Мысли в тишине.

После того, как уволился в запас последний старослужащий, ефрейтор Л*, я занял его место в личном составе караула. Не буду скрывать, я не горел большим желанием ходить в караулы, поскольку данный вид службы приходилось нести в самый разгар зимы, когда мороз достигал аж тридцати градусов. А несение караульной службы, как известно, осуществляется путём патрулирования и наблюдения с вышки ночью и днём соответственно. Поэтому мёрзнуть под открытом небом января двенадцать часов в сутки, когда бы я мог спокойно дневалить в сравнительно тёплой казарме, не представлялось мне радостным занятием. Кроме того, заступая на пост, часовой должен беречь как зеницу ока вверенное ему оружие и экипировку, включающую в себя бронежилет, масса которого составляет порядка пятнадцати килограммов, и кевларовый шлем. Разумеется, всё это военное снаряжение, которое я был вынужден носить на своём хрупком теле, не могло не оставить побочные эффекты, к коим относятся острые боли в спине, точно по ней проехались катком, и периодически возникающие головокружения, словно в мою черепную коробку налили свинец.

Несмотря на имеющиеся недостатки, которые можно охарактеризовать как тяготы военной службы, караул, по сравнению с нарядом по роте, обладал целом рядом существенных достоинств, главными из которых являются двухчасовой отдых после несения службы, а также то удивительное безмолвие, наполнявшее кабину наблюдательной вышки во время дежурства. Последнее преимущество особенно важно для меня, как для интровертированного человека. Если во время наряда по роте один дневальный стоит как статуя на тумбочке, отвлекаясь на подачу различных команд, а другой и вовсе бегает по казарме точно белка в колесе, то там я смог в полной мере ощутить атмосферу уединённости, изредка нарушаемую регулярным докладом о положении дел на посту.

Оставшись наедине со своими мыслями, я решил невзначай проанализировать ту довольно приличную часть времени, которую провёл в рядах Вооружённых Сил. И, блуждая по лабиринту впечатлений, полученных в течение восьми месяцев службы, я пришёл к выводу, что срочная служба в армии не даёт должных знаний военного дела. К примеру, за пять месяцев службы в учебке мы всего три раза ездили на стрельбы и, дай Бог, один раз надевали общевойсковой защитный комплект, который непонятно для чего носили каждую среду. Кроме того, обучение профессии механика радиорелейной станции Р-419 Л1 проводили в основном сержанты, которые сами некомпетентны ввиду отсутствия специального образования. А про службу в боевой части, где я сейчас нахожусь третий месяц, и говорить нечего! Мы либо занимаемся усиленной уборкой территории, поскольку на дворе уже зима, либо же из-за нехватки кадров ходим через сутки в наряды и караулы. Поэтому если Министерству обороны действительно нужны первоклассные военнослужащие, то пускай отменяют срочный призыв, который не сулит никакой пользы.

Подобным скептицизмом пропитано и моё отношение к школе. Думаю, я выражу общее мнение, которое большинство людей пытаются скрыть из уважения к данной структуре: школа даёт много ненужных знаний. Только задумайтесь, что человеку необходимо знать и уметь вне работы? Казалось бы, зачем ему в повседневной жизни знать биологию? Данный вопрос ребром можно поставить к любой другой дисциплине, и полученный ответ, как матрёшка, откроет насущные вопросы, которые мы задаём на просторах интернета. Например, из курса вышеупомянутой биологии нас прежде всего беспокоят, какие неблагоприятные физиологические процессы протекают в нашем организме, и как можно прекратить их течение. Изучение данного вопроса не только пробуждает жажду знаний, но и способствует развитию такой важной вещи, как обсуждение. Узнав, например, чем опасно подавление негативных эмоций, человек научится строить причинно-следственные связи. Он поймёт, что сдерживаемый гнев (плач) не только провоцирует развитие сердечно-сосудистых заболеваний, от которых умирают мужчины в сравнительно молодом возрасте, но и является первопричиной убийств в состоянии аффекта. Очень важно это помнить и в армии. Издеваясь над человеком, который не может за себя постоять, мы не подозреваем, что у жертвы, как снежный ком, накапливается отрицательная энергия, которая находит выход, когда под рукой попадается огнестрельное оружие. Читатель, должно быть, догадывается, что я завуалированно описал картину массового расстрела в исполнении Рамиля Шамсутдинова и его трагического предшественника Артураса Сакалаускаса. И, надеюсь, читатель понимает мою убеждённость в том, что вина преступников в совершённом злодеянии невелика.

