Потом мама рассказала, что дождалась маму Лены у ее парадной и рассказала обо всем. Но та повела себя совсем не так, как она ожидала. Она сразу заявила, что не верит ни одному слову Лены, что ее муж не мог сделать такого, что Лена сама это придумала, чтобы она рассталась с ним. А потом добавила:
- А если он и сделал это, то девочка сама виновата, она сама совратила своего отчима, только бы рассорить меня с ним и заставить его уехать.
Тогда мама сказала, что Лена ни одного дня не останется в этом гадючнике, переедет к нам и пусть они радуются, что она отказывается подавать на них заявление в милицию. Ленина мама, даже с какой-то радостью, сразу согласилась на это условие, попросила подождать у квартиры и через минут пятнадцать вынесла чемодан с самыми необходимыми вещами, сказав, что остальные вещи она передаст позднее.
Мама посмотрела на мое растерянное и недоуменное лицо и добавила:
- Я не понимаю, как из-за какого-то мужика, можно предать своего ребенка? Ведь она даже не пожалела ее, не сказала ни одного слова участия или сожаления. Лена мне не дочь, но если бы это произошло в моей квартире я сама зубами загрызла этого урода, может быть села из-за него, но ни на минуту не пожалела об этом.
- Мамуля, что же теперь будет? Ведь я люблю ее и буду любить всегда, не смотря ни на что?
- Ну что будет, будем жить втроем. Будем пытаться залечить Ленины раны, вернуть ее к жизни, а эти - и она кивнула головой в сторону Лениной квартиры - пусть катятся ко всем чертям.
Вдруг закрытая дверь в комнату скрипнула и открылась, раздались звуки шагов босых ног по полу и вошла Лена, кутающаяся в мамин халатик, который я положил у изголовья кровати. Она, шатаясь, подошла к сидящей в кресле маме, буквально рухнула перед ней на колени, обхватила мамины ноги, разревелась и сквозь слезы прошептала:
-Тетя Рита, я все слышала, спасибо Вам, я думала, что теперь я никому не нужна, что я порченая вещь, которую надо выбросить и забыть.
Мама тоже расплакалась, стала гладить Лену по голове, лежащую у нее на коленях, приговаривая:
- Глупенькая, какая же ты глупенькая, я же люблю тебя как родную дочь. Раньше у меня был только сын, а теперь будет и дочка.
Я подошел к Лене и хотел помочь подняться, но едва я дотронулся до нее, как ее как-будто ударило током, она вскрикнула:
-Пожалуйста, не трогай меня - и отбросила мою руку.
Мама сделала мне успокаивающий жест и кивком головы приказала выйти из комнаты. О чем шепотом разговаривали эти две женщины я не знаю, ни одна, ни вторая, не смотря на мои просьбы, так никогда не рассказали содержание этого разговора. Но через минут сорок они вышли из комнаты уже с более спокойными лицами и мы все пошли ужинать.
Лена ничего не смогла съесть, выпила только чашку чая и попросилась в кровать. Пока она приводила себя в порядок в ванной, мама сказала:
- Сейчас я постелю ей у себя, а мы с тобой ляжем в твоей комнате.
Я возразил:
- Мама, постели лучше ей на моей постели, а я лягу рядом на диване, где спала наша бабушка.
- Ну что ты, она же девушка!
- Мамуля, я же давным давно знаю каждый миллиметр ее тела, и у нас давно нет никаких секретов друг от друга.
Мама с укором посмотрела на меня и покачала головой:
- А это тоже было?
- Нет, этого не было, она сказала, что это будет ее свадебный подарок.
Мама тяжело вздохнула:
- Жаль, тогда для нее было бы легче пережить сегодняшнее.
Когда Лена вышла из ванны, мама спросила, где ей лучше постелить, она посмотрела на меня каким-то странным взглядом, в котором смешивались страх, отчаяние, надежда и сказала:
- Лучше в комнате с Андреем.
