Конан и тринадцатый подвиг Геркулеса*.
Повесть.
* Сразу оговоримся: Разумеется, никаких древних греков в Гиперборейскую эру ещё не существовало! Но прообраз этого замечательного, воистину народного, героя, уже прославлялся в современных Конану мифах, легендах и преданиях. Поэтому в дальнейшем для простоты мы будем продолжать именовать его именно так.
– Тпру! Стоять – стоять, я сказал! Спокойно, спокойно… Ничего нам эта большая кошка не сделает! – похлопыванием по шее и ободряющим тоном Конан старался успокоить Рыжего, своего лучшего коня. Нервная дрожь благородного животного легко ощущалась под его огромной загрубелой ладонью.
Когда жёлто-песочная львица вдруг откуда ни возьмись возникла посреди дороги, варвар только огромным усилием своих могучих ног, и громким окликом смог удержать коня на запущенном и полузаросшем лесном просёлке, одной рукой мгновенно выхватив любимый меч, а другой натягивая удила нервно всхрапывающего и подающего назад мощного жеребца. Но против природных инстинктов тяжело бороться: тот продолжал перебирать копытами, опасливо кося на хищника, и норовя отодвинуться подальше от такого неприятного «соседа».
Сам же Конан теперь смотрел на появившееся животное с недоумением.
То, что нападать странный зверь не будет, он понял мгновенно. Голодная, охотящаяся львица так себя не поведёт. Она не ляжет в пыль посреди дороги, и не будет тереть морду лапой, иногда вскидываcь вверх, и тихонько подвывая. Значит, осталось немного: догадаться, чего ей нужно от Конана. Ведь не просто так она появилась перед ним здесь, в заброшенных и пустынных «чёрных» лесах Черноречья, издавна не пользующихся популярностью даже у местных разбойников. Ведь «чёрными» они были не только по цвету, наводя тоску и уныние своей тёмной, словно сморщенной, хвоей и листвой. Дурная слава не возникает сама по себе. Чьи-то древние заклятья и злоба, похоже, всё ещё угнетали здесь всё живое.
Забрался сюда Конан, конечно, зря. Но что-то – не иначе, древний инстинкт Охотника, Воина, искателя Приключений и Сокровищ – потянул его, как магнитом, сюда…
Уж больно захотелось вдруг тряхнуть стариной, выбраться куда-нибудь одному. Без шумной пышной свиты, положенной ему, как могущественному королю, и, если быть до конца честным, подчас сильно раздражавшей его. И поразмять, как говорится, на приволье, старые косточки. Погулять в одиночку… Поискать, как встарь, приключений?
Или… просто отдохнуть от всех?
Не ощущал ли он иногда смутную ностальгию по тем светлым и беззаботным временам, когда он был просто Конаном – Варваром из варваров, простым искателем добычи и приключений. А не верховным владыкой крупнейшей западной державы, ответственным за свой народ, за свою страну, за свою Королеву?
Не ощущал ли он какой-то чужеродности всей этой придворной мишуры, и обязанностей, своей вольнолюбивой натуре? Не бурлила ли в нём кровь, когда он через окна великолепного дворца смотрел вдаль – туда, за горизонт. Где призраки дальних стран и небывалых приключений, быть может, ждали ещё его, и удивлялись – не иссяк ли в нём дух вольного охотника, воина, борца со злом и насилием? Не стал ли он… администратором и бюрократом?
Может, маленькие дорожные происшествия, с которыми он надеялся уж как-нибудь справиться, помогли бы ему скрасить такую рутинную и постылую официозную жизнь, и работу Короля? Заставили бы замолчать тот странный, зовущий, голос?..
Конан, конечно, скромничал. Ему и сейчас были по силам любые приключения и происшествия. Вряд ли на пространствах так называемого «цивилизованного» мира, да и за его пределами, нашёлся бы воин, равный по силе, опыту и уму сорокалетнему королю Аквилонии.
Любимая жена Зенобия и малютка Конн дома с нетерпением и подлинной любовью ждали, когда же у мужа, и папочки-непоседы пройдёт очередной приступ тяги к приключениям и путешествиям. А дела он спихнул на верных друзей-министров.
И вот, после недельного однообразия на безопасных – стараниями самого же Конана и его гвардии – дорогах, хоть какое-то, но – происшествие!
Так как не было сомнений, что львица или заколдована, или чего-то ждёт, и хочет от него, он спешился, не выпуская, впрочем, меча из руки, и, отдав Рыжему короткую команду, подошёл к лежащей всё так же посреди просёлка, большой кошке.
Та взглянула, наконец, прямо ему в лицо.
О, какие у львицы выразительные глаза! И огромные! Как она смотрит… Прямо-таки с мольбой. Да, ей явно нужна его помощь! И… Вряд ли это простая львица.
– Ты понимаешь человеческую речь? – спросил Конан на всякий случай.
Львица усиленно закивала головой. Так, с этим понятно. Львицы не умеют разговаривать.