Рассуждая об образовании, хочу заметить, что не последнюю роль играет организатор учебного процесса. Обращаю внимание, что это относится и к несению караульной службы. Заступая в караул, мы перед разводом проводили практические занятия, на которых отрабатывали знания в конкретных ситуациях. Так, я, имитируя патрулирование по караульному городу, увидел три силуэта, направляющиеся ко мне. Спрятавшись в укрытии, я, как положено, остановил неизвестных лиц окриком: «Стой, кто идет?», после чего услышал ответ: «Идёт разводящий со смены». Далее всё в соответствии с 212 статьёй: я остановил разводящего на расстоянии, указанном в табеле постам, и попросил его осветить своё лицо, чтобы убедиться, действительно ли это он. И тут произошло самое интересное! Разводящий заявил, что у него нет фонарика. «Как мне быть?» — так звучал вопрос, который мучил Александра Серова в одноимённой песне и меня. Смутившись таким неожиданным поворотом сюжета, я с волнением доложил в караульное помещение, что только что остановил человека, который представился разводящим, однако у него нет с собой фонарика, который мог бы расставить все точки над i. Не получив вразумительного ответа на резонный вопрос «Что делать?», я в растерянности разрешил незнакомцу продолжить движение, и жестоко поплатился за это.

Разбирая мою ошибку, разводящий призвал вспомнить, в чём заключается неприкосновенность часового. Согласно третьему пункту 204 статьи, лица обязаны беспрекословно выполнять все требования часового, определяемые его службой. Соответственно, в данном случае часовой должен был, к примеру, спросить у самозванца, который выдаёт себя за разводящего, фамилию и воинское звание начальника караула или что-то такое, на что может ответить только разводящий. Также, как вариант, можно приказать неизвестному подойти к фонарному столбу, чтобы на свету разглядеть его лицо. Но здесь нужно быть очень внимательным к лицам, стоявшим за ним. Ведь они, подчёркиваю, обязаны оставаться на месте, и любое сопротивление, вплоть до нападения на часового, должно немедленно пресекаться.

Кроме патрулирования в тёмное время суток, мы обсуждали, в каких случаях необходимо применять оружие без предупреждения. В 210 статье чёрным по белому написано: «Часовой обязан применять оружие без предупреждения в случае явного нападения на него или на охраняемый им объект». А если представить, что часовой стоит на вышке, и какие-то хулиганы швыряют в него камнями, то стоит ли здесь применять оружие? Правильный ответ: «Конечно же, нет, потому что в действиях злоумышленников нет явной угрозы нападения. Вполне возможно, это обычная провокация, которая направлена на отвлечение внимания часового». 

Собственно, благодаря этим занятиям я не только изменил своё отношение к караульной службе, но и научился мыслить, видеть и понимать взаимосвязь между темами, а также вчитываться в изучаемый материал. Именно эти навыки и являются, на мой взгляд, определяющими в обучении. И, к сожалению, их отсутствие в российских школах делают образовательный процесс таким скучным и серым. Поэтому если система образования стремится воспитать человека, способного думать и искать знания, то ей необходимо провести ряд реформ, направленных на модернизацию образовательной программы. Аналогичные изменения должны коснуться и Вооружённых Сил, поскольку знания, приобретаемые там, ничтожны. Думаю, именно по этой причине в большинстве странах обязательный призыв отменён.