Мама застелила нам постели и мы вошли в мою комнату. Лена уже давно перестала стесняться меня, ведь я столько раз видел ее голой, да и она меня тоже, а тут она попросила выключить свет и только тогда, в полной темноте сняла халатик и юркнула в постель. Я подошел к ее кровати, сел на пол рядом с ней и попытался взять Лену за руку, но она с каким-то отвращением отбросила ее и прошептала:
- Андрей, дорогой, не надо прикасаться ко мне, не мучай меня, я прокаженная, я больше ничего не могу тебе дать, ты не можешь любить такую женщину как я.
Я начал уверять Лену, что мою любовь к ней ничто не может поколебать, что я по прежнему люблю ее, что хочу провести с ней всю оставшуюся жизнь, но Лена твердила:
- Нет, нет, ты это говоришь из жалости, ты не можешь любить такую, как я, никто не сможет этого.
Волна гнева на этого урода, сделавшего такое с моей любимой, захлестнула меня и я прошептал:
- Я убью эту сволочь!
Что тут началось! Лена вскочила с постели, рухнула рядом со мной на колени и умоляла не делать этого из-за нее:
- Мне ты уже этим не поможешь, а ты о своей матери подумал, что будет с ней после этого, ты погубишь не одну, а три жизни - свою, мою и своей мамы. Ты думаешь, я буду жить после того как тебя из-за меня надолго посадят в тюрьму, а что будет с твоей мамой когда рядом не будет нас обоих? Поклянись, что ты ничего не сделаешь этому мерзавцу.
И я поклялся. Лена немного успокоилась и вновь легла в кровать. Мы долго лежали в полной тишине, но я чувствовал, что она не спит. Я встал с дивана, подошел к ней и увидел в свете уличного фонаря, который немного пробивался через не плотные шторы, что она лежит на спине с широко открытыми глазами.
- Лена, тебе надо хоть немного поспать. Жаль, что у нас в доме нет снотворного.
- Андрюша, что бы ты мне не дал, я все равно не засну. Едва я закрываю глаза, как перед моим взором возникает похабная рожа этого урода, я начинаю чувствовать на себе его потные руки, все тело деревенеет и я снова открываю глаза.
- Давай я налью тебе выпить, если ты после этого и не заснешь, то хоть немного расслабишься.
Она молча кивнула и я пошел в комнату, где спала мама, и где в серванте хранился весь запас спиртного в доме. Мама тоже не спала и шепотом спросила:
- Ты что?
Я объяснил цель визита, мама расстроилась:
- Господи, как я не догадалась сразу дать ей выпить, конечно налей ей и не немного, а побольше.
- Она же вообще не пьет.
- Ничего, это не выпивка — это лекарство, так ей и скажи.
Я налил ей полный фужер «Запеканки», очень сладкой и вкусной наливки, обладающей при этом большими градусами. Принес фужер Лене и подал ей. Она растерянно посмотрела на меня:
- Так много?
- Так надо, пей! - и она залпом выпила весь фужер.
Лицо ее сразу покраснело и с него постепенно начало сходить напряжение.
- Теперь постарайся заснуть, - сказал я и тихо лег к себе на диван.
Через несколько минут я услышал ровное дыхание Лены и понял, что она заснула. А вот ко мне сон не шел совсем и я пожалел, что не выпил сам, но я боялся разбудить Лену. Чувства боли, гнева, жалости к Лене, жалости к себе попеременно вспыхивали и гасли во мне. Но постепенно гнев полностью овладело мной и подавил все другие чувства.
Я той ночью так и не смог заснуть и утром и, как только услышал, что мама встала, аккуратно, что бы не разбудить Лену, вышел к ней на кухню.
- Ма, ну что же мы теперь будем делать? - шепотом спросил я у нее.
- Жить! А что мы еще можем? Надо по крайней мере несколько ближайших дней не оставлять Лену одну. Сегодня суббота, так что сегодня и завтра я буду дома, а потом возьму недельку за свой счет.
