Из Валахии – с любовью!
Рассказ.
Леди Игнельда ну никак не производила впечатления аристократки в двенадцатом поколении.
Каштановые волосы свободно, словно водопад, струились по загорелым плечам, когда она легко и просто сбежала по ступеням ему навстречу, а открытая улыбка сразу заставила забыть о напыщенно-помпезных официозных фразах, которые Билли заранее тщательно продумал, и лишь секунду назад действительно собирался произнести.
Да и вся фигура хозяйки – ладная, грациозная, как и невероятно энергичная походка, которой она быстро шла ему навстречу, позволили вздохнуть (Мысленно!) и расслабиться: обладательница древнего титула явно не намеревалась строить из себя чопорную недотрогу и гордячку. И плаванием в бассейне, видневшемся за домом, уж точно не пренебрегала.
– Здравствуйте! Я – леди Игнельда. – голос оказался приятным меццо-сопрано (Уж Билли-то разбирался!). А рука, протянутая ему, выделялась ухоженной гладкой кожей с превосходным (Ещё бы! Бассейн!..) загаром, и крепостью рукопожатия:
– Вы, наверное, Билли? Билли Шрифт?
Билли поспешил заверить, что так и есть.
– Невероятно! Вы ещё так молоды… И в жизни вы куда симпатичней, чем на фотографии!
Билли смущённо покашлял, прикрыв рот ладонью – на такие замечания никогда не знаешь, что ответить. Потому что непонятно – то ли собеседник шутит, то ли…
Пытается завязать «романчик».
– Пока оставьте свою сумку здесь, о ней позаботится Мэрдок. – действительно, серьёзный до ужаса дворецкий во фраке и лакированных туфлях уже приближался из тёмной глубины дверного проёма, вышагивая, если уместно так сказать, торжественно, как на похоронах. Билли подумал, что дворецкий, пожалуй, переигрывает – контраст с хозяйкой уж слишком… Впрочем, может, так и задумано? Чтоб произвести впечатление на гостя?
И, похоже, это удалось.
– Билли! Это Мэрдок! – пожилой, явно за семьдесят, мужчина, так и не изменивший каменного выражения на лице, церемонно отвесил полупоклон.
– Мэрдок! Это Билл Шрифт, наш новый эксперт-оценщик. Позаботься о его вещах!
Теперь уже Билли, вежливо, и еле сдерживая ехидную улыбку, поклонился.
Леди Игнельда, убедившись, что спортивная сумка Билли в надёжных руках блюстителя Церемониалов и Этикета, проследовала в дом, подхватила самого Билли под руку, причём сделала это так непринуждённо, что тот даже растеряться или смутиться не успел:
– Идёмте, уважаемый мистер эксперт! Впрочем, прошу меня извинить, что я вот так, сразу, пытаюсь ввести вас в курс дела… Быть может, вы хотите отдохнуть с дороги? Ну там – душ, аперитив, переодеться в рабочий комбинезон?.. Или вы носите халат?
– Что вы, что вы, леди Игнельда! Разумеется, я хотел бы вначале ознакомиться, хотя бы в общих чертах, с фронтом, так сказать, работы! Ну, чтоб хотя бы ориентировочно знать, сколько мне может понадобиться времени на…
– Точную оценку? Ха-ха-ха!.. – смех у неё приятный. Прямо – серебряные колокольчики. (Билли почему-то подумалось, что она наверняка репетирует перед зеркалом…) Между тем леди Игнельда уже мягко, и в то же время властно, влекла его от заднего крыльца, куда они попали, пройдя под помпезной парадной лестницей, дальше – несколько вбок от задней стороны особняка, – Тогда идёмте! Галерея у нас в старом крыле!
Завернув за угол, Билли на секунду даже потерял дар речи. Вот это да!
«Старое крыло» в глубине имения, затенённое плотно обступавшими его высоченными дубами и вязами, являло разительный контраст с ультрасовременным трёхэтажным особняком, к парадному подъезду которого его доставило такси. Он невольно оглянулся.
Вот уж эта, оставшаяся сейчас сзади бетонно-алюминиево-стеклянная громада поражала и панорамным окном во всю стенку веранды, и могучим скосом крыши, единым крылом венчавшей строение, плавно переходя в пристройки гаража – не меньше, чем на три машины. Он снова взглянул вперёд.
Нет, в старом крыле ничем таким ультрадизайнерским и не пахло: никаких трёх спутниковых «тарелок» и Японского Сада. (Уж ландшафтный дизайн перед особняком Билли не спутал бы с какой-нибудь жалкой самодеятельностью! Не-е-ет – здесь поработали профессионалы. Его уважение к нанимателям невольно возросло ещё больше.)
А здесь…
Словно оказался перед островком позапозапрошлого века – сохранившегося не то чудом… Но скорее всё же – именно умышленно оставленным в некоей первозданности, и «стильной» лёгкой запущенности.
