Конан и Слуга Золота.

отпугивавшей особо нервных клиентов, отпала. Аппарат осведомителей и шпиков, созданный недоброй памяти Хаттаф-беком, рассыпался, как карточный домик – кто был у полицмейстера, вернулся, как говорится, в родные пенаты. Остальные – подвизаются кто где. Больше всего радует то, что не осталось горцев – и его нищие снова могут работать как обычно, не боясь лже-нищих.
Похоже, Турфан снова постепенно становится тем, чем и должен быть всегда – провинциальным тихим болотом. И можно надеяться, что в будущем он тоже сможет…   Помочь ему таковым и остаться!
А ещё месяца через два – но не раньше! – можно будет вернуть назад любимую жену и детишек.
Интересно… Что там поделывает чёртов варвар?
 
***
 
На следующий день слегка дующаяся Каринэ сама предложила как-то поторжественней отметить событие – ну, то есть, организовать банкет.
Конан, и, как ни странно, и Пелиас, с энтузиазмом отнеслись к этой идее. Естественно, все хлопоты по подготовке пищи, выпивки и интерьера легли на хозяина. А «консультировала» его, естественно, хрупкая и тактичная гостья.
Вечером, рассевшись в величественной и великолепно декорированной и освещённой зале за огромным столом, они вначале чувствовали себя несколько сдержано.
Каринэ решила эту проблему, пересадив всех на один край стола, и отослав подальше всех пышно разряженных слуг и виночерпиев.
Еды и вина там вполне хватило бы и на двадцатерых, поэтому скоро даже киммериец довольно крякнул, откинувшись на спинку роскошного, словно королевское, кресла. Пелиас и Каринэ, как вполне благовоспитанные люди, скорее, попробовали от неисчислимых диковинок, наколдованных по каким-то древним, и не-древним рецептам.
Еда оказалась превосходной, о чём быстро посоловевший Конан сразу и сказал Пелиасу.
– Я очень рад, что вам нравится. Честное слово, если бы не вы, у меня вряд ли когда-нибудь дошли руки опробовать всё это многообразие: здесь рецепты самых разных народов –  от пиктов до кхатайцев! А самым древним – более трёх тысяч лет!
– Вот это да! – энтузиазм Конана был неподдельным, – Если вдруг, когда-нибудь, буду королём, обязательно пришлю к тебе своего повара – на стажировку!
Они непринуждённо рассмеялись. Потом Каринэ посерьёзнела:
– Пелиас!.. Пожалуйста, не сердитесь, что я опять спрашиваю, но… Он больше не появится?
– Нет! Во всяком случае, в ближайшие десять тысяч лет – ни за что. Здесь очень сложное колдовство, и оно, конечно, будет стремиться вновь воссоединить все части, растворённые в моей жидкости… Но притяжение частиц этого сосуда очень мало, и даже если бы все они  плавали в океане, то и тогда… Не меньше десяти тысяч лет!
– Порядок, дорогая! – бодро констатировал Конан, словно он каждую неделю убивал по-крайней мере по парочке Полубогов, – Видишь – даже наши правнуки с этим паршивцем не встретятся! Поэтому… предлагаю выпить за то, что мы сделали, столь благополучно спася в очередной раз наш мир! – они с энтузиазмом осушили кубки.
– Да, приключение было то ещё… Но всё хорошо, что хорошо кончается.
– Да, леди моего сердца, ваши слова очень верно рисуют нашу ситуацию… Но!
Она ещё не до конца разрешена. – Пелиас вновь стал серьёзен, – Поговорим теперь о вас, моё юное, но столь много пережившее дитя! Если мне не изменяет память, вы, леди Виталия, вынуждены были бежать из Фогайи около… восемнадцати лет назад?
– Э-э… Кажется, да. Да. Мирта! Сколько же лет уже, оказывается, прошло! Да, нам тогда просто чудом удалось уцелеть. Меня и сестрёнку спасла тогда наша няня, и помогла ей знакомая повариха – нас вывели через винный подвал… Хоть денег было мало, но мы смогли убежать из города, а затем и из страны. Но потом они всё равно…
– Да, я знаю, – мягко перебил Пелиас задрожавший голос, – как знаю и то, что ваш отец был убит во время переворота, а на матери вашей глава заговорщиков, ваш двоюродный дядя, женился против её воли. Ведь трон в маленькой Фогайе передаётся по женской линии! И – чтобы народ не сверг тирана, она должна была быть жива!
– Это правда… Но откуда вы всё это?..
– Ах, есть у меня источники информации, – беззаботно махнул рукой Пелиас, – Но послушайте самое главное!
Cемь дней назад ваш дядя умер. Желудочные колики, знаете… (Крайне болезненные, кстати, не к столу будь сказано!) И – представьте! – детей женского пола у него не было – одни мальчики. И как-то так получилось, что все они, вместе со своим недоброй памяти отцом так… э-э… достали всех: и армию, и гвардию, и народ, и даже приближённых! А бывших союзничков по перевороту тиран устранил сам!
Словом, их… Хоть не хотелось бы вдаваться в кровавые подробности за столом (извините!) – буквально растерзали: разорвали на мелкие кусочки!
И на троне снова ваша мать – справедливость, красота и ум которой хорошо известны. Ну, а то, что она, собственно, направляла и возглавляла заговор, знаю, наверное, один я! И даже вы этого не знаете, и никогда не слышали и не скажете об этом! – он заговорнически подмигнул.
– И вот теперь я должен спросить вас, леди Виталия: не хотели бы вы… вернуться из восемнадцатилетней ссылки, и помочь вашей уставшей от многолетней тяжкой доли и трудной борьбы, и одинокой матери в нелёгком деле восстановления порядка в государстве ваших матерей и бабушек?
Глаза Каринэ во время этого удивительного рассказа как-то подозрительно заблестели, дыхание стало порывистым. Она даже не заметила, как инстинктивно схватила Конана за руку, и стиснула её так, что хрустнули побелевшие суставы.
– Да, да! Конечно! О, Боги!.. Мама! Так она жива?!
– Да, она жива, и сравнительно здорова. Ручаюсь словом мага! Просто она, как бы это сказать… Сильно устала и изнервничалась за последние годы – в основном, за вас – как бы её муж не узнал, где вы находитесь, и ещё, конечно, организуя… Ну, разные дела. Так вы хотите выехать?..
– Немедленно!!!
– Хорошо, как угодно леди моего сердца! Лошади… – щелчок пальцами, – готовы!
– Спасибо! Спасибо за всё, милый Пелиас! Конан! – Каринэ, так и не выпуская его его руки, порывисто обернулась к нему. Похоже, она и плакала и смеялась одновременно, – Ты поедешь со мной туда?!
– О, да, леди Виталия! Я почту за честь проводить Ваше Высочество домой, и в любое другое место – только прикажите вашему верному рабу!
– Свинья! – искорки шутливого гнева обдали варвара, – Ох, как ты заговорил!
Нет уж. Провожать будешь Каринэ, а не леди Виталию!
– Ладно, чего уж. Провожу. Собирайся!
– А ты?
– А я – готов.
– Тогда я сейчас! Конан, Пелиас, я… – слёзы прорвались, наконец, в её голосе громким рыданием, и смущённая этим, маленькая мужественная женщина убежала.
Затянувшееся неловкое молчание первым нарушил Конан.
– Значит, говоришь, колики? А детей – недовольные подданные… сами растерзали?
– Да,именно так! – Пелиас оставался абсолютно невозмутим. На ехидный буравящий его лицо взор киммерийца не реагировал.
– И, значит, как раз семь дней назад?
– Да. Семь. А в чём собственно проблема, Конан?
Конан долго и пристально смотрел в спокойные бездонно-чёрные глаза друга. Потом счёл нужным уточнить:
– И,говоришь, мамочка Каринэ так всё провернула, что никто – совсем никто – не знает, что это дело её рук?..
– Да. Она же – профессионалка! Не первый год на троне. Умело плетёт интриги, знает все ходы-выходы, имеет старые связи. И всё такое…
А что, собственно тебя смущает?
Конан тоже сделал правдивое лицо, и пожав плечами весело улыбнулся:
– Ничего. Ни-че-го!
Оба весело и непринуждённо рассмеялись.
 