-А как нам вести себя с ней?
- А я откуда знаю? Единственное, что я понимаю, это то, что нельзя ее вслух жалеть, напоминать о произошедшем. Попробуем вести себя как можно естественней, а там видно будет.
- А если он и сделал это, то девочка сама виновата, она сама совратила своего отчима, только бы рассорить меня с ним и заставить его уехать.
Тогда мама сказала, что Лена ни одного дня не останется в этом гадючнике, переедет к нам и пусть они радуются, что она отказывается подавать на них заявление в милицию. Ленина мама, даже с какой-то радостью, сразу согласилась на это условие, попросила подождать у квартиры и через минут пятнадцать вынесла чемодан с самыми необходимыми вещами, сказав, что остальные вещи она передаст позднее.
Мама посмотрела на мое растерянное и недоуменное лицо и добавила:
- Я не понимаю, как из-за какого-то мужика, можно предать своего ребенка? Ведь она даже не пожалела ее, не сказала ни одного слова участия или сожаления. Лена мне не дочь, но если бы это произошло в моей квартире я сама зубами загрызла этого урода, может быть села из-за него, но ни на минуту не пожалела об этом.
- Мамуля, что же теперь будет? Ведь я люблю ее и буду любить всегда, не смотря ни на что?
- Ну что будет, будем жить втроем. Будем пытаться залечить Ленины раны, вернуть ее к жизни, а эти - и она кивнула головой в сторону Лениной квартиры - пусть катятся ко всем чертям.
Вдруг закрытая дверь в комнату скрипнула и открылась, раздались звуки шагов босых ног по полу и вошла Лена, кутающаяся в мамин халатик, который я положил у изголовья кровати. Она, шатаясь, подошла к сидящей в кресле маме, буквально рухнула перед ней на колени, обхватила мамины ноги, разревелась и сквозь слезы прошептала:
-Тетя Рита, я все слышала, спасибо Вам, я думала, что теперь я никому не нужна, что я порченая вещь, которую надо выбросить и забыть.
Мама тоже расплакалась, стала гладить Лену по голове, лежащую у нее на коленях, приговаривая:
- Глупенькая, какая же ты глупенькая, я же люблю тебя как родную дочь. Раньше у меня был только сын, а теперь будет и дочка.
Я подошел к Лене и хотел помочь подняться, но едва я дотронулся до нее, как ее как-будто ударило током, она вскрикнула:
-Пожалуйста, не трогай меня - и отбросила мою руку.
Мама сделала мне успокаивающий жест и кивком головы приказала выйти из комнаты. О чем шепотом разговаривали эти две женщины я не знаю, ни одна, ни вторая, не смотря на мои просьбы, так никогда не рассказали содержание этого разговора. Но через минут сорок они вышли из комнаты уже с более спокойными лицами и мы все пошли ужинать.
Лена ничего не смогла съесть, выпила только чашку чая и попросилась в кровать. Пока она приводила себя в порядок в ванной, мама сказала:
- Сейчас я постелю ей у себя, а мы с тобой ляжем в твоей комнате.
Я возразил:
- Мама, постели лучше ей на моей постели, а я лягу рядом на диване, где спала наша бабушка.
- Ну что ты, она же девушка!
- Мамуля, я же давным давно знаю каждый миллиметр ее тела, и у нас давно нет никаких секретов друг от друга.
Мама с укором посмотрела на меня и покачала головой:
- А это тоже было?
- Нет, этого не было, она сказала, что это будет ее свадебный подарок.
Мама тяжело вздохнула:
- Жаль, тогда для нее было бы легче пережить сегодняшнее.
Когда Лена вышла из ванны, мама спросила, где ей лучше постелить, она посмотрела на меня каким-то странным взглядом, в котором смешивались страх, отчаяние, надежда и сказала:
- Лучше в комнате с Андреем.
