как всплыл офисный планктон

    с самого раннего утра шел дождь.
     но потом как-то понемногу распогодилось и, весело залив небеса, пошло по ним гулять солнце, прокатываясь по оконным стеклам небоскребов.
     
     Петечка с утра значительно не выспался.
     то ему снился Путин, мочащий оппозицию, то шум предрассветного дождя заливал его ушные раковины, как неожиданно вспухший водопад переливающегося через край чайной чашки чая, то жаркая постеля мучила его вспотевшее лицо натужным лабиринтом вспенившегося одеяла.
     
     теперь Петечка стоял угрюмо возле окна и жалобно смотрел на свое отражение в стекле, прозрачное, как привидение, и двоящееся, как его мысли о том, чем бы сегодня заняться на работе.
     постепенно на улице внизу начали возникать ручейки ползущего на обед офисного планктона.
     "жидкие, жалкие муравьиные цепочки одиночек, изображающие бодрую настойчивость в преодолении внеофисного пространства," - так подумал Петечка и снова сфокусировался на своем отражении.
     он подумал, что скоро ему тоже захочется на обед.
     и ненависть, вызванная воспроминанием о необходимости реплицировать симулякр своего обеденного перерыва, забилась в его груди, напоминая стук сердца и нарастающий истошный негритянский вокализ-крик из пинк-флойдовского "the dark side..."
     воспроминание об обеде стало через несколько секунд нестерпимо противно, тем, что его никак нельзя было уничтожить - словно сам Петечка был стойловым животным, выполнявшим собой функцию желания обеда.
     
     отражение в стекле двоилось, и Петечка яростно зажмурился, чтобы хоть как-то придать образу своих мыслей единое очертание. в глазах потемнело. и Петечка представил, как его сморщенное лицо сжимается-сжимается и начинает гудеть, издалека, приближая какой-то гул.
     внезапно сухой раскатистый гром грянул на землю, и мгновенно хлынул белесо-слеповатый ливень.
     сгустки начинавшего скапливаться на прогулку перед обедом офисного планктона закрутило в водовороте воды и ветра.
     Петечка с широко раскрытыми глазами ринулся наблюдать за сильным ливнем. тут же к окнам стали прилипать его коллеги, наблюдая за тем, что происходило на улице. скоро стекла стали запотевать и их немного приоткрыли. в полурастворенные створки искрами захлестала вода, и опьяненные шумом и бешеным весельем воды сотрудницы, немного вымокшие, неожиданно стали сбрасывать обувь и изображать под всеобщий смех какой-то полутанец-полупоходку.
     пока все веселились, за окном назрела настоящая водяная буря. опаловое небо слилось с ртутно-серебристыми волнами воды, бившихся между офисными небоскребами и носивших на своих куцых и беспалых лапах автомобили, стволы деревьев с лиственными нимбами. прыгая как поплавок, взметнулся из воды шлагбуам, словно грузная касатка, рассекающая брюхом океанское полотно.
     
     стало не до смеха. человеческая тишина и рев бури породили в сознании офисных сотрудников панику. люди начали метаться по офису в стремлении найти водоплавающий предмет в виду скорейшего затопления всего их офисного мироздания.
     женщины бросались на столы, распластываясь по ним, словно кляксы из тюбика зубной пасты по стеклу.
     некоторые мужчины еще отталкивали надвигающуюся возможность затопления и пытались укреплять двери, другие бросались обесточивать офисную технику, третьи, стоя посреди человеческого хаоса, растопытенными руками водили в волосах, словно пытаясь расширить свое сознание и понять, что же происходит перед их глазами.
     
     внезапно вода вломилась в офис, как неумолимая лава в ускоренной перемотке видеокадров.
     крики, как чайки, взметнулись над бразгами, столбами, стволами, эшелонами, материками воды, разбрасывавшими перед собой столы, стулья, людей, компьютеры, принтеры, факсы, мониторы, перегородки, мусорные корзины, коробки, пластиковые банки, бумажный мусор, словно это был взрыв вулкана, с ненавистью сносивший бережливо накопленный канцелярский хлам...
     
     ... с самого раннего утра шел дождь.
     но потом как-то понемногу распогодилось и, весело залив небеса, солнце осветило мокрой синевой хмурые тучи, терявшие вдалеке раскисшей гуашью пелены дождя.
     
     и снова дух носился над волнами, и было душно, и влажно, и хорошо:)