***
 
Конан и Каринэ в походной мужской одежде сидели на крепких туранских конях.
Запасных коней они вели в поводу. Оружие и припасы были и на этих крепких и выносливых гирканских жеребцах, и в седельных сумках и в мешках. Путь предстоял неблизкий, и Пелиас щедро снабдил их всем, что могло понадобиться .
Но от эскорта охраны Конан и Каринэ отказались: они и вдвоём сумеют за себя постоять. Ну, в этом-то Пелиас и не сомневался.
О том, что пара влюблённых не хочет, чтобы им мешали, он тоже догадывался.
Поэтому на эскорте и не настаивал. Впрочем, Конан тоже понимал, что совсем без прикрытия его друг их всё равно не оставит. Способов у него достаточно. Но сейчас они остались одни.
Остановившись на невысоком холме, они смотрели на замок чародея в последний раз. Сейчас они спустятся вниз, и он скроется из глаз навсегда.
Сцена прощания, когда Каринэ не сдерживала слёз и слов благодарности, всё ещё словно стояла перед их глазами. Но её прощальный, полный нежности и признательности поцелуй в щёку сразу как-то засмущавшемуся магу, отнюдь не вызывал у киммерийца ревность – скорее, наоборот, словно его спутница прощалась со старшим братом, или отцом… С Конаном же Пелиас просто обнялся, кивнув на