Они прошли по вымощенной щербатым кирпичом дорожке. Леди Игнельда пока помалкивала, с любопытством поглядывая на него: похоже, ждала реакции. Но Билли решил пока тоже помолчать, стараясь лишь не хмурить брови – вряд ли картины в этаком сарае хранятся в надлежащих условиях…
Картинная галерея представляла собой низкое и длинное строение из тёмно-серого, почти почерневшего от времени кирпича, крытое настоящей (!) черепицей.
Окна напоминали бойницы, настолько узкими и высокими они оказались. Да и вообще: больше всего здание напоминало старинную церковь, какие строили в Нормандии в пятнадцатых-шестнадцатых веках – только что в дальнем конце не высилась традиционная колокольня.
Леди Игнельда, всё ещё с неприкрытым интересом наблюдавшая за его реакцией, наконец рассмеялась:
– Вижу-вижу! Вы уже догадались! Да, это когда-то и была церковь. Мой дед говорил, что ещё в девятнадцатом веке здесь проходили службы… А потом прадедушка лорда Игнельда построил большой Собор там, в деревне, и сюда люди перестали ходить. Вот его отец и перестроил тогда это здание: а что! Не пропадать же добру. Стены метровые – ещё хоть три века прослужат!
Билли, проезжая через деревню, действиельно видел новый Собор – монументальное и «продвинутое» здание в стиле Арт-деко, размером раз в восемь превосходившее то, что стояло (Правильней всё же охарактеризовать это словом – «вросло». В землю.) сейчас перед ним.
Н-да, трудно обвинять, что прадедушку, что его потомков: кому же понравится, что службы ведутся на территории поместья, и толпы людей и орущих детишек нарезают круги по старинному парку – парк, кстати, сохранился отлично, и занимал акров десять, а Галерея как бы являла его неотъемлемую часть. Гармоничный ансамбль.
Некоторым деревьям – Билли готов был поспорить на свою месячную – немаленькую! – зарплату, не меньше двухсот лет! Он невольно почесал в затылке.
Леди Игнельда, явно довольная произведённым впечатлением, снова открыто и весело рассмеялась:
– Точно! Парк мы почти не трогаем уже лет сто! Ну, разве что поваленное ветром гнильё убираем… А насадил его наш далёкий-предалекий предок, приплывший чуть ли не с первыми колонистами! Новая Англия отлично ему подошла! Так с тех самых пор мы никуда и не двигались с этих земель. Вросли, так сказать. Пустили корни. Как эта цер… Галерея. Теперь это, – она махнула рукой на необъятную бетонно-стеклядную громаду за спиной. – наш дом. А это – «пережиток прошлых Эпох!» И вот наконец мы… Ну, вернее – я! – хочу знать, чем мы тут располагаем. В смысле фамильных сокровищ. Прошу!
За время разговора она успела отпереть амбарных размеров висячий замок, охранявший практически чёрные двустворчатые двери. Из дуба, как сразу определил Билли, да ещё окованные крест-накрест прочными медными или бронзовыми полосами, сейчас тёмно-зелёными от долгого воздействия дождя и влажного воздуха.
Билли помог хозяйке справиться с непослушными створками, нещадно тяжёлыми, и жутко заскрипевшими, когда удалось-таки одну из них сдвинуть.
Внутри царил полумрак, и неистребимый запах – так пахнет во всех склепах, или подвалах, которые не освещает живительный свет солнца, и которые долго не проветривают. Билли тщательно принюхался, поводя головой и раздувая ноздри…
Плохо. Микроклимат ужасен. Слишком большая влажность. (Недаром же явственно пахнет плесенью!) Совсем не то, что по правилам полагается для поддержания в нужных кондициях старинных полотен и прочих капризных раритетов.
А раритеты украшали все стены: тут и там, перекрещиваясь, висели, и стояли рядами, и алебарды, и палаши, и мушкеты с аркебузами – чёрт возьми!
Да тут только старинного оружия – минимум на полмиллиона! А в простенках ещё и висели картины: пейзажи, портреты, батальные сцены… Правда, изображения почти не видны: потемнели от долгого хранения краски, покрылись сеточкой неизбежной патины холсты, и совсем уж почернела позолота помпезно-монументальных резных рам.
Тридцать картин! По самым скромным оценкам – ещё миллиона полтора!
Он намётанным глазом сразу узнал старых голландских мастеров пейзажа. А вот те два – похоже, вообще сам Франц Хальс!.. О-о! А вот это – не иначе – Гольбейн!
Боже, Гольбейн…
Однако не будем спешить с выводами: он эксперт, а не восторженный мальчишка!
[left]Вначале нужно расчистить хотя бы кусочек от окислившейся корочки, сделать анализ соскобов, просветить всё рентгеном – благо, установка сможет прибыть послезавтра, на грузовике его Галереи, нужно только позвонить профессору Аткинсону. Тогда и можно будет сказать, что это: то ли подлинник… То ли – стоящая жалких двести фунтов старинная подделка! Но всё