Мама застелила нам постели и мы вошли в мою комнату. Лена уже давно перестала стесняться меня, ведь я столько раз видел ее голой, да и она меня тоже, а тут она попросила выключить свет и только тогда, в полной темноте сняла халатик и юркнула в постель. Я подошел к ее кровати, сел на пол рядом с ней и попытался взять Лену за руку, но она с каким-то отвращением отбросила ее и прошептала:
- Андрей, дорогой, не надо прикасаться ко мне, не мучай меня, я прокаженная, я больше ничего не могу тебе дать, ты не можешь любить такую женщину как я.
Я начал уверять Лену, что мою любовь к ней ничто не может поколебать, что я по прежнему люблю ее, что хочу провести с ней всю оставшуюся жизнь, но Лена твердила:
- Нет, нет, ты это говоришь из жалости, ты не можешь любить такую, как я, никто не сможет этого.
Волна гнева на этого урода, сделавшего такое с моей любимой, захлестнула меня и я прошептал:
- Я убью эту сволочь!
Что тут началось! Лена вскочила с постели, рухнула рядом со мной на колени и умоляла не делать этого из-за нее:
- Мне ты уже этим не поможешь, а ты о своей матери подумал, что будет с ней после этого, ты погубишь не одну, а три жизни - свою, мою и своей мамы. Ты думаешь, я буду жить после того как тебя из-за меня надолго посадят в тюрьму, а что будет с твоей мамой когда рядом не будет нас обоих? Поклянись, что ты ничего не сделаешь этому мерзавцу.
И я поклялся. Лена немного успокоилась и вновь легла в кровать. Мы долго лежали в полной тишине, но я чувствовал, что она не спит. Я встал с дивана, подошел к ней и увидел в свете уличного фонаря, который немного пробивался через не плотные шторы, что она лежит на спине с широко открытыми глазами.
- Лена, тебе надо хоть немного поспать. Жаль, что у нас в доме нет снотворного.
- Андрюша, что бы ты мне не дал, я все равно не засну. Едва я закрываю глаза, как перед моим взором возникает похабная рожа этого урода, я начинаю чувствовать на себе его потные руки, все тело деревенеет и я снова открываю глаза.
- Давай я налью тебе выпить, если ты после этого и не заснешь, то хоть немного расслабишься.
Она молча кивнула и я пошел в комнату, где спала мама, и где в серванте хранился весь запас спиртного в доме. Мама тоже не спала и шепотом спросила:
- Ты что?
Я объяснил цель визита, мама расстроилась:
- Господи, как я не догадалась сразу дать ей выпить, конечно налей ей и не немного, а побольше.
- Она же вообще не пьет.
- Ничего, это не выпивка — это лекарство, так ей и скажи.
Я налил ей полный фужер «Запеканки», очень сладкой и вкусной наливки, обладающей при этом большими градусами. Принес фужер Лене и подал ей. Она растерянно посмотрела на меня:
- Так много?
- Так надо, пей! - и она залпом выпила весь фужер.
Лицо ее сразу покраснело и с него постепенно начало сходить напряжение.
- Теперь постарайся заснуть, - сказал я и тихо лег к себе на диван.
Через несколько минут я услышал ровное дыхание Лены и понял, что она заснула. А вот ко мне сон не шел совсем и я пожалел, что не выпил сам, но я боялся разбудить Лену. Чувства боли, гнева, жалости к Лене, жалости к себе попеременно вспыхивали и гасли во мне. Но постепенно гнев полностью овладело мной и подавил все другие чувства.
Я той ночью так и не смог заснуть и утром и, как только услышал, что мама встала, аккуратно, что бы не разбудить Лену, вышел к ней на кухню.
- Ма, ну что же мы теперь будем делать? - шепотом спросил я у нее.
- Жить! А что мы еще можем? Надо по крайней мере несколько ближайших дней не оставлять Лену одну. Сегодня суббота, так что сегодня и завтра я буду дома, а потом возьму недельку за свой счет.