Во всяком случае, обычные львицы. А он и не сомневался, что эта – необычна. Ладно, продолжим.
– А говорить можешь? – снова кивание, но уже отрицающее. Уж не заколдованный ли человек перед ним? Даже если и так, главное сейчас не это.
– Тебе нужна моя помощь? – О, да! Кивание и взгляд через плечо.
– И что же ты хочешь, чтобы я сделал?
Она порывисто вскочила и бросилась в гущу леса, сквозь деревья и кусты, умоляюще оглядываясь на него, затем вернулась, и снова кинулась в непроходимый бурелом, тяжело дыша и поскуливая, словно собака – таких звуков от грозного огромного зверя он никак не ожидал!
Ну что, очередная волшебная западня?..
Во всяком случае, без колдовства здесь точно не обошлось. А, собственно говоря, разве он не искал чего-то именно этакого?! Ну так вот и оно. Вперёд!
– Ладно, уговорила, – усмехаясь самому себе, и тому, как легко и быстро нашло его «приключение», несколько всё же ворчливо произнёс варвар, – Но постарайся вести так, чтобы я мог пройти с конём – он не умеет ни летать, ни ползать…
Конечно, проехать по ухабистому лесу, заросшему густым подлеском и с низко нависающими разлапистыми ветвями вековечных сосен, елей, берёз и буков, было бы тяжело, и Конан вёл коня под узцы, самостоятельно выбирая путь, где заросли были пореже, и ориентируясь по светло-коричневому туловищу кошки, или её хвосту. Да она и сама вела их, выбирая путь полегче, поэтому всё время приходилось петлять. Конана, впрочем, это не сбивало – он не заблудился бы и не в таких зарослях. Случалось ему бывать в джунглях, по сравнению с которыми сейчас он был как на прогулке. Рыжий же недовольно сопел, осторожно ставя копыта на толстую и пружинящую подстилку из опавшей хвои, листвы и мха, скрывавшей предательские ямы и колдобины.
Львица всё так же не переставала оглядываться и убегать вперёд, снова возвращаясь на несколько шагов и поджидая их. Видно было, что ей не терпится, и хочется довести их побыстрее. Желание Конана вполне совпадало с её стремлениями. Что не мешало ему, разумеется, зорко осматриваться и чутко прислушиваться.
Наконец, примерно через час, они добрались до места: посреди особо дремучего и замшелого бурелома стояла наполовину вросшая в землю одинокая, почерневшая от времени полусгнившая хижина из толстых трухлявых брёвен, с провалившейся местами крышей, и крохотным окошком. Ни дорог, ни тропинок к ней не вело. Кусты и валежник явно давно не расчищали. Однако опытному глазу следопыта сразу открылись чуть заметные признаки обитаемости этого странного места – и ещё кое-что: тот, кто жил в хижине, старался, чтобы его присутствие здесь было незаметным… Значит, скрывался.
Но кто? И… от кого? Конан нахмурился: здесь пахло… Гонениями. Или враждой.
Выяснилось, что львица обладает-таки львиным рыком. Да каким!
Даже сдержанный призыв обладал неповторимой густотой и сочностью звучания!
На зов из покосившейся двери спустя полминуты выбралась маленькая сухонькая старушка, сильно согнутая в пояснице годами и ревматизмом, и с суковатой клюкой в морщинистой, но ещё жилистой и крепкой руке. По её поведению Конан сразу понял, что она слепа, но слышит ещё хорошо.
– Лиана? – прошамкала она беззубым ртом. Львица коротко рыкнула в ответ, и просунула своё гибкое тело старушке под руки, нежно потеревшись боком о слабые колени. Та ласково погладила огромную кошку по спине и голове, и вздохнула, как показалось Конану, с облегчением.
Конан стоял и ждал. Верный конь тоже не шумел, и даже смотрел с любопытством.
И через пару секунд львица действительно развернулась и рыкнула совсем другим тоном. Старушка сразу вскинула голову, и выражение любви и радости на её лице сменилось выражением живейшей заинтересованности и озабоченности.
– Неужели… Наконец привела?! – воскликнула она гораздо громче, и подалась вперёд, глядя невидящими глазами в их сторону.
Конан, не желавший вначале мешать трогательной встрече, двинулся вперёд, заговорив первым, как и положено воспитанному и галантному рыцарю:
– Приветствую вас, таинственная отшельница дремучего Чернореченского леса! Ваша посланница смогла очень… мило убедить меня в том, что кому-то нужна моя помощь. И вот я здесь, и готов сделать для вас всё, что в моих силах!
[left]– Ах! Неужели наши молитвы наконец услышаны?! – голос на мгновение прервался, затем женщина взяла себя в руки, – Здравствуй и ты, Конан-киммериец, если только меня от радости не подводит слух! Лучшего спасителя и помощника я и вообразить не смогла бы, хвала Мирте пресветлому! Хвала Богам! И спасибо тебе, что откликнулся на наш
