Раб своего ...уя.

спрашиваю:
– Я доступно объяснил свою мысль?
Она некоторое время молчит. Хмурится: обдумывает.
Затем начинает рыдать!
По-настоящему! Нет: правда: она рыдает так, словно проняло её!..
Пока она сотрясается, мне становится неловко. Встаю, ослабляю натяжение на её ножки, убрав с грузов-противовесов по двадцать кило. И даже даю ей, вернувшись, попить нормальной, неподсолёной, жидкости – из пиалы, из которой пью сам.
Пьёт, не сдерживаясь – только вот ещё захлёбывается иногда: чай явно попадает не в то горло… Наконец допила. Угомонилась.
Смотрит на меня теперь совсем другими глазами… Словно удивлена. И даже заинтересовалась…
Мной.
Чёрт! Вот только в шлепанутую и упрямую балерину мне не хватало…
Влюбиться!
Нет уж. Я – сам по себе! Независимый и тоже – того. Гордый.
И женщин – презираю.
Но вот её…
Зауважал! Хотя бы за попытку изобразить… Покорность!
Э-эх, дуры вы набитые, женщины!!! Если б не качали права, выставляя себя гордячками и независимыми, а сразу – изображали покорных и послушных – смогли бы от своих козлов-мужей добиться всего без криков и скандалов – в тысячу раз быстрее!!!
И больше!
Снова спрашиваю:
– Ну как? Сможешь выполнить? Теперь, когда понимаешь, для чего?
Молча кивает. Я тоже киваю. Говорю:
– Теперь объясню свой план. Моего лица ты не видела, и это хорошо. Где расположен мой подвал ты тоже не знаешь – была без сознания, пока я тебя вёз. Но!
Если кто-то, неважно – из врачей, или домашних, увидит твои ножки, утыканные гвоздями, вопросов не избежать. Поэтому мы сделаем так.
Я тебе снова пшикну в лицо. Ты отрубишься. Я гвозди извлеку, и намажу шрамы мазью. Левомиколем. И перебинтую. (Потом будешь перевязывать сама. Хотя бы ещё раза три-четыре. Каждый день. Ходить будет, конечно, больно, но заживёт быстро.) Руки твои в плечевые суставы тоже вправлю, пока ты будешь без чувств – а то мышцы будут напряжены, и это будет и трудней. И больней.
Затем я одену маску из псевдокожи на лицо – чтоб меня никто не узнал. Тебя отвезу прямо в травматологию. И уйду, оставив. Скажу, нашёл тебя на дороге без сознания.
И ты скажешь им, что у тебя сломана рука. Тебе сделают рентген, наложат гипс, и направят в поликлинику по месту жительства. Где получишь больничный. Все твои чёртовы деньги и всё остальное я снова засуну тебе в сумку. Добавлю и своих. На всякий случай. (Только не подумай, что я так хочу откупиться! Я не хочу! Я хотел бы пытать тебя – вечно! Уж больно хороша, и терпелива, и горда, чертовка! Зацепила!!!)
– Но ведь… У меня не сломана рука? – хотя вижу, что уже поняла.
– Правильно. Пока не сломана. Но нужно же тебе официальный повод, чтоб получить на работе больничный?! А гипс и перелом – как раз позволят при твоей работе нормально восстановить всё остальное, что у тебя сейчас… Повреждено! А повреждено оно не сильно. Все эти удары и опухлости – ерунда. Я же не успел приступить к действиям, которые испортили бы твоё тело капитально! Даже ногтями не успел заняться!
А ты за это действительно – не говоришь никому ни слова про меня. А руку сломала – просто упала! Например, в арык!
Ну, как тебе план?
– Хороший. – вижу, снова сглатывает: сдерживает слёзы, – Только руку жаль… Никак нельзя без этого? Ну, чтоб – не ломать?
– Не бойся. Я сломаю, пока ты будешь без сознания. И перелом будет – несложный. Без смещения. Тебе двадцать девять. Заживёт ровно за месяц: пока будешь в гипсе.
– Ну… Хорошо. Я… Согласна, конечно! Давай. Начинай.
– Ага. Готова? – стою над ней снова с баллончиком.
– Да. А знаешь… – закусывает губы, – Мы бы с тобой могли бы…
– Нет! Не начинай. Я в «Стокгольмский синдром» не верю. И…
Из меня вышел бы отвратительный муж!
Странно, но она смеётся. Пусть и горько, но – не наигранно. Говорит:
– Вовсе нет. Нормальный! И… давай, начинай уже! А то я… Расклеюсь!.. – и вижу я слёзы в её прекрасных и выразительных глазах…
Пшикаю в этот раз побольше.