-А как нам вести себя с ней?
- А я откуда знаю? Единственное, что я понимаю, это то, что нельзя ее вслух жалеть, напоминать о произошедшем. Попробуем вести себя как можно естественней, а там видно будет.
- Мамуля, я же люблю ее и буду любить всегда, что бы не случилось. Я все равно хочу на ней жениться, иметь детей и прожить с ней долгую жизнь.
[justify]- Знаю, сынок, знаю и поддерживаю тебя в этом. Из-за одного подонка нельзя ломать всю жизнь и потом сожалеть об этом.
Часа через полтора проснулась Лена и вышла из комнаты к нам. Я вздрогнул, увидев, настолько она изменилась за эту ночь. Куда подевалась моя жизнерадостная и вечно улыбающаяся Леночка. Потухший взгляд, лицо, напоминающее гипсовую маску, седая прядка в волосах, какая-то неуверенная, шаркающая походка старухи.
Она молча прошла мимо нас, зашла в туалет, а потом все так же молча прошла в ванну. Раздался звук льющейся воды, прошло минут десять, а она все не выходила. Я приоткрыл дверь и увидел плачущую Лену, сидящую на бортике ванны и каким-то пустым взглядом смотрящую на бегущую струйку воды.
Я окликнул ее:
- Лена.
Она подняла на меня взгляд, в котором было столько боли, что я сам чуть не заплакал и тихо сказала:
- Видишь, как течет вода, вот так и утекло наше с тобой счастье.
На все мои уверения, что я по прежнему ее люблю, что мы вместе переживем все невзгоды и, в конце концов, будем счастливы, она только тихо качала головой и было видно, что все мои слова проходят мимо ее сознания.
Я попытался взять ее за руку, но она с какой-то яростью отбросила ее, закричав:
- Я же просила тебя не прикасаться ко мне!- а затем она еще больше разревелась, выбежала из ванны, забежала в комнату, упала на кровать лицом в подушку и у нее началась настоящая истерика.
- Что ты ей сказал? - вскричала мама.
- Ничего, только попытался взять ее за руку.
Мама забежала в мою комнату, села прямо на ковер у кровати и стала тихонько гладить Лену по голове, приговаривая:
- Леночка, родная доченька, успокойся, все плохое прошло, хуже не будет, мы все преодолеем, ведь мы тебя так любим - а потом вновь кивком головы отослала меня из комнаты. И опять мама и Лена долго говорили о чем-то, а я сидел в большой комнате и тупо глядел в окно.
Господи, как хорошо, что у меня была такая мама, мне подумать страшно, что бы было, если мы в это время были одни. Не знаю, справились бы мы со всем этим без ее любви и помощи. Так и прошли несколько следующих дней. Лена то плакала, кричала, впадала в истерику, то спокойно сидела, отстраненно и логически отвечала на вопросы, но в глазах ее всегда были пережитые ею страх, печаль, гнев и тревога.
Иногда ее мучило болезненное ощущение и напряженность во всем теле, часто бил озноб, не проходило внутреннее дрожание, на лице часто выступал холодный пот. Она почти ничего не ела, так как ее мучили приступы тошноты и рвоты. У нее были проблемы с засыпанием и нам пришлось купить хорошее снотворное, но, не смотря на него, она часто просыпалась и долго не могла снова заснуть.
Часто ее мучили кошмары, во время которых она вновь и вновь переживала нападение. Гнев к ее обидчику и жалость к Лене настолько овладели мной, что я не выдержал. Только сейчас, когда никого из участников этой истории уже нет в живых, я могу сознаться, что не сдержал данное Лене слово. Гнев на этого выродка захлестнул меня, он требовал выхода, и я не устоял.
Через неделю я дождался его, когда он рано
Жду продолжения!
Какая тяжелая судьба.
Написано просто прекрасно. Пошла читать дальше.
С уважением и теплом Марго