к закату.
В прихожей Марка поразило обилие зонтов. Разноцветные дамские, похожие на легкомысленных бабочек, и однотонные мужские, черные, как вороны — они занимали почти всю свободную площадь коридора. Потесненные сохнущими зонтами, ютились у стены уличные ботинки и туфли. Из гостиной доносились голоса, то приглушенные, воркующие, то резкие и громкие, но — должно быть от волнения — Марк не мог разобрать слов. Он чувствовал себя странно. В доме шла вечеринка, о которой его не предупредили. Он даже не знал, кто там — сидит за столом, болтает с Алексой, вероятно, ест и выпивает, рассказывает анекдоты и смеется.
Впрочем, нет — смеха не слышно.
- Внимание! - вдруг совершенно отчетливо произнес высокий — визгливый даже — женский голос, и разговоры на минуту стихли. Марк узнал Ханну, сестру Алексы, свою свояченицу. «Ну конечно, как же без нее. Любимая сестренка», - подумал беззлобно и, криво улыбнувшись, распахнул дверь в гостиную.
- Всем здравствуйте. Что празднуем?
Его взору открылся длинный стол и сидящие по обеим сторонам люди в черных костюмах и строгих черных платьях. Некоторых он узнал. Ханна, конечно, кто бы сомневался. Милая полноватая девушка. Марку она нравилась. Кузен жены с супругой. Какая-то пожилая дама — именно дама, строгая, чопорная, подтянутая. Марк точно видел ее где-то раньше, но не мог вспомнить где. Худенький подросток лет пятнадцати, которого дама, словно крылом, накрыла краем своей шали — черной с серебряными нитями. Оба сидели так близко, что соприкасались локтями. Внук, что ли?
Рядом с Алексой восседал какой-то нагловатый тип, смазливый до тошноты, а чуть подальше — парочка совсем незнакомых юнцов и лысый мужичок лет за сорок. Странно. Никто из гостей не обратил на Марка внимания, даже не повернул головы в его сторону. Прерванная восклицанием Ханны беседа снова потекла ручьем, плавная и неторопливая.
- Алекса! - крикнул Марк. - Может, ты объяснишь, что все это значит? Что здесь происходит?
Никто не удостоил его взглядом. Смазливый тип наклонился к Алексе и что-то прошептал ей на ухо. Та сдержанно улыбнулась в ответ. Подросток с аппетитом поедал рыбную голову, а чопорная дама, уставившись хищным взором в тарелку внука, вполголоса ему выговарила. На какие-то пару минут Марку показалось, что он не стоит на пороге собственной гостиной, а смотрит кино на большом экране. Что люди за столом — не настоящие.
Или он сам не настоящий.
Его охватило дикое желание подойти и дернуть за край скатерти, чтобы все их бокалы, салатницы, столовые приборы посыпались вниз. Марк шагнул вперед и, ухватив огромное полотнище за уголок, уже ощутил в пальцах жесткую льняную бахрому. Представил себе испуг на их лицах, шок, растерянность, изумленные возгласы... но вовремя одумался. Он не привык вести себя непотребно. Поэтому вместо того, чтобы бить посуду, сел за стол и, взяв с блюда пирожок, принялся за еду.
«Опять начинку пересолила», - отметил он с грустью. Алекса не умела готовить. Макаронная запеканка — пожалуй, единственное, что ей удавалось.
С бокалом в руке поднялась Ханна.
- Давайте помянем беднягу Марка, - сказала она, в упор глядя на сестру. - Чтобы как говорится, земля пухом... и вообще.
- Да, - подхватила чопорная дама. - Алекса, милая, мои соболезнования. Такая жалость, когда уходят молодые. И сделать-то ничего толком не успел.
Тут бы Марку испытать шок, печаль, страх, на худой конец - или что обычно чувствуют люди, узнавая о собственной смерти - зарыдать или воскликнуть: «Как так? Когда? Почему? Не верю!» Но ничего подобного он не сделал и не ощутил. Единственная связная мысль, промелькнувшая в этот момент в голове, была: «Догнал все-таки».
Ему