Думаю, что есть определённая сермяжная правда в её словах. Ведь ещё в Штази психологи от разведки разработали хитрый план: к высокопоставленным женщинам-мазохисткам из страны врагов подсылали молодых красавцев-любовников. С садистскими наклонностями! И эти дуры  в своих мучителей по уши втюривались! И секретную информацию «сливали»!
Так что чем быстрее мы с этой паршивкой сексапильной и слишком для меня умной расстанемся – тем лучше для нас обоих. (Как говорится в поговорке – «Умная женщина плюс умный мужчина – лёгкий флирт!»)
Ладно, займёмся лучше не мыслями, а делом.
Работа предстоит сложная: отвязать, перетащить её на лежак в углу, перевернуть на живот. Повыдёргивать чёртовы гвозди. (Не просчитаться: все восемьдесят!). Нанести левомиколь, перебинтовать. Ходить она, конечно, какое-то время будет через боль. Сильную. Но она у меня (Эк – я задвинул! Уже – «у меня»!) мужественная. И сильная. А от дырок в икрах особого вреда, несмотря на устрашающий вид – нет. Заживёт.
Женщина же! Значит – как на кошке!..»
  
Разговор с Анной прошёл, как ни странно, легко и просто!
Элизабет даже не надеялась на такое. Но, похоже, у Анны, которая в силу рабочих обязанностей наблюдает за их подопечным куда как пристальней и больше, накипело…
Сильней!
Так что когда после ужина Элизабет постучала в дверь комнаты Координаторши, та, открыв ей, уже смотрела на визитёршу с той ещё хитринкой в глазах. Ответила на приветствие. Спросила только:
– У вас, техник, личный вопрос?
– Совершенно верно, сестра Координаторша.
Анна кивнула. Жестом пригласила входить. И сразу провела в спальню: да, высший руководящий персонал занимал помещения, предназначенные для руководства Андропризона, и у них в распоряжении имелась и дополнительная комната: персональная спальня, и даже ванна. А не душ.
Поскольку сидеть в спальне было больше негде, они обе опустились на узкую жёсткую постель, в шаге друг от друга.
Некоторое время царило молчание. Будущие партнёрши присматривались друг к другу. Элизабет, понимая, что раз уж она пришла первой, должна и выложить карты на стол, сказала:
– Скажите, сестра Координаторша. Вам нравится ваш теперешний статус?
– Что вы имеете в виду, сестра Элизабет?
– То, что вы вынуждены из раза в раз, каждую неделю, наблюдать как этот замечательный и породистый самец совершенно впустую расходует свой сексуальный потенциал, и тратит драгоценное семя на чёртовых бесчувственных кукол? Вас не… Коробит такое его глупое и малоэффективное его использование?
– Коробит. – по глазам сестры Болейн Элизабет видела, что та уже обо всём догадалась. И отлично понимает, какое предложение подчинённая собирается ей сделать.
Ну вот и хорошо.
Потому что чем меньше между сообщницами-заговорщицами будет недомолвок и чем конкретней они обсудят животрепещущие вопросы коварной диверсии – тем лучше!
– А если коробит, то это отлично. Потому что я вижу, сестра Координаторша, что вы уже догадались, какое предложение я вам хочу сделать!
– Возможно, и вижу. Но лучше будет, если вы всё же озвучите его. Без намёков и хождения вокруг да около: моя каюта не прослушивается!
– Отлично. Тогда – к делу. Как вы смотрите на то, чтоб выкрасть нашего единственного мужчину, и увезти его в комплекс «Новая Швабия»? С тем, чтобы использовать его там. Совместно. И – не для получения от него «семенного» материала, а для…
Секса! Безудержного. С извращениями. Разнообразными! На его усмотрение!
– Ходить вокруг да около не собираюсь. – Анна усмехнулась откровенно плотоядно, – Положительно смотрю. И пусть наше, так сказать, счастье будет и не долгим, по причине малого запаса продуктов, которые мы сможем захватить, но уж насладиться, вот именно, сексом, да ещё с каким мужчиной, мы смогли бы! По полной. Но!
Всегда есть эти «но». Вдвоём нам такую операцию не провернуть. Нужны ещё сообщницы. И единомышленницы.
– Ну, за этим дело не станет. Я знаю как минимум одну женщину, которая тоже… Без ума от этого Андрея!
– Я знаю двух. И обе нам очень нужны. Потому что реально могут помочь. Первая – это глава нашей Службы внутренней Безопасности, лейтенант Магда Крамер. А вторая – Жаклин Бьёрк. Руководитель отдела видеонаблюдения.
– Насчёт Крамер – совпадает. Я тоже имела в виду именно её. И как в силу её ярко выраженного интереса к этому мужчине как мужчине, так и в силу должности. Которая позволила бы нам провести такую сложную операцию без помех!
– В таком случае, не вижу причин откладывать. Тем более, что через неделю к нам приезжает Комиссия. От Совета. С целью