Конан и Слуга Золота.

них желанием не горел…
Бездонно огромные фиолетовые глаза отражали теперь лишь пламя факелов. Каринэ вдруг подумалось, что всё это слишком фантастично и глупо, чтобы быть чем-то иным, чем страшный сон. Кошмар.
Но проснуться почему-то не получалось.
Наконец она первой решилась нарушить страшную затянувшуюся паузу:
– Кто? Кто идёт?
– Ха-кха-кха! – в смехе теперь проскальзывали истерические нотки, – Смерть!
ОН – смерть для всех нас! Мы умрём! Ха-ха-ха!
Ригина не придумала ничего лучше, как грохнуться в обморок.
 
***
 
Пока всё необходимое было доставлено, на улицах стало совсем темно.
Конан, внимательно проверяя и осматривая, одел всё выбранное и подогнанное, на себя. Попрыгал. Нормально. Ничто нигде не гремит. Удобно. А под широким плащом и совершенно не заметно.
– Значит, ждут в переулке на площади? – уточнил он.
– Да. Напротив помоста для продажи невольников. – тон Шеймоса не позволял понять, то ли он сердится, то ли волнуется, – Назовёшь себя, покажешь перстень. Главного зовут Ринат. Они сделают всё, что скажешь. И помни – я ни о чём ничего не знаю. А ты – не знаешь меня. Кстати, они-то точно меня не знают! Хе-хе.
– Хорошо. Мне пора.
– Ты сыт?
– Вполне. – ужин, которым Шеймос накормил киммерийца наверху, где он был для всех, даже домочадцев, Дерхем-оглы, может, не блистал изысканностью, зато зажаренное  на курдючном сале мясо здоровенной бараньей ноги наполнило варвара силой и энергией.
Вегетарианцам такого не понять.
– Что ж… Скажу лишь одно: удачи!
– Спасибо!
Конан выскользнул в темноту переулков и затерялся в лабиринте старого города большой смертоносной, и совершенно бесшумной кошкой.
Выждав минуты две, Дерхем-оглы вернулся в свою опочивальню, она же и кабинет, и огорошил свою молодую жену из местных:
– Салтанат, вставай! Быстрее. Бери Ривката и Таркана, и прямо сейчас поезжайте в Мессантию. Лошади уже ждут. Ничего с собой не берите, только вот эти деньги. Не переодевайтесь – что будет нужно, купите в дороге. Еду тоже. Поживёте пока там у Левеб-оглы. Вот письмо – там я ему всё, что нужно написал. Вернётесь, только когда я разрешу! Ну, быстрее!
Тридцатилетняя красивая и серьёзная женщина слишком хорошо знала своего властного и расчётливого мужа, чтобы возразить хоть словом, или замешкаться хоть на секунду. Раз он так сказал – значит так надо!
И только когда она с двумя его юными сыновьями под надёжной охраной восьмерых личных и проверенных телохранителей скрылась из глаз, Шеймос облегчённо вздохнул, и вернулся в дом.
Ему самому уезжать было никак нельзя. Он слишком заметная фигура. Сплетни и домыслы не должны повредить престижу его… организации. Ведь это может отразиться и на его родных и близких. А он теперь настолько стар, что работает уже только на них! Но вот оставить их здесь – значит подвергнуть ещё большей опасности. А самому ему умирать рано или поздно придётся.
Риск, конечно, велик. Слишком даже велик…
Но он должен остаться. Быть может, от его решений зависит судьба не только нескольких человек, но и чего побольше…
Да, он должен быть на посту – в гуще событий.
Чёртов варвар! Как много от него зависит! Только бы не подвёл.
А то, несмотря на возраст, так хочется ещё пожить!
 
***
 
Полчаса прошли в тщетных попытках открыть двери. Хрипловато-трескучий смех их сумасшедшей сокамерницы, эхом отдающийся в недрах глухого пространства, сильно раздражал запыхавшихся женщин. Ригина даже, в порыве негодования подбежав к истеричке, надавала ей увесистых пощёчин – Каринэ еле утихомирила коллегу.
Переломав с пяток клинков, и слегка изрезав несколько досок, обе здорово устали, и, присев всё под той же дверью, утирали пот, и тихо переговаривались. Каринэ предлагала попытаться поджечь доски, Ригина боялась, что тогда они все задохнутся в дыму. Пожалуй, такая опасность и впрямь была реальна в глухом закрытом пространстве пещеры.
Но остановило их не это, а отсутствие кремня и кресала.
Странный звук разнёсся под сводами.
Откуда-то из средней части подземелья, из самой большой по виду кучи золота, хлынул словно золотой туманный поток. Он образовал на полу перед двумя вновь вцепившимися в плечи друг друга, женщинами, огромную, загадочно колыхавшуюся и бурлящую жёлтую лужу.
Затем…
О, затем середина этой лужи поползла вверх, медленно, но неумолимо формируя страшное, уродливое создание на толстых и могучих ногах-колоннах, с бочкообразным туловищем и длинной и мощной шеей, которую венчала зубастая голова.
Длилось это долго. Наверное, несколько минут. Существо явно не торопилось, чтобы дать пленницам насладиться всем великолепием своей мощи.
Когда оно завершило своё само-становление, и сделало первый шаг, пожирая голодными глазами двух подруг, даже забывших, что надо дышать, вдруг раздался дикий выкрик, от которого, как показалось Каринэ, чуть не рухнули древние своды:
– Смерть!!! ОН пришёл! Всё кончено! Мы все умрём!!!
Уродливый монстр неторопливо изогнул шею и взглянул на сумасшедшую.
Та вдруг с визгом вскочила и отбежала в дальний угол пещеры. Там она стала биться и порывисто дёргаться – похоже было, что она всерьёз пытается с помощью рук и ногтей раздвинуть каменные стены, или прорыть в них спасительный ход на волю. Крики и рыдания не затихали ни на секунду. Взгляд вернувшихся к Каринэ и Ригине красных глаз стал весело-ироничным. Вдруг огромная, похожая на сундук страшная пасть оскалилась в дьявольской ухмылке огромными белыми зубами, и рокочущий густой бас сообщил с издёвкой:
– Она права. И поэтому будет первой! А вы пока – смотрите!
 
***
 
На то, чтобы встретиться с семью головорезами самого подозрительного вида, перезнакомиться со всеми, и по достоинству оценить экипировку и физическую подготовку наёмников, много времени не ушло. Так же, впрочем, как и на то, чтобы добраться до резиденции Хаттаф-бека, осмотреть её со всех сторон, и объяснить матёрым ветеранам ратного дела их задачу.
После этого сам Конан быстро скрылся с необходимым снаряжением в переулке, ведущем к тыльной части солидного, но потрёпанного временем здания. Облегчало его задачу то, что обычного для такого типа резиденций сада при доме не было. А стоявшие рядом, и не такие высокие дома, упрощали проникновение.
Не прошло и десяти минут, как он перебрался на крышу резиденции свежеиспечённого советника по канату, заброшенному на один из десятков шпилей, благодаря кошке с зубьями, обмотанными тряпками, и другим концом закреплённого петлёй к балке крыши соседнего дома. Башенка крыши советника выдержала этот цирковой трюк успешно, петля после того, как Конан перебрался, легко снялась.
Проникнуть оттуда в одно из окон третьего этажа было совсем просто – на окнах даже не было решёток. Кошку с верёвкой, по которой он спустился, варвар втащил за собой внутрь. Излишне говорить, что ни одна черепица при этом не сдвинулась.
Трудности начались внутри.
Дверь комнаты, куда попал киммериец, оказалась заперта снаружи. А замок так заржавел, что несмотря на всё искусство киммерийца, и полный набор отмычек, ему пришлось повозиться-таки с ним минут пять, чтобы избежать шума. До комнат этого этажа у Хаттаф-бека явно ещё не дошли руки – в толстом слое пыли на полу чётко отпечатались следы сапог варвара.
Наконец он без скрипа отворил дверь.
Попав в длинный тёмный коридор, он бегло проверил его и комнаты, расположенные по обе стороны, убедившись, что третий этаж и впрямь совсем необжит. Кроме паутины на потолке его ничто не украшало – не было даже мебели. Ладно, главное теперь – не нашуметь раньше времени.
В конце коридора он нашёл лестничный пролёт. Спустившись по нему на этаж ниже, он различил характерный звук движения игральных костей по доске. Конан осторожно высунул голову с чёрными волосами и покрытым сажей лицом из-за угла, держа её у самого пола.
Ага, порядок. Мысленно усмехнувшись про себя, он осторожно пошкреб  доску пола кинжалом, подражая мышиному «шкр-шкр». Послышался раздражённый  возглас, но стук костей и тихий разговор не прекратился.
Он пошкреб ещё раз – подольше. Возглас сменился ругательствами, и в его сторону направились сердитые шаги. Одновременно последовал диалог, суть которого сводилась к тому, что если бы кое-какие идиоты ели поаккуратней, и не таскали жратву на пост под кольчугой, мышам бы здесь нечего было кушать! А если бы другие идиоты не обращали внимания на с…ных мышей, они смогли бы доиграть партию спокойно!
Киммериец усмехнулся про себя. Часовой всегда останется часовым. И психология его никогда не изменится – от вынужденного безделия и скуки бдительность и дисциплина падают всегда! Не говоря уже о том, что раздражительность повышается…
Неосторожно завернувшего за угол